Сергей Алтынов - Омерта десантника

• Название: Омерта десантника
• Автор: Сергей Алтынов
• Жанр: Боевик

А говорят, что кровную месть практикуют только горцы. Роберт Сафронов, офицер спецназа ВДВ, опровергает это заблуждение. От его холодной целеустремленности и неугасаемого желания расквитаться за погибшего друга леденеет кровь в жилах. Умом понимаем, что так нельзя, что это жестоко, дико, страшно, но сердцем мы с ним. Ибо он вершит суд своей совести. Негодяям, которые ради сверхприбылей торгуют наркотой и подставляют мальчишек под вражеские пули, нет места на земле. Это убеждение выстрадано десантником, и с годами оно только крепнет, цементируя его волю в смертельной схватке с криминальной нечистью…

---

– Где, говоришь, у женщин самые курчавые волосы? – неожиданно спросил Сафронов.

Полненькая Лариска хихикнула, Маша и Тамара фыркнули. Лицо Парфенова покраснело, он попытался было сделать резкий рывок и окунуть cафроновскую кисть в догорающий спирт, но у него не вышло.

– Если верить армянскому радио, то в Африке, – ответил за Вадима Сафронов.

Между тем ручища старшего лейтенанта стала подниматься вверх. На лице Сафронова слегка дернулись мышцы, и «линия фронта» выровнялась окончательно.

– Ничья, – робко подала голос Ирочка.

– Что скажешь, Вадим? – поинтересовался Сафронов.

Вместо словесного ответа старший лейтенант побагровел еще больше. Попытка очередным рывком выровнять «линию фронта» в свою пользу не увенчалась успехом. Сафронов же неуклонно гнул руку Вадима к пылающей уже совсем слабым огнем кювете. Лицо лейтенанта-десантника ничего не выражало. Дуэль есть дуэль, эмоции тут неуместны, да и делу не поможешь.

– Не надо! – совершенно неожиданно тонко пискнула только что хихикавшая Лариска, но было поздно.

Именно в этот момент рука Парфенова была опущена в наполненную горящим спиртом емкость. Вадим вскрикнул, чуть ли не волком взвыл, и не столько от боли, сколько от досады и позорного поражения. Сафронов верно догадался – такие дуэли сынок генерал-лейтенанта устраивал не впервые и сам никогда не щадил противника. Емкость между тем не удержалась на столе, и горящий спирт расплескался по полу.

– Спокойно, девчата! – сказал вскрикнувшим Лариске и Ирочке Сафронов и, не поднимаясь со своего табурета, затушил нарождающийся пожар собственным десантным ботинком-берцом.

Между тем за спиной Сафронова хлопнула дверь. Обернувшись, он увидел, что в комнату вошла рослая, статная женщина в темно-синих джинсах и спортивной майке-футболке, обтягивающей ее сильное, но при этом не лишенное женского изящества тело. Прическа у женщины была короткой, спортивной, а лицо решительным и некрасивым, с заметными следами оспы-ветрянки. По тому, как притихли девчата и унял самого себя чертыхающийся Вадим, Сафронов догадался, что это и есть суровая Иннокентьевна.

– Опять… – недобрым и при этом каким-то усталым голосом произнесла женщина.

– Все в порядке, Надежда Иннокентьевна, – морщась и растирая обожженную руку, отозвался Парфенов.

– Папе пожаловаться? Чтобы выпорол? – тем же спокойным, усталым голосом осведомилась Иннокентьевна у старшего лейтенанта. – Впрочем, кажется, сегодня тебя перевязывать придется.

Строгая женщина перевела взгляд на Сафронова.

– Молодец, – сухо, без всякого выражения произнесла она. – Помощь нужна? – кивнула она на правую руку лейтенанта, которую тот протирал носовым платком.

От легкого ожога при такой дуэли не убережешься. Однако Сафронов промолчал.

– Лариса, подлечи Вадима Романовича, – кивнула Иннокентьевна пухленькой девушке. – А я уж тобой займусь. Пошли…

Голос у Иннокентьевны был совсем не командирский, совсем даже не строгий. Как ни странно, именно поэтому Сафронов безропотно пошел следом за ней.

– Вот так… – смазывая руку Сафронова какой-то противоожоговой маслянистой мазью, приговаривала Иннокентьевна.

Голос у нее сейчас был тихий, успокаивающий, точно у медсестры в детской поликлинике.

– Спасибо, – произнес Сафронов, когда женщина закончила.

Иннокентьевна улыбнулась. «А ведь ей не намного больше, чем той же Ирочке, – подумал Сафронов, глядя в слегка подпорченное оспинками лицо женщины. – Просто черты лица грубоваты, прическа короткая…» И еще Сафронов понял, что Иннокентьевна добрая. Та, в свою очередь, изучала лейтенанта пытливо-настороженными маленькими глазами. «И неглупая», – подвел Сафронов заключительный штрих характеристики.

– Не связывайся больше с Вадимом, – произнесла Надежда Иннокентьевна.

– По-моему, все было честно, так, как он сам захотел, – несколько театральным голосом произнес Сафронов.

– Ничего в этой жизни честно не бывает. – Голос ее вновь стал отстраненно-печальным и недобрым. – Иди, – не слишком любезно поторопила она замешкавшегося у двери Сафронова.

– Еще раз спасибо вам, Надя, – взявшись за дверную ручку, проговорил Сафронов, назвав суровую женщину по имени.

Тогда он еще не знал, что был первым в здешних краях, кто назвал ее просто Надей.

Между тем посрамленный Вадим куда-то испарился. Притихшие девчонки расставляли по местам мебель и терли тряпками пол. Судя по всему, немногословная Иннокентьевна была способна держать их в беспрекословной строгости. «Некрасивая женщина с волевыми командирскими качествами, – думал об Иннокентьевне Сафронов, спускаясь по лестнице к выходу. – У мужчин не в почете, оттого такая напускная суровость… Ничего в этой жизни честно не бывает…» Сегодняшний вечер показал, что очень даже бывает. Окончательно лейтенант Сафронов убедился в этом, встретившись у самых дверей с Ирочкой.

– Идемте в кино? – робко поинтересовалась девушка.

– Идемте, – кивнул Сафронов на правах господина офицера, победившего соперника в честном поединке.

Кинофильм, как это обычно и бывало, задерживался с показом. Механик клеил смотреные-пересмотреные копии, несколько пострадавшие после киносеансов в соседней провинции.

– Кто такая эта ваша Иннокентьевна? – спросил, чтобы не молчать, Сафронов у скучающей по левую руку от него Ирочки.

– Моя подчиненная – фельдшер-эпидемиолог, – ответила Ирочка.

– А вы, стало быть, врач? – задал следующий вопрос Сафронов.

Девушка утвердительно кивнула. В этот момент погас свет, и кинозал гарнизонного клуба наполнился звуками индийского диско, которые перешли в револьверные выстрелы. Началась «Затянувшаяся расплата».

В это самое время всего в каком-то километре от клуба в весьма удобном помещении сидели и вели неспешную деловую беседу трое представительных мужчин.

– Крылов со своим прапорщиком в кино не пошли. Сидят и что-то обсуждают, – сообщил один из них.

– Вот тут-то бы их и… – проговорил второй, сделав при этом выразительную паузу.

– Не болтайте глупостей, здесь вам не Марьина Роща, – довольно брезгливо отозвался первый.

– А я, между прочим, в Марьиной Роще никогда и не бывал, – парировал второй.

– Зато, наверное, Ванинский порт хорошо помните? – несколько смягчившись, произнес первый.

– И гул теплохода угрюмый, – кивнул, как ни в чем не бывало, второй.

– Товарищи-граждане, призываю высказываться по существу, – заговорил доселе молчавший третий, самый старший по возрасту.

– Сейчас будет по существу, – произнес в ответ первый, бросив взгляд на часы.

– Вы, Виталий Павлович, по-прежнему считаете, что иного выхода из сложившейся ситуации не существует? – спросил у первого немолодой третий.

– Крылов пишет рапорт за рапортом, – развел руками Виталий Павлович. – Акция же, которую мы проводим, строго секретна. И за ее секретность, Степан Митрофанович, отвечаю я. Уж извините, но, как человек сугубо штатский, вы не совсем понимаете сложившихся обстоятельств.

– Я тоже сугубо штатский, – непринужденно откликнулся второй, хорошо помнивший «гул теплохода угрюмый». – Тем не менее, Виталий Павлович, прекрасно вас понимаю.

Ответить Виталий Павлович не сумел, так как в дверь помещения, где находились все трое, раздался звонок. Виталий Павлович разрешил войти, и на пороге появился старший лейтенант Парфенов.

– Привет, Вадим, – точно со старым приятелем, поздоровался со старшим лейтенантом Виталий Павлович. – Что это у тебя с рукой? – кивнул он на обмотанную бинтом кисть правой парфеновской руки.

– Да так, – замялся Вадим.

– Выходит, отбил у тебя девицу долговязый гвардеец? – не слишком добро усмехнулся Виталий Павлович. – А Надька-фельдшерица выпороть обещала… Ой, извини, Надька грозилась папке твоему пожаловаться, чтобы он выпорол. Что молчишь, Вадим? У нас ведь был уговор – никаких идиотских выходок. Так?

– Простите, – пробормотал Вадим, запоздало спрятав за спину покалеченную руку.

– Простите! – передразнил старшего лейтенанта Виталий Павлович. – Твое дело – медаль получить и в академию, а ты х…ней занимаешься. Прощаю, но в последний раз, поимей в виду. А теперь слушай и не перебивай.

Виталий Павлович заговорил негромко, обстоятельно, при этом четко излагая суть и не размениваясь на детали. Двое его соратников в разговор не вмешивались, лишь пару раз обменялись одобрительными кивками.

– Сделаю, – выслушав Виталия Павловича, не слишком решительным голосом проговорил Парфенов.

– Приказ получен, изволь выполнить! – произнес Виталий Павлович. – И чтобы ни одна живая душа ничего не знала и не заподозрила. Это гостайна, Вадим. Даже твой отец ничего не должен о ней знать. Вы ведь проходили в училище юридические нормы в вооруженных силах. Что бывает за разглашение гостайны?

– Вплоть до высшей меры, – отозвался Парфенов.