Хачик Даштенц - Зов пахарей

• Название: Зов пахарей
• Автор: Хачик Даштенц
• Жанр: История

Хачик Даштенц ( Тоноян Хачик Тоноевич ) – известный армянский писатель, поэт, переводчик – родился 15 апреля 1909 года в селе Даштаян Сасунского вилайета Западной Армении в семье пастуха. В последствии по названию родного села Даштенц и выбрал свое литературное прозвище. Многое увидел и пережил он, пройдя по дорогам беженства нелегкий путь от Сасунских гор до Восточной Армении, скитаясь по сиротским домам, пока не остановился в американском приюте в Александрополе (позднее Ленинакан, а ныне Гюмри), где и получил свое среднее образование. В 1932 году Даштенц окончил Ереванский государственный университет, а в 1940-ом – факультет английского языка в Московском институте иностранных языков. Начиная с первых шагов в литературе Даштенц был одним из самых читаемых и любимых авторов. Народное предание и документальная достоверность, этнографическая доскональность и сказка, быт, обычаи, обряды армянского народа – все это Даштенц капля, по капле впитывал в себя с самого детства и все это стало основой для создания эпической прозы, которой писатель посвятил, можно сказать, всю свою жизнь. В романах "Ходедан" (1950) и "Зов пахарей" Даштенц изобразил трагедию западных армян в годы 1-й мировой войны 1914-1918гг., пострадавших от геноцида армян в Турции. Написал также историческую драму “Тигран Великий” (1947). Даштенц также автор сборников стихов “Книга песен” (1932), “Весенние песни” (1934), “Пламя” (1936), “Горные цветы” (1963), где описаны будни родной страны – Армении. Хачик Даштенц известен также своими переводами многих трагедий и комедий У. Шекспира и поэмы Г. У. Лонгфелло “Песнь о Гайавате”. См. также: Сурен Агабабян – Хачик Даштенц и его роман-эпопея «Зов Пахарей»

---

– Умоляю, отпустите Аджи Феро. Он добрый курд, и Христос хочет, чтоб такие жили, – вмешался староста Муко.

С той же просьбой обратился к ном священник из Тарзу.

– Христа ради! – снова крикнул Тер-Кероб, подняв крест.

И мы отпустили. Кинжал склонился перед крестом.

– Ступай, Аджи Феро, даруем тебе жизнь. Ступай и, сколько будешь жить, будь благодарен армянскому кресту и этим добрым людям, которые спасли тебя от верной смерти, – сказал Молния Андреас и опустил курда на землю.

Кто задул огонь Каждый гайдук знал, что, выходя из села и направляясь на восток, он должен пойти сначала на запад и, только отойдя на порядочное расстояние, повернуть на восток – чтобы запутать след.

Град Тадэ хоть и оставил Хлатские горы и присоединился к отряду Геворга Чауша, но был все тем же нетерпеливым, беспокойным стрелком. К месту и не к месту – он сердито щелкал затвором и неожиданно стрелял. Геворг Чауш отправил его однажды по делу в Сасун. Тадэ по дороге заблудился, и вместо того чтобы идти на север, направился на юг. Он был вооружен, и, зная его несдержанность, мы подумали, что он может наломать дров. Поэтому, взяв трех гайдуков, я кинулся догонять его.

Франк-Мосо был замыкающим. Он шел последним и волочил за собой ветку, которая заметала наши следы.

Проблуждав довольно долго, мы напали наконец на след Тадэ. Мушец Тигран и Чоло пошли за ним, а мы с Франком-Мосо решили немного передохнуть.

Мы устроились под раскидистым деревом, вернее я влез на дерево, а Мосо лег на землю. Мы решили, что сначала он поспит, а я посторожу, потом он меня посторожит, а я посплю. Если бы я нечаянно заснул, то непременно бы упал на Мосо, и он бы тут же проснулся. Постепенно у меня отяжелели веки. Вдруг слышу – Мосо кричит не своим голосом.

– Махлуто!

Я сразу спрыгнул на землю. В тени дерева стоял незнакомый человек и тяжело дышал.

Мы подошли к нему – это был молодой курд, юнец, можно сказать.

– Не убивайте меня! – взмолился он.- Я пришел к вам за помощью!

– За какой такой помощью?

– За помощью, хозяин, от самого села бегу.

– Это еще почему?

– Хочу честь свою спасти.

– Ну, раз о чести заговорил, значит, порядочный человек, – сказал Франк-Мосо и дружески похлопал парня по плечу. – Как звать тебя?

– Амино.

– Из-за земли спор, из-за пастбища, что там?

– Какая земля, какое пастбище, о чести речь идет, о моей чести.

– Ну, рассказывай тогда, в чем дело.

– В наших краях есть обычай – незамужние девушки повязывают платок на шею овце. Парень, который снимет платок, в тот же день должен посвататься. Неделю назад, когда отара пришла в село, я снял с одной овцы красный платок.

– И посватался?

– В тот же день.

– Ну и что?

– Завтра моя свадьба.

– Ну так и играй свою свадьбу, кто тебе мешает?

– Но, хозяин, у нас бек есть, позвал он меня вчера, сказал, что невесту после свадьбы он поведет к себе, что первая ночь его будет. Моя бабушка сказала: пойди разыщи армянских фидаи, они тебе помогут.

Все было ясно. Ничто так не близко сердцу фидаи, как защита простого народа, его чести.

Когда вернулись ребята, я объявил им, что мы идем на свадьбу.

– Невеста смуглая, черноволосая? – спросил я курда. – Какая из себя?

– Светленькая.

– Роста какого?

– С меня.

– Чоло за невесту сойдет, – подумал вслух мушец Тигран, и я подумал, что, пожалуй, это удачная мысль.

– Колоз найдется? – спросил я юношу курда.

– Колоз? – удивился курд, – Сколько угодно.

– Светильник?

– И это найдется.

Чоло стоял уже рядом со мной готовый, спрятав под абу кинжал и обрез. А Град Тадэ нетерпеливо щелкал затвором: дескать, вот как пристрелю я сейчас этого бека.

Амино объяснил нам, где находится дом бека, после чего мы распределили роли и еще раз уточнили, кто что будет делать, кому сторожить на кровле, а кому нападать на бека. Чоло должен был изображать невесту. Самую ответственную часть мы поручили Тадэ. В решающий момент он должен был задуть огонь в светильнике. Мы с Тиграном должны были помочь Чоло выбраться из дома бека. Ну, а Франк-Мосо должен был предстать как крестный отец.

Мы договорились о месте встречи и вместе с Амино пустились в путь, будто бы идем на свадьбу. Проходя мимо какого-то села, Амино отлучился ненадолго и вернулся с пятью белыми колозами и клубком веревок. Франка-Мосо и Тадэ вместе с Амино я отправил вперед, еще раз все обговорив.

Когда мы добрались до места, свадьба уже шла полным ходом.

Алибег-ага, хозяин хозяином, сидел рядом с женихом, поглядывая на невесту масленым взглядом, – впрочем, лицо невесты было скрыто покрывалом. Справа от невесты гордо восседал Франк-Мосо с белым колозом на голове. Позади невесты в качестве телохранителя стоял Град Тадэ со светильником в руках. А мы с Тиграном и Чоло встали за дверью – руки под абами на оружии. У Чоло колоз был сдвинут на ухо, смешно так.

Когда свадьба подошла к концу, мы, чтоб не бросаться в глаза, зашли за дом.

Постель Алибега-аги была готова принять чужую невесту. Алибег первым встал из-за свадебного стола и вышел из дома, за ним последовала невеста в сопровождении гостей. Франк-Мосо шел рядом с женихом, позади них шел Град Тадэ, высоко подняв светильник, как было условлено.

Возле дома Алибега Тадэ улучил минуту и задул огонь. Чоло в темноте отдал свой колоз жениху и, быстро сняв с невесты фату с покрывалом, накинул все это себе на голову и последовал за беком в дом под видом невесты.

– Доброй ночи тебе, Алибег-ага, не очень мучай невесту, так и быть, эта ночь твоя, остальные все мои, – сказал Амино и, надев колоз Чоло на свою невесту, повел ее к себе домой.

Мы с Тиграном поднялись на кровлю Алибега. Заглянули в ердык. Алибег уже разделся и лежал в постели, возбужденно покручивая усы в предвкушении ночных утех.

Чоло подошел к постели и прямо в одежде забрался под одеяло. Бек протянул руки к Чоло-невесте; Чоло выхватил обрез из-под абы – и как даст беку по голове!

– Помогите! На помощь! Это не невеста! Это джан-фидаи! Под фатой невесты джан-фидаи! – в ужасе завопил Алибег.

– Молчи! Я не стану тебя убивать, но чтоб после этого ты не смел осквернять молодым их первую ночь, – пристращал армянский фидаи курдского богача.

На крик Алибега прибежали его слуги, но из ердыка уже свесилась веревка, и Чоло, с фатой на голове, разом оказался на кровле, а Град Тадэ, стороживший нас на улице, тут же растворился в темноте.

– Кто загасил огонь?! – послышались удивленные выкрики.

И пока гости пытались понять, что случилось, мы были уже далеко от села. Фата с накидкой остались на кровле бека. Тадэ с Франком-Мосо поджидали нас в условленном месте.

Пересчитали мы свои колозы. У Франка-Мосо колоза не оказалось. Уронил, должно быть, в темноте. Тигран похвалил Чоло за храбрость, а Тадэ пожурил: раньше времени, дескать, задул огонь.

– Верно, поспешил ты чуток, – согласился Чоло.

И Франк-Мосо подхватил: да, мол, поспешил Тадэ, и потому он, Мосо, потерял свой колоз. Увидел я, что сейчас мы все перессоримся, и говорю: «Град Тадэ, говорю, вопреки своему нетерпеливому характеру, все сделал как надо и ничуть не поторопился, и это ему мы обязаны чем, что операция прошла так удачно».

Мы сложили оставшиеся колозы и веревку в мешок Франка-Мосо и направились к Черному Камню. Весть о том, как мы спасли невесту курда, мгновенно облетела все курдские села.

На следующий день мы узнали, что с Алибегом случился удар, а Амино со своей возлюбленной бежал в сторону Фархина, пообещав прислать Геворгу Чаушу свинца и серы, чтобы он продолжал бороться с безжалостными беками.

Лекари с черной горы Свет прорезал тьму, когда мы добрались до Брнашенских гор. Деревья здесь были высокие, они поднимались вместе с пригорками и спускались вместе с оврагами. Но вот макушки деревьев одна за другой осветились солнцем, и весь лес вспыхнул, заиграл, залитый светом.

Из-за листьев посыпались снопы света. Задрав головы, мы восхищенно оглядывались. И вдруг смотрим – на верхушке высоченного тополя что-то чернеет.

Мы все трое задрали головы и давай гадать-прикидывать, что бы это было.

Чоло решил, что это орел, а мушец Тигран – нет, мол, бурдюк.

– Да что же бурдюку делать на дереве? – изумился Франк-Мосо.

– Пастухи из Аринока подвесили, внутри – не иначе – шашлык запрятан.

И точно, на верхушке тополя раскачивался самый настоящий мешок из сыромятной кожи. Казалось, он вот-вот упадет, но нет, мешок из козлиной шкуры бесшумно покачивался среди ветвей, словно орел, расправляющий крылья перед полетом.

Бух! Что-то тяжелое упало сверху. Мы подумали, что упал мешок, но тут послышались стон и громкие ругательства – кто-то крыл на все лады курда-правителя Аджи Феро, того самого, которого мы отпустили с миром по просьбе Тер-Кероба.

Мы подбежали. Под деревом лежал, распластавшись, дядюшка Еранос – погонщик мулов, мой старый знакомый. Смотреть на него было страшно, живот его был весь распорот, у несчастного кишки из чрева вывалились. Обеими руками он держался за живот и кричал от боли.