Наталья Патрацкая - Фурия

• Название: Фурия
• Автор: Наталья Патрацкая
• Жанр: Современные любовные романы

---

Так они вымерли. От лени.

Продумав такой вариант жизни, Юлька усмехнулась и вспомнила тревожный и зовущий взгляд поверхностно знакомого крупного мужчины, но подходить к новому объекту женских страданий она не стремилась. Она еще поняла, общаясь с разными людьми, что обычный, зарегистрированный брак люди воспринимают не одинаково, и в это разнообразие мнений ей лезть совсем не хотелось.

Чего хотела она? Хорошо выглядеть и чувствовать себя на месте там, где она находиться.

А любовь? Эта пресловутая богиня чувств под хрупким именем Любовь ее особо не манила. Она ее побаивалась.

Юлька взяла в руки скрепку, распрямила ее, потом согнула до боли в пальцах. Что-то сегодня у нее было не так. А что?

Вчера она весь вечер изучала свою фигуру у зеркала. Что она в нем увидела? Пыль.

Обычную пыль на зеркале и подумала, что пора бы вообще протереть все в квартире от пыли с каким-нибудь облагораживающим составом. А свою фигуру она видела в зеркале или нет? Странно, она помнит пыль и не помнит своей фигуры. Куда она делась?

Юлька посмотрела на себя в одежде, она на самом деле увидела себя сидящей на стуле и покрытой пылью. Тогда она посмотрела в маленькое зеркало под экраном монитора и увидела на нем небольшие разводы пыли, но своего лица она в нем не увидела.

"А видят ли меня люди?" – подумала она.

За компьютером то и дело ходили люди, но к ней они не обращались. С ней не разговаривали.

"Куда я делась?" – стала думать она.

В комнату вошел интересный мужчина и, не глядя в ее сторону, подошел к сотруднику. Они поговорили.

" А я?!" – хотела крикнуть Юлька и промолчала. На ее мониторе были видны следы ее работы. Значит, она что-то делала? Вдруг монитор стал черным. Она посмотрела на себя и себя не обнаружила. Она тронула клавиши и ощутила их твердость пальцами, но пальцы она не видела.

"Что за чушь?!" – хотела она вскрикнуть, но не могла.

Вдруг ей стало больно! На ее колени сел Иван, и тут же вскочил.

– Кто здесь? – крикнул он невольно, и сам себе ответил. – Никого!

" Меня, что на самом деле не видно?" – опять пронеслось в ее голове. – "Но меня можно ощущать, это что-то".

На пару секунд Юлька замерла, потом тронула невидимой рукой чашку, выпила остатки чая и стала проявляться на глазах, хорошо, что Иван вышел из комнаты.

Теперь она себя видела в зеркало. Оставалось вспомнить, что было до того, как она исчезла из поля видимости. Но этот момент полностью выпал из ее головы.

Она посмотрела на сотрудников, в этот момент вернулся Иван, подошел к ней.

– Юлька, ты, где была? Тебя взяли на работу с испытательным сроком. Я сел на твое пустое место, а оно как зашевелится подо мной!

– А ты на своем месте сиди, тебе показалось, я выходила в цех, там новый кузов привезли, смотрела, что получилось. Я его столько прорисовывала!

– Понятно, а я думал, ты попала в зону невидимости, если ты была невидимой, скажи, тут есть одно аномальное облако, оно перемещается в пространстве, кто в него попадает, становится невидимым.

– Честно? Я была вчера дома невидимой и сегодня на рабочем месте, а ты сел мне на колени.

– Посчастливилось мне, я сидел у тебя на коленях! А так бы не сказала, что с тобой было. Страшно быть невидимой?

– Состояние жуткое, ощущение безысходности давит на психику.

– Я думаю, что вражеский разведчик залетел к нам в этом облаке и бродит по КБ и заводу. Об этом не говорят, но многие уже попали в состояние безликости.

– Обязательно разведчик?

– А кому надо у нас тут все высматривать, да выведывать?

– Нашел секреты!

– Тогда наши конкуренты.

– Ближе к истине, но удовольствие не приятное, хотя по художественной литературе весьма знакомое, – сказала Юлька и невольно вся передернулась, и в этот же момент, на глазах Ивана она стала исчезать из поля его видимости.

– Ну, уж нет! – вскричал Иван и попытался вернуть Юльку из зоны невидимости, но она исчезла, и он хватал пустой воздух.

Юлька видела хватающие руки Ивана, но не видела свои. Она чувствовала, что неизвестная и невидимая ей сила тащит ее в неизвестном направлении. Она кинула на молодого человека прощальный взгляд, и он исчез для нее. Ее вынесло через проходную, над вертушкой. Она плыла в воздухе, но ощущала неизвестную подъемную силу. Ее посадили в неизвестное ей транспортное средство.

Оно взлетело почти вертикально, и заводской комплекс через минуту исчез за горизонтом.

Долго они летели или нет, Юлька не помнила, она была в аморфном состоянии.

Очнулась она на удобной постели, изогнутой под ней по форме ее тела. Она увидела свои руки, осмотрела себя. Потом стала осматривать помещение, в котором очутилась. Ничего необычного вокруг нее не было.

Ей хотелось спать, непонятное тепло окутывало ее вместо одеяла. Она чувствовала дуновение прохладного воздуха, но этого было мала. И спать, хотелось спать. И в то же время ее мозг начинал просыпаться, она боролась между двумя состояниями: дремотой и просыпанием. Победило чувство осмотрительности.

Юлька раскрыла глаза усилием воли и теперь рассмотрела людей, лежащих на странных, как у нее лежбищах. Они смотрели на нее. Она с удивлением увидела в своих руках гитару, откуда она взялась в ее руках? Это же гитара Ирины! Вдруг гитара распалась на части, и рядом с ней оказался Алексашка…

Нет, это не он! Это видение.

На чистом листе легко поставить звездочку, труднее написать первое предложение, еще сложнее придумать тему, ради чего эту звездочку поставила. Интересно, что следующее предложение хочется написать со слов о том, что на душе отчаянная пустота. Как бы это проще сказать, многие этапы жизни Юльки завершены, и надо копать где-то или что-то в новом месте. Состояние такое, что все ее бросили и она всем нужна, но не любимому человеку, которого на данный момент существования просто нет!

Можно посмотреть в зеркало на себя любимую, и после этого добавить будет нечего: лицо, как лицо, и вчера его таким видела. Скука зеленая, – как Юлька писала еще в пятом классе на скучном уроке.

За окном зелеными остались заснеженные газоны, листья благополучно облетели.

Дворники остатки, замороженных листьев, сметают в кучки. Ноябрь носочком коснулся земли, снега у него в репертуаре особого нет, но слегка подморозить землю он вполне может. В такую погоду можно ходить по краю лесных массивов, чувство страха приморожено, а без листвы все видно до ближайшей асфальтированной дороги.

Новые дома, облицованные кирпичом, все привычнее встают на горизонте, и от их вида возникает ощущение, что ты находишься в настоящем городе, а не в белом городе проходящей, дешевой застройки, второй половины бедного двадцатого века.

Значит, за окном двадцать первый век, его носочек первого десятилетия.

Куда пойти, куда податься, мысленно можно пойти туда, проехать сюда, и при этом с места не сдвинуться. Простое решение всех передвижений.

Песни из приемника весят в воздухе, чужие страдания и впечатления, украшенные голосом и музыкой. А проза все не зарождается, украшенная вымыслом. Были бы кости, а где их взять, чтобы нарастить на них мясо романа? Телефон лежит и молчит, из сотового телефона потеряна карта, да и лень им пользоваться, и звонить некому. Некому и незачем звонить и некого любить.

Ноябрь.

Алексашка погиб в ноябре, в первых числах ноября. Юлька сходила с ума в буквальном смысле слова, она свихнулась по полной программе. Она была невменяемой, не верила в его смерть, не была на его похоронах. Когда ей говорили, что его похоронили и крышку гроба заколотили гвоздями; она рисовала его огромные, удлиненные глаза. Она рисовала его прямой, тонкий нос, его необыкновенно красивые губы. Однажды черти ее занесли в универмаг на трех вокзалах, она увидела его! Живого! Но когда подошла ближе, то увидела простой манекен в одежде.

Она подняла глаза и увидела его огромный портрет! Но это опять был не он! Это была реклама, но мужчина на рекламе был словно с него срисованный, его черты лица она знала наизусть.

Она выбежала из магазина, и увидела гигантский рекламный плакат! На плакате был ее портрет в красном платье, в котором она была с ним на свиданье. Это была реклама сигарет. Она сдвигалась по фазе.

Она неделю блуждала пешком по столице, ей казалось, что за ней следят все светофоры своими зелеными глазами. Она шла по набережной реки, шла и шла.

Заходила в парк, проходила по его аллеям и не могла успокоиться и даже присесть на скамейку, ее словно гнал ветер, будто она лист, сорванный с дерева.

От нее шарахались подруги, она добивала их словами, что Алексашка жив. Она плохо спала, мало ела, чуть не падала от усталости, вероятно, он звал ее к себе, обессиленную для жизни на этой земле. Однажды она почувствовала, что ее силы на исходе, она не могла работать, у нее сил не было. Она не могла думать, ничего уже она не могла.

И Юлька пошла к врачу, врач ее направила в другую поликлинику. При личной беседе с врачом она заревела, она впервые заплакала и говорила такой бред, что ей сделали укол. Она уснула на кушетке в странной поликлинике, когда проснулась, то увидала рядом с кушеткой два дюжих мед брата. Они взяли ее под руки и отвели в машину скорой помощи. Ее привезли в желтую больницу. Внутри все двери закрывались на ключи, но ей было все равно, где она и, что ее здесь ждет. Она хотела спать, когда проснулась, разглядела палату очень уж сантехническую, то есть всю покрытую кафельной плиткой, от пола до потолка. Спинки кроватей были металлические, полукруглые. Во рту было необыкновенно сухо, слюны и той не было.