Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Изродок. (часть первая)

• Название: Предтечи Зверя. Изродок. (часть первая)
• Автор: Леонида Подвойская
• Жанр: Фэнтези

---

Может, какой другой филиал этим и занимается, но он не знает. Шеф? Нет, не знает.

Только слышал, слухом земля полнится, что где-то там, рядом с властными коридорами обретается. Да, в последнее время все они… И не только наш шеф.

Немного, говорят, "того". Крыши у них поехали конкретно. Знаете, что наш приобрёл? Подводную лодку! Нет, не ядерную, но всё же. Откуда известно? Команду набирал. Отправлял завербованных куда-то в заполярье. Почему "куда-то"? Ну, потому, что до самого северного аэропорта билеты заказывал. Почему с такими полномочиями – и в погоне? Да голову бы оторвали за этот побег. Отсюда живыми выпускать нельзя. Смерти подобно.

Вот так. Смерти подобно. Что же они со Светланой сделают? Не-е-ет, лежать и думать нельзя. Трясти надо. Я вскочил, начал ощупывать стены. Глупости. если это ракетная шахта… Ну и что? какие-то там коммуникации всё-же проходили? Ну, типа там кабелей, заправочных шлангов… Ничего… Только вот здесь водичка сочится. Аххх, хорошо-то как кожу хоть немного смочить. Но тоже странно – создавали такие сооружения на века, а тут – вода сочится, как в каком старом погребе. Только тёпленькая. Значит, откуда-то сверху, не добраться. Та-а-ак. А впихнули меня сюда через… Да, вот здесь. Крепко, не проломишь. Мешок. Просто огромный бетонированный мешок. Карцер. Как тогда в изоляторе. Помнишь? И чтобы на полу не лежал, воду на пол. А здесь сухо. Сухо. Постой! Вода сочится, а на полу сухо? Куда-то же она… Всё. Успокойся и присмотрись. Где твоё хвалёное инфракрасное зрение? Ну, присматривайся! И я увидел. Тёплая вода, словно розовые ягодки, падала сверху и разбивалась на ещё более мелкие розовые искорки. Затем они тоненькими волосками соединялись уже в ручейки, которые оканчивались у среза бетонного кольца в полу. Вот тебе и какое-то коммуникационное отверстие. В полу шахты? И такое солидное? Может, газоотводное? Чтобы шахту не рвануло при запуске.

А, черт его бери! Главное в чём? Главное в том, что оно сейчас закрыто неплотно, если в щель бежит вода. Значит, при желании и настойчивости его можно… Но кроме желания и настойчивости необходимо ещё и силушка. А пока её не было. Не зажили ещё раны и на восстановление уходили немногие оставшиеся силы. Ну, ничего.

Отлежаться бы спокойно. Но какое тут спокойствие, если Светлана…

Где-то натужно загудел электромотор. Плита, закрывавшая вход, отошла в сторону.

– Эй, урод, давай наружу. И без фокусов!

В предостережение говоривший ахнул струёй их огнемёта. небольшенькой такой.

Узенькой. Всего только лицо мне и опалил.

– Давай-давай, выбирайся! – подтолкнул меня голос, когда я отшатнулся, схватившись за глаза. – Давай, мать твою, а то совсем спалю!

К счастью, глаза остались целы и я увидел уже знакомый коридор и уже знакомые морды провожатых. Правда, теперь они были перекошены страхом, отвращением и ненавистью одновременно.

– Вперёд тварь! – и я опять услышал шипение готового плюнуть огнёмёта. Может, повернуться и плюнуть мне? Не успею.

– Ты всё же поаккуратнее. Надо живым довести.

– Да пошли они, бля! Ты же видел, что он с нашими!

Ну, теперь понятно. Нашли останки дружков. За это и вот этот гостинец – пламенем в лицо. Как же больно, зараза! Нет, не думать! Вот, не думал же, и… Аа-а-ах! – это я всё-таки не выдержал, дотронулся до ожога.

– Подожди, скотина, ещё не то будет! Иди – иди. Ещё раз тормознёшь – твою поганую задницу припеку. Вот так!

Он не выдержал и полоснул сзади по спине. Так, в порядке предупреждения. Ну, подожди, подожди…

Мы всё-таки выбрались по этой бесконечной лестнице на свет Божий. Жара. Совсем не осенняя жара. Эх, в воду бы сейчас! На самое дно Марианской впадины! Да нет.

Что-то типа армейского плаца. Все с автоматами наизготовку. И огнемёты. Три, там вон ещё, и ещё, и ещё. Да, с такими силами спалят в момент. Но больно же как, а?

Зачем меня сюда вывели? если сжечь, то и шахте можно было. Ага, вот оно что!

Наместник захотел поинтересоваться. Да, даже и похож на Гиммлера. Низенький, обрюзгший, даже с усиками. Только что без пенсне. И два шкафа рядом – тот, что командовал при нашем прибытии, и тот, который Светлану под стволом держал. Да, точно трусливый. А девушка где? Да вон. Только не Светлана, а та, русоволосая.

Вертолётчица. Она что, ранена не была? Была. Иначе, что за представление с вертолётом? Нет, наверное её контузило. Чем, выстрелом контузило? Смешно. Она же в шлеме была. Нет, вон же правая рука на перевязи. Значит…

Отцы – командиры расступились и Гиммлер подался немного вперёд, внимательно всматриваясь в меня. Это он, конечно, сглупил. А я не мог не воспользоваться этой глупостью. В течение пяти минут я скачивал с его сознания информацию. А потом он рухнул замертво. С этим я уже столкнулся тогда, на озере. Как образно говорилось про кракенов в одном романе, я "высосал мозг", а без этого, тело, оказывается, не функционирует.

Окружающие своего шефа ребятушки не поняли происшедшего. Нет, то, что их Гиммлер дыгнулся – поняли, конечно. Но вот от чего? Не выдержало впечатлительное сердечко вида вот такого ужастика? Наверное, так. Потому, как зло мотнул в мою сторону головой командир.

– Не-е-е-ет! – успел ещё услышать я крик вертолётчицы.

Глава 17

В детстве, читая книгу о Сергее Лазо, я с ужасом представлял себе последние минуты жизни этого человека. Потом успокоился – ну, не пролезет же тело в паровозную топку! Потом опять расстроился за него – когда в кино несчастного японцы всё же заталкивали в огонь живым. Хотя и связанным. А оказалось – ничего страшного. Если, конечно, сразу умереть. А вот мне не повезло. Вертолётчица, стерва, своим криком, не дала дожечь. Нет, для обычного человека хватило бы с лихвой. А вот для меня… А-а-а-у-у-у-у. Бо-о-о-ольно-о-у-у-у! Да, я хрипло выл и не выть не мог, хотя каждый глоток воздуха, словно свинец, обжигал и горло и лёгкие.

– Босс же сказал не кончать без его приказа.

– Мне такого приказа не передавали. Сама виновата. Да мы его, как видишь, и не кончили.

Удивительно, что я ещё слышал эти голоса. Видеть-то я уже ничего не видел.

– Убрать назад! Ну и вонища! Ещё и вой этот… Заверните в брезент и туда же!

Брезент – это новая боль. Как и волочение по земле. Господи, но за что? Я же столько не нагрешил! Да отними же ты у меня разум, если не хочешь отнять жизнь!

Палачи скинули меня на лестницу, и скатывали, пиная ногами. А смерть всё не шла и не шла. И даже забвение. Каждая ступенька, каждый удар армейского ботинка взрывались в чёрном сознании новыми и новыми ярко – золотыми вспышками боли.

Затем также ногами меня протолкали на шершавый пол. Где и оставили.

– Сдохни, тварь!

Я попытался влезть в его мозги с одной просьбой – дожечь. Нет, что – то нарушилось. Только недолгое гудение электромотора – и тишина. Если не считать хриплого, усиленного эхом воя. Ну, не герой я. Не могу молча терпеть такую боль.

Ну, не по грехам же мукау-у-у-у-а! … А – у-у-у-у – а-а-а!!! – это стоит вой моих соплеменников. Мы держались долго. Бог ли, природа ли, но наделил нас кто-то исключительной живучестью и способностью к регенерации. И исключительной памятью. И… и много чем ещё. Но для их проявления нужна была и жизненная сила других. Другой разумной цивилизации. Да- да, кровь людей. Сколько её там надо было нашему народцу? И выбирали мы самых отъявленных мерзавцев. Поэтому и жили не тужили. Мы – в водной стихии, выходя на сушу лишь так, иногда, по некоторым делам, а другой вид разумных существ – на суше, тоже не особенно к нам заглядывая. И всё бы ничего.

Только вот, прожгло. Ахнула сверхновая и выжгло всё. Мы последние. На суше-то уже давно пустыня. Но вот сейчас и наш черёд.

– Ты!

– Но почему?

– Ты! Молчи! И забирай всё! Мы не знаем, куда сможем послать твою матрицу. Не знаем, куда ты попадёшь – на другую планету, в другое измерение, в другую Вселенную… Но ты, как вирус, попадешь в другое существо, когда в том угаснет разум. И ты продолжишь наш род… Прощай.

– Но…

Мои соплеменники, уже погибая, уже завывая от боли, отдали и последние силы и добрые ласковые слова прощания. И объединили все свои способности, весь природный дар на мне. И я ещё увидел, как стала уменьшаться в размерах наша милая несчастная, когда-то голубая планета. И только стон боли умирающего народа не удалялся и не отпускал. И в этом ужасном безвременьи я тоже выл от горя и сострадания. Пока однажды, открыв глаза, не увидел странных людей, участливо склонившихся надо мной. " Как ты себя чувствуешь, сынок?" – спросил один из них.

Сынок? Какой я ему сынок? Я приподнялся и вдруг увидел свои руки. Странные, пятипалые, неестественного светло-розового цвета. Словно у рыбы без чешуи. Брр!

Даже наши сухопутные собратья были более пристойного вида.

– Ничего, – услышал я исходивший из моего рта голос. А затем провалился в долгое беспамятство. В прямом и переносном смысле. И только теперь, вот, с этим предсмертным воем вернулась и память. Нет, па, не возрожу я теперь наше племя.