Салли Боумен - Тайна Ребекки

• Название: Тайна Ребекки
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02746-7

Смерть Ребекки де Уинтер, прекрасной хозяйки Мэнлерли. окутана тайной. Яхта с символическим названием «Я вернусь» на борту которой Ребекка вышла в море, затонула недалеко от берега поврежденная неизвестным злоумышленником.

Прошло двадцать лет, и случилось необъяснимое. Люди близко знавшие Ребекку, получили по почте в день годовщины ее смерти вещи, когда-то принадлежавшие ей, – детскую фотографию тонкое колечко с бриллиантами, эмалевую брошку и ее дневник…

---

– И Фейвел приехал к ней, как она просила?

– Очевидно, нет. Не знаю почему. Но содержание этой записки ставило под сомнение решение, вынесенное следствием. Фейвел надеялся получить в обмен на записку деньги. Ему казалось, что Максим заинтересован в том, чтобы решение не пересматривалось и чтобы дальнейшее расследование не проводилось. Тут он ошибся, как мне кажется. Максим обозвал его лжецом. И вызвал моего отца – не столько как друга, но как официальное лицо. Фейвелу предложили показать записку и изложить свои обвинения.

– Ваш отец видел эту записку собственными глазами? – уточнил я.

– Конечно. Фейвел рвал и метал, доказывая, что у него была любовная связь с Ребеккой. И обвинял Максима в убийстве жены. Утверждал, что тот ревновал Ребекку. – Она помолчала. – Представляю, как это было отвратительно. Мой отец не мог поверить, что Максим позволит этому негодяю бросать такие чудовищные обвинения. Но затем появилась миссис Дэнверс и тоже стала утверждать, что Ребекка изменяла мужу. Можете себе представить, что пережил мой отец? Вызвали прислугу, и пришлось всем им задавать вопросы относительно неверности покойной. Как ни омерзительно все это выглядело, но отец пришел к выводу, что необходимо провести дополнительное расследование. И решил, что должен проследить все передвижения Ребекки в последние дни ее жизни. Если выяснится, что Ребекка делала в Лондоне, то они смогут понять, почему она так настойчиво просила Фейвела, не откладывая, приехать в Мэндерли. У миссис Дэнверс оказался еженедельник Ребекки.

– У миссис Дэнверс? – удивился я. – Но с какой стати домоправительница хранила у себя еженедельник Ребекки?

– Не знаю, никогда не задумывалась над этим, – нахмурилась Элли. – Это было что-то вроде записной книжки, где указывались намеченные встречи. А миссис Дэнверс хранила все вещи Ребекки после ее смерти, убирала ее комнату, проветривала и снова вешала в шкаф ее одежду. Она все оставила, как было. Беатрис, насколько мне помнится, рассказывала об этом моей матери. Но, в сущности, в том не было ничего странного, миссис Дэнверс преклонялась перед Ребеккой, как перед божеством, и, насколько мне помнится, знала ее с детства. Уверена, что отец успел вам рассказать о том.

– Как-то упоминал, – кивнул я. – Но все же еженедельник, ее личные записи – это уже чересчур. Впрочем, это неважно. Продолжайте, Элли.

– И, просмотрев расписание на этот день, они обнаружили запись на прием к доктору. Отец настоял на том, чтобы поговорили с врачом… Это был врач-гинеколог…

История, которую я до сих пор слышал только из десятых рук, наконец-то предстала передо мной в своем первозданном виде. И я обнаружил то, чего не замечал прежде: что телескоп был перевернут. И надо смотреть с другого конца: проследить их последовательность! Сначала обнаружено тело, а затем открывается, что она назначала встречу у гинеколога.

– Ребекка и Максим прожили вместе пять лет, – продолжала Элли, – но детей у них не было. Отсутствие наследника вызывало толки у местных жителей. Так что, когда отец обнаружил запись на прием к врачу – и не местному специалисту, а лондонскому, – представляете, что он подумал в первую очередь?

– Что Ребекка ждала ребенка?

– Да. Тогда прежнее расследование выглядело бы полной нелепостью. И поскольку выяснилось, что яхта не перевернулась, а была затоплена, оставалось одно: ее убили. И по дороге в Лондон, думаю, мой отец не мог избавиться от зрелища Максима, висящего в петле. – Она помолчала. – Но это еще не все… Вы ведь понимаете, возникали подозрения о причастности…

– Понимаю.

Я поднялся, прошелся до конца площадки и посмотрел на стоявшие на якоре яхты. По дороге в Лондон полковник Джулиан думал о том, что на Максима сейчас может лечь обвинение не только в убийстве жены, но и в убийстве ребенка. Одним словом, не мог ли он убить ее, узнав, что она беременна? Кошмарное подозрение, но оно само просилось на ум. И где тогда это произошло? На берегу? Нет. И не на яхте. Скорее всего, в домике, где я сегодня побывал. Я пришел к этому выводу каким-то неизъяснимым образом.

Эта сцена вдруг словно всплыла в моей памяти, словно я сам был ей свидетелем. И мое отношение к Максиму тотчас изменилось. Я попытался убедить себя в том, что у меня нет никаких доказательств и что это чистой воды вымысел. Но картина продолжала стоять у меня перед глазами.

Знала ли Ребекка, чем она больна, и догадывалась ли о серьезности своего состояния? Или новость обрушилась на нее внезапно?

– Ту ночь отец провел в Лондоне, – продолжала Элли, и я понял, что почти не слышал ее последних слов. – Он выглядел опустошенным и потерянным. Целый день пытался собраться с мыслями и отправился к Розе. Мне кажется, ему хотелось поговорить с сестрой обо всем случившемся.

Темные очки повернулись в мою сторону.

– У Розы в Лондоне был дом. И до сих пор остался. Она сейчас там, работает над очередной книгой. По воскресеньям у нее нет лекций в Кембридже. Отец говорил вам?

Мне с огромным трудом удалось заставить себя вернуться к реальности.

– Нет. Почему-то полковнику не хотелось, чтобы я встречался с Розой. Он уверял меня, что она ведет очень замкнутый образ жизни, чуть ли не монашеский. Но я представляю, что такое академическая научная работа, и про вашу тетю многие знают. Она известная личность. – Я замолчал.

– Ах да, – подхватила Элли прежним суховатым тоном, – вы ведь тоже учились в Кембридже. Как я могла позабыть?

Я не сомневался, что она ни на секунду не забывала об этом. И злился на себя, что допустил такую промашку. Мне не хотелось распространяться насчет моего прошлого в Кембридже и тем более настоящего. Пришлось перевести разговор на другие темы, мы снова заговорили о том, в каком положении оказался отец и как ему пришлось принять решение: поставить точку в расследовании.

– Если бы расследование проводилось в Шотландии, то и следователь, и судья имели бы возможность прийти к заключению: «Нет доказательств», но этот пункт отсутствует в английском законодательстве.

– Правда? Неужели шотландские законы так сильно отличаются от английских? – удивилась Элли. – Как бы мне хотелось узнать Шотландию получше – я никогда не бывала там. Как и мой отец. Так что мы совершенные невежды относительно ее обычаев. И до тех пор, пока я не посмотрела на карту, я не понимала разницы между Пертом и Пиблом.

Она говорила с невинным видом. Пыталась поймать на удочку или просто поддразнивала меня? И тогда, и сейчас я не могу ответить на это со всей определенностью.

Я посмотрел на часы: пунктуальный мистер Грей не имел права опаздывать на ленч сестер Бриггс.

Мы вернулись в дом, и я вдруг понял, что мне не хочется уходить. Мне так не хотелось пить чай в обществе престарелых дам, хотя они мне и нравились. Сколько людей мне пришлось опросить за это время – и все они были по крайней мере вдвое, а то и втрое старше меня. И я начал забывать, каково это – говорить с человеком твоего поколения. А еще я понял, что мне следовало бы поговорить с Элли обо всем значительно раньше. Вот кого мне следовало расспросить про Ребекку. Элли была очень внимательна и наблюдательна, и за время разговора с ней мне не приходилось проделывать нудную работу – счищать с правды шелуху домыслов и предубежденности.

– Сколько лет вам исполнилось, когда вы вернулись в этот дом? – спросил я, когда мы огибали его с другой стороны по дорожке, что вела к воротам.

– В шесть лет я впервые оказалась в Англии. – Элли сорвала травинку и начала растирать ее между пальцев. – Я росла сначала в Малайе, затем в Сингапуре… – Она искоса посмотрела на меня. – Но это вряд ли вам интересно. Так что, возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что мне исполнилось шесть лет, когда я впервые увидела Ребекку. Она умерла, когда мне было одиннадцать. Не смею утверждать, что я хорошо знала ее, но я привыкла наблюдать за ней все это время. Она приходила сюда, и мы часто бывали в Мэндерли на всех этих многочисленных приемах. Чаще всего я приходила, когда устраивались празднества в саду. А остальные, на которые приглашались только взрослые, мне со всеми подробностями описывала мама. Множество людей прибывало из Лондона – большинство из них представители богемы. Маму такие многолюдные сборища пугали, она была человеком стеснительным, не умела себя вести с ними, но это не имеет отношения к делу. Главное, что я видела Ребекку довольно часто. А я была наблюдательной девочкой. И не сводила с нее глаз. Она завораживала меня.

– Почему?

– Во-первых, потому, что она была красавица. Все говорят об этом, я знаю, что она поражала людей красотой, умом и обаянием. Но все это пустые слова. Понять, что стоит за ними, трудно. Благодаря им возникает впечатление легковесности. Телесная красота и светское поведение – нет, это далеко не все. – Элли сделала нетерпеливый жест. – Словно Ребекка не думала больше ни о чем другом, как о развлечениях и вечеринках. Но это ошибочное впечатление. Насколько я помню, наиболее счастливой она была, когда оказывалась на яхте или бродила по лесу со своими собаками. И что еще более необычно – в полном одиночестве. Я помню ее именно одну. – Элли помолчала. – Но я никого не видела красивее ни до, ни после. Забыть ее глаза просто невозможно. Она буквально околдовывала людей, очаровывала и захватывала в плен. Я была тогда еще девочкой, но сейчас могу представить, какое впечатление она производила на мужчин. Они смотрели и смотрели – и Ребекка ничего не могла с этим поделать. Мне кажется, что они даже не слушали, что она говорит. Это сердило ее. И вызывало скуку.