Китлинский - Клан – моё государство 3.

• Название: Клан – моё государство 3.
• Автор: Китлинский
• Жанр: Современная проза

---

Раздался стук в дверь. Скоблев от неожиданности вздрогнул. Уже несколько лет в его кабинет никто не стучал, он объявил эту процедуру отмененной.

– Да!- крикнул он.

В кабинет вошло человек десять сотрудников с букетом роз, бутылками шампанского, подносами с закуской. Младший по возрасту начал говорить:

– Шеф!- сотрудник осёкся.- Анатолий Давыдович!- поправился он.- Все мы от чистого сердца поздравляем вас с днём Победы. Желаем здоровья и долгих лет,- вручил Скоблеву букет и добавил:- Извините, шеф! Мы с утра заготовились, а тут запарка. Все, кто освободился,- присутствуют, остальные на подъезде.

– Спасибо, бандиты!- Скоблев отложил цветы и обнял сотрудника, расцеловал его и остальным сказал:- Его зачётом за всех, чтобы не лезли целоваться,- слово бандиты, было у него любимым и ласковым.

В дверях появились сотрудники аппаратной, толкая впереди себя стол.

– Мы не опоздали?

– Смотрите шеф, с подарком каким прутся!- пошутил кто-то.

– Хорошо, что не с гробом,- бросил Скоблев, махая им, чтобы втаскивались.- Кто там дежурит?- на всякий случай спросил Давыдович.

– Лёха! Даёт отбои. Курьер сел в ленинградский. К нему в купе вперся какой-то металлист или рокер. Весь в коже и заклепках, с длиными волосищами и под шафе. Его провожали трое таких же хануриков. Центральная сообщила, что курьер под наблюдение взят,- ответил один из сотрудников аппаратной. Когда в кабинет внесли стол, и расселись, он же достал из кармана коробочку.- Это, Давыдович, подарок. Тимофей утром приходил и передал с просьбой вручить,- он протянул Скоблеву коробочку.- Сказал, что от Александра.

Скоблев открыл. Все смотрели с интересом. В коробочке был перстень. С виду серебряный, но, взяв его в ладонь, Скоблев определил, что платина. Это был самопал, сработанный в лагере, так гласила записка. На перстне был выгравирован Сталин. Глаза барельефа сверкали красными рубинчиками.

– Зверь какой-то!- передав для обзора, произнёс Скоблев.- Однако, с намёком подарок!? Как считаете?- спросил он.

– Лучше носить на пальце, чем в душе,- высказался молодой сотрудник, вручавший цветы.

– Ты прав,- согласился Скоблев.- Есть во мне эта сталинская закалка, что греха таить. Что есть, то есть.

– В вас её не сильно заметно, шеф. Вон в Ельцине, хоть холуй холуем, а прёт во все стороны,- сказал другой сотрудник.

– Стойте, стойте!- раздался голос и стук в косяк дверей, которые были не закрыты. На пороге стояли Кундин и Пантелеев.

– Многоуважаемые банкиры пожаловали,- приветствовал их Скоблев, расплывшись в улыбке,- но наши.

– Наши! Наши!- подхватили дружно голоса.

Банкиры вручили Скоблеву цветы и устроились за общий стол. Как принято, встав, выпили, помянув павших в войне. Потом стали петь песни военных лет.

"Орлы!- глядя на присутствующих, думал Скоблев.- Разве с такой бригадой нас сожрут? Подавятся. Возмужали мои ребятки. Их и не узнать. Не видно в них прежних оперуполномоченных КГБ. Выветрился этот дух из них. В любую дырку мои влезут, куда хошь проникнут и нужную информацию соберут. Какое хочешь дело раскрутят".

– Давыдович!- обратился к Скоблеву Кундин.

– Слушаю тебя, Фёдор,- Скоблев чуть наклонился.

– Мы тут кое-какие мыслишки подработали, надо, чтобы ты глянул. Не сейчас, ясное дело,- Кундин передал дискету.

– На что упёрлись?- спросил Скоблев.

– Законодательство и система исполнения законов,- ответил Кундин.

– Нашёл тоже мне знатока. Посмотрю. Почему сразу не перекинули дальше?

– Субординация не позволила. И потом, нас ведь не обязывали так делать. Будет кто-то из них в Москве?

– Иван обещал в июне подъехать,- кладя дискету в стол, ответил Скоблев.- А что это вас в законодательство потащило?

– Необходимость,- Кундин пожал плечами.- Невозможно в таком бардаке работать. Нет стабильности. От того, что законы дурацкие и те не выполняются.

– Какая же тут должна быть стабильность?- произнёс Скоблев.- На то он и рынок.

– А стабильность есть кругом. Рыночные отношения как раз стабильность и поддерживают, её организовывают. В противном случае начинается экономическая война, спады и кризисы. А у нас кризис возник только по причине что есть лозунг: "Можно всё, что не запрещено". Но то, Давыдович, что запрещено тоже можно с оговорками. И нормального исполнительского контроля увы – нет. А нам приходится реально работать в этих разночтениях, когда по одному и тому же вопросу есть десяток разных, порой противоречащих, решений. Тяжело. Все стали трактовать в стране законы в свою пользу, личную. Не государственную и не в пользу народа.

– Это мы каждый день секём гадостную гниль. Возле Киевского еду на работу. Вавилон. Сумочники из Украины и Молдавии торгуют. И где-то ведь и наши соотечественники так же вот стоят рядком.

– Торговля от курса валют зависит. Курс же государством не контролируется. Банки не очень-то дают торговым кредиты, да дать особо нечего. А всё ж процветает торговля. Прозевали мы валюту, зевнули.

– Это почему?

– Есть подпольные фирмы, которые нашим челнокам дают в кредит наличные доллары. Раньше наши тащились в Китай с сумками, сейчас едут налегке. Обратно прут тюками. Там берут оптом на сотню тысяч долларов и тут толкают мелким тоже оптом. Кредит с процентами возвращают и остаётся себе не мало.

– Сколько можно взять в кредит?

– От двадцати тысяч до пятисот.

– Как?

– Под залог имущества. Квартира в центре тянет на сто.

– Лихо.

– Система отлажена хорошо. Ну, не без стрельбы, однако, если ты прогорел, тебе сразу не ставят в укор. Подряжают к опытному челноку в качестве верблюда и потом дают небольшую сумму для начала. Убив, ничего не получишь. Есть и лихие мошенники. Два мужичка, на чужую квартиру в центре Москвы, искрутились получить в нескольких пунктах два миллиона наличности в течение трёх дней и смылись. И знаешь кто они по профессии?

– Говори.

– Слесаря. Имеют по восемь классов образования. Работали на прядильной в лимите. Деревенские рязанские мужички.

– Чертовски талантлив русский народ,- Скоблев улыбается произнесенной цитате.

– Во истину,- Кундин тоже улыбается.

– Добро, гляну и потом обсудим ваш проект законодательный,- обещает Скоблев.

Праздновали не долго. К двенадцати часам ночи все разошлись. Скоблев остался один. "Они у меня даже пить в меру научились, а это много теперь значит,- размышлял он после ухода сотрудников.- Выпили норму и двинулись восвояси. Разбегутся теперь по своим домам к женкам да детям. Надо им добавить день-другой, а то они семьи не видят с такой проклятой работой. Это Александровым стрелкам всё ни по чём, они свободны как ветер, а мои привязаны стальным тросом к главной ячейке общества и ничего поделать нельзя,- он зевнул.- Мне тоже пора на боковую,- Скоблев раскинул руки и потянулся в сладкой ломоте, сжимая кисти рук в кулаки.- Пора".

Глава 6

Павел и Валерий, после того как женщины убрали с общего стола и, перемыв посуду, освободили кухню, переместились туда. Им накрыли на двоих. Дети уже спали.

– Как тебе мой мужичок?- спросил Павел, разливая водку.

Коньяк принесенный Потаповым кончился и догонялись водкой разлива завода "Кристалл".

– Худоват немного, но кость широкая,- ответил Валерий.- Нарастёт мышца. Бойкий он, однако.

– Ты себя в его годы вспомни?

– В его годы я у бабки с дедом обретался. Под Ельней. Хулиганили мы в ту пору жутко. Ходили на места боев, собирали оружие и боеприпасы. Сколькие мои друганы сгинули от этой гадости! Но шарить продолжали всё равно. Обмены организовывали. Сходились в чистом поле, каждый что-то притаскивал, раскладывали в длинный ряд и ходили, выбирая и торгуясь. Вот веришь, нет, когда вспоминаю – страшно.

– У нас под Харьковом тоже было много оружия. Мы жили в том месте, где немцы взяли наши войска в котёл в 1943 году. От нашей деревеньки остались только головешки. Мать рассказывала, что аж до пятидесятого года жили в землянке, собирали конские лепешки и формовали кирпич на хату, а дом настоящий построили, когда я закончил училище. Мне в нём жить не довелось. Там меньший сейчас братуха живёт, Леонид. Жизнь раскидала по сторонам. Три брата и все в разных странах оказались. Лёнька на Украине, я в России, а Петро в Кустанае Казахстана,- Павел выпил залпом.

– Вас же четверо братьев-то?- закусывая, спросил Валерий.- Ещё Григорий был вроде. Я не совсем пьян пока. Помню.

– Он погиб,- ответил Павел.

– Когда?

– В 1991.

– Постой! Он шахтёр был. Так?

– Там и погиб. Метан взорвался.

– Вот те раз! Что ж ты не говорил?

– А что, Валер, говорить? Я и на похоронах не был. Телеграмму мне Лёнька дал, а тут путч, ебать его копать. Родня на меня до сих пор злая. Корят. Что, мол, я ни хуя не делал, сидел в своей Москве поганой, ни Белый дом ни брал и не защищал его. Мог бы, мол, послать их всех в одно место, к чему хохлу их дурацкие разборки? И вообще говорят, чтобы вертался на ридну неньку.