Елена Ларина - Невеста в облаках или История Регины Соколовой, родившейся под знаком Весов

• Название: Невеста в облаках или История Регины Соколовой, родившейся под знаком Весов
• Автор: Елена Ларина
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-7654-4786-4

В далекие 90-е двенадцать молоденьких девушек встречаются в астрологическом кружке «Зодиак». Они попадают в мир таинства небесных светил, мистических загадок правящих миром стихий. Недоступные звезды улыбаются, манят, обещают, взирая с непостижимой высоты на тех, перед кем только открывается дорога самостоятельной жизни.

Тернист и прихотлив путь героинь. Небесные силы то благосклонно поднимают к свету и блаженству, то низвергают вниз, в пучину несчастья, горя и обмана.

Взрывоопасная смесь добродетелей и пороков Скорпиона; нежность, сострадание и чистота помыслов Девы; неторопливое обаяние и житейская мудрость Тельца; непостоянство Близнецов; упрямство и скрытность Козерога… Двенадцать характеров, двенадцать дорог, двенадцать профессий: медсестра, секретарша, гувернантка, учительница, гадалка, писатель… Героини романов бесконечно разные, но объединяет их одно – стремление к женскому счастью. Помогут ли звезды осуществиться девичьим грезам? Встретит ли каждая из них того единственного и неповторимого, что предназначен судьбой?

Следуя данному 10 лет назад обещанию, повзрослевшие девушки встречаются вновь. Как сложились их судьбы? Какие сюрпризы, повороты и зигзаги уготовили им звезды? Об этом – каждая из историй, рассказанная на чудесной заснеженной вилле в Рождественскую ночь.

Регина Соколова, родившаяся под знаком Весов, лелеяла несбыточную для девочки из провинции мечту стать стюардессой. И однажды мечта стала явью. Заграница, шикарная форма, красавец-летчик, пленивший ее сердце с первого взгляда… Регина не подозревала, какие муки и испытания принесет ей сбывшаяся мечта. Все было как в страшном сне – обман, арест, предательство любимого… Но когда наступили черные дни, чаша весов судьбы дрогнула и ей улыбнулась удача…

---

– Еще одна нищая на нашу голову, – проворчала та толстая, которой я сперва предложила полотенце.

– Родные есть у тебя тут?

Это спросила смуглая, на татарку похожая девчонка.

– Да нет, нет никого. В Питере никого нет.

– А знакомые? Надо, чтобы тебе вещи собрали, нельзя так сидеть, без вещей.

– Не знаю… Сейчас тоже нет никого.

– Ладно, девочки, кончайте базар. Выяснится этот вопрос. Садись сюда.

Шатенка показала мне место на койке – там сидели еще несколько человек, они потеснились. Всего в камере было… – я судорожно считала, пытаясь понять, сколько их наверху – человек десять, кажется. А ведь комната совсем маленькая. И две двухъярусные кровати. Как же они тут помещаются?

– Я – Юля, – сказала шатенка. – Если что надо, спрашивай у меня. Первый раз?

– Что – первый раз?

– Сидишь.

– Ясно, что первый, – раздался сверху чей-то недовольный голос.

Тут все было прокурено, лампочка плавала в кольцах дыма, и еще была масса запахов – запах дезинфекции, немытых тел, какой-то еды, уборной – бог знает чего еще. Густой кислый запах стоял в камере – и уже через несколько минут я почувствовала, что задыхаюсь. А ведь мне теперь придется всегда дышать этим воздухом – и не выйти, не выйти, не попросить даже дверь открыть или окно…

– Завтра просись к следователю, у него проси, чтобы сообщил кому можно – передачу собрали бы тебе, с вещами – щетку зубную, мыло, прокладки, белье какое-нибудь, продукты. Придумай, кого попросить, хоть соседку. Или ты вообще с вокзала?

Моих соседок просить было бессмысленно – покупать они ничего для меня не станут, а ключа от моей комнаты у них нет. Оставалось только ждать, когда наши из рейса вернутся – не бросят же они меня. А если бросят? Ведь кроме них – ни одного человека.

Однокурсницы разъехались, новых подруг не завела – работа ненормальная, никогда не знаешь, где и когда ты будешь, а если освобождаешься – ждешь Валеру. Я вдруг осознала, что я совершенно одна в этом городе. Так же одинока, как и в тот день, когда узнала, что провалилась в институт, три года назад. Я делала вид, что не замечаю этого, пока не оказалось, что я сижу на чужой койке в камере и мне некому позвонить и сказать, что меня арестовали. И сейчас весь этот ужас придется расхлебывать мне одной. Они что-то говорили, а я почти не слушала, автоматически отвечала, а сама думала – лишь бы не впасть в панику, не закричать, не забиться в истерике. Потому что я, наверное, была уже на грани истерики.

– Нет, я тут работаю. Но просить мне некого. Если только с работы, я надеюсь…

– Не надейся!

Брюнетка затянулась и достала откуда-то кружку.

– Чаю хочешь?

– Спасибо. Да, хочу.

– На сослуживцев надеяться – пустой номер. Никто не вспомнит, а кто и вспомнит – бояться будут. Хоть подружка есть?

– На работе только. Но не очень близкие, правда…

Сейчас я вспомнила Олю и Галю и гадаю – придут или не придут? То есть я уверена, что придут – но вдруг нет? И через минуту сама уже отвечаю себе – нет, не придут. Никто не придет, никто не захочет связываться.

– А работаешь-то ты где?

– В «Аэрофлоте».

– Ни хрена себе! Неужели стюардесса?

– Бортпроводник, да.

– То-то я смотрю – чистенькая какая! Ну надо же!

– Правда стюардесса? – изумленно глядя на меня, спросила другая, та, что на татарку похожа.

– Правда.

– Никогда не видела живой стюардессы!

– Ладно тебе, Дилька, что они – не люди что ли? Две руки, две ноги. И тут сидят!

Брюнетка захохотала. Я вся сжалась от этого ее хохота.

– А наркоту – что, возила, что ли?

– Я…

– Погоди, – прервала меня Юля. – Ты новенькая. Первый день, первый раз. Тут у каждого свое. Хочешь – рассказывай, хочешь -не рассказывай, тебя к этому никто не принуждает. Но прежде подумай. Мое дело – предупредить, а там как знаешь.

– Юля, правильная ты наша! Я же не стучу, это все знают. Ладно, ты и правда подумай, что говорить, а что нет! Ну все, девочки, я -спать.

Брюнетка полезла наверх. Большинство тех, чьи лица я так еще и не успела толком рассмотреть, занялись своими делами. Вокруг меня на койке образовалась крошечная мертвая зона. Но я боялась шевельнуться, чтобы не столкнуться с телами, не встретиться с их глазами, с этой новой для меня жизнью. Наконец поняв, что надо что-то предпринять, вопросительно посмотрела на Юлю.

– А мне что сейчас делать?

– Сейчас – ничего. Сиди пока. Устала?

– Да, очень.

– Коек у нас тут на всех нет – четыре места всего. Спят по очереди. Жди тут, если никто тебя к себе не пустит. Без вещей до утра проживешь. Не передадут тебе ничего – решим вопрос. В туалет хочешь – вон там. Привыкай – тут стесняться не положено. Курить надо тебе?

– Нет, я не курю.

– Закуришь, – сказала брюнетка из-под потолка. Потом свесилась с койки и сказала: – Полезай на шконку ко мне. Пущу для первого раза. Поспи. Проснешься – осознаешь.

Я опять взглянула на Юлю, она кивнула, и я послушно полезла наверх.

– Давай, вались, места много – тут и по трое спят.

– А тебя как зовут?

– Лена. Эх, помнешь красоту – хорошая блузочка! Ладно, ложись, не брезгуй – пользуйся моментом!

– Спасибо тебе.

– Спи. В тюрьме самое счастливое время – сон. Когда не видишь ничего этого и не думаешь ни о чем… Спи, думать завтра будешь. Сожми зубы и спи. И не реви, если что, – мне спать не мешай!

– Я не реву. Это свет в глаза бьет…

– Свет всегда есть. Ради тебя выключать не будут – привыкай, не дома. Отвернись, зажмурься и спи. Все, с новосельем!

Она вытянулась рядом со мной и моментально заснула. Я лежала еще какое-то время, неотрывно глядя на лампочку – глаза слезились от света, я хотела заплакать, – но слез не было. Не осталось сил даже на слезы. Все было – как сон. Утро, день и вечер разделяли столетия – невозможно поверить, что всего десять часов прошло. Внизу кто-то ходил. Кто-то что-то говорил – я не вслушивалась. Это была чужая жизнь, и я боялась с ней слиться, признать ее своей и поверить, что так теперь будет всегда. Но лучше уж думать об этом, чем о Валере. К счастью, сил у меня оставалось уже совсем мало – и в конце концов я уснула. Главное я уже поняла – надо дожить до завтра, а там видно будет.

…Когда прошла неделя, мне уже казалось, что я живу здесь давным-давно. Что всегда жила и буду жить здесь. День сегодняшний в тюрьме бесконечен. Он тянется и тянется – и хотя, казалось бы, все все время думают о прошлом, о воле, мечтают о будущем, говорят о том, что было и как станет – но на самом-то деле живут сейчас. А сейчас – это тюрьма, и кроме нее, на свете нет ничего, все остальное призрачно и очень-очень далеко. Главное – тут выжить, в эту минуту, в эту секунду. Потому здесь так ценят сон – это я уже поняла. Сон – единственное место, где нет тюрьмы.

Меня не вызывали к следователю – ни на следующий день, ни через день. И никто ко мне не пришел, не искал и передачу не передавал. Наша «старшая», Юля, была «правильная старшая» – это мне объяснила Ленка, которой я так и держалась с первого дня. По решению Юли все для меня скинулись – нашли мне зубную щетку, мыло и прочее. Это полагается делать, если человек «сирота» – то есть родственников у него нет и никто ему ничего не приносит. Конечно, была возможность попытаться как-то поставить в известность родителей. Но это значило признаться, в какое положение я попала, подвергнуть маму или тетю Зину всему этому ужасу – слезы, скандал с отцом, осуждение соседей, попытка наскрести денег на поездку в Питер, жизнь тут, неизвестно где и как, походы в тюрьму и очереди на передачу, наконец, если бы удалось добиться свидания – неизбежная встреча. Мама просто не выдержит, если увидит меня здесь. Я же девочка – если бы я еще была мальчиком, это ну хоть как-то понятнее. Привычнее, что ли – у нас во дворе двое парней отсидели по несколько лет и ничего. Но от меня никто не ожидает такого – и я все еще надеялась, что как-нибудь удастся это уладить, что это быстро закончится, и тогда можно будет – потом уже – признаться. Когда все станет опять хорошо.

Однако хорошего ожидать было трудно. На допросы меня не звали – и, как я понимала, следователь решил осуществить свою угрозу – сидеть мне долго. Тут это очень часто бывает, как мне объяснили, следователи считают, что тюрьма сама человека обломает -посидит подольше, ну и потом на первом же допросе скажет все, что требуется, лишь бы уж суд скорее.

Объяснили мне много чего. Например, что полотенце мне кинули не просто так – это была «прописка», и по тому, как я его подняла, судили обо мне – как сидеть буду. Подняла хорошо, с шуткой, не испугалась, не задергалась – значит, характер ровный и сидеть буду спокойно. Объяснили, что можно, а что нельзя. Вот с полу, например, ничего поднимать нельзя, никогда. Почему нельзя – долго объяснять, да и не хочется. «Главное, – сказала мне тетя Настя, старуха-нищенка, которая сидела уже не первый раз за мелкое воровство, – главное, девочка, тебе не потеряться и научиться различать, что где».