Юрий Азаров - Новый свет

• Название: Новый свет
• Автор: Юрий Азаров
• Жанр: Современная проза

Мое сознание раздваивалось с активной торопливостью. С одной стороны, было все же стыдновато облачаться в одежды новоявленного лжепророка, а с другой — так хотелось предстать в роли глашатая новой веры, чтобы этак мудро и беспрепятственно вещать истины, иметь учеников и, кто знает, может быть, и пострадать за общее дело. Я понимал, что верхом неприличия является поиск славы ради славы, понимал, что подлинная добродетель не нуждается в шумливой саморекламе, и вместе с тем вселившийся в меня мессия уже кликушествовал.

---

— Смотрите, там внизу, — говорил он, — мазанка. Так вот в ней настоящая ведьма живет. Тетка Маланья. Она и заговаривает, и сглазить может, и даже такое сделать, что дом сгорит. Вот видите на горе одни стены? Там жил дед Прохор. Она его заколдовала, потому что дед Прохор не послушался тетку Маланыо и не запер своих гусей в сарай, а они выщипали всю капусту у тетки Маланьи. И за это она околдовала все, и дом деда Прохора сгорел. Он тогда сказал ей: «Ведьма. За что же ты меня наказала?» — и выругался последними ругательствами. «А раз так, — ответила ему Маланья, — тебе же хуже будет». И говорят, на следующий день деда Прохора разбило параличом. Теперь он один лежит в больнице, а дома у него только собака — Барсик. Говорят, ее, эту собаку, тоже тетка Маланья заговорила, и Барсик теперь может кого угодно укусить. Барсика собираются даже застрелить. За ним два раза приезжали, но тетка Маланья делает так, что Барсик вовремя убегает.

— А где сейчас Барсик? — тихо спросил Коля. Ему ужасно стало жалко собачку.

— Прячется где-нибудь, а может быть, в конуре сидит.

— Пойдем посмотрим, — сказал Коля.

— Ты с ума сошел, — сказала Маша. — Я больше всего на свете боюсь мышей и собак.

Не успела Маша произнести эти слова, как Славка закричал:

— Смотрите, Барсик бежит!

Действительно, через овражек перепрыгнула огромная черная собака с оскаленным красным ртом и белоснежными огромными клыками поверх синих десен. Барсик, должно быть, не ждал ничего хорошего, поэтому спешил пересечь косогор. Славка поднял палку, и Барсик вдруг круто повернулся и, к удивлению ребят, побежал прямо на Машу Куропаткину, которая закрыла руками лицо. Славка замахнулся палкой, но Коля выбросился всем телом навстречу брошенной палке и сумел рукой уменьшить силу удара. Но палка все равно достала Барсика, и он завизжал от боли и рванулся к своей конуре. Коля отделился от ребят и бросился к Барсику. Дети застыли в ожидании. Коля подошел к собачьей будке, где сидел обиженный и разозленный пес. И то, что случилось потом, еще больше поразило ребят. Коля не задумываясь просунул свою руку в конуру и погладил Барсика по морде.

— Не бойся, Барсик, я тебя не трону, — говорил Коля.

Потом он вытащил из своей сумки печенье, которое было ему выдано на второй завтрак, и положил перед собакой. Барсик не трогал печенье, только смотрел с сожалением то на ребят, то на Колю, будто удивляясь тому, как это в этих двуногих существах соединяется столько зла и столько добра одновременно. Коля попрощался с собакой, и дети тихо пошли дальше. Шли они стайкой. Человек тридцать. Все в чем-то одинаковые, в чем-то способные и талантливые, и только один Коля, все это сознавали сейчас, обладал какой-то такой особенностью, какая всегда выделяла его из детской среды. Не побоялся же он сунуть руку в конуру и погладить собаку. Что заставило его это сделать? Какая сила живет в этом Золотом мальчике, что он поступает вот так неожиданно?

Может быть, эта мысль не давала покоя и Маше Куропаткиной, которая все размышляла и размышляла над поступком Коли Почечкина. И Коля знал, что Маша думает о нем. И ему приятно было это сознавать. И когда их взгляды встречались, Коля в одно мгновение отмечал радостный блеск и понимание в Машиных глазах. Отмечал и тут же уводил глаза в сторону. Уводил, потому что боялся: а вдруг что-нибудь изменится в Машиной взгляде. Вдруг погаснет этот свет. Мало ли что бывает в этой жизни? И он шел, держась неподалеку от Маши, и видел, как она смеется, слушая Славку, видел, как поправляет рюкзачок на загорелом плечике, как сдувает прядь волос, которая лезла, должно быть, в глаза.

И Маша чувствовала, она всегда чувствовала, что Почечкин рядом. И ей приятно было сознавать, что ее так сильно и нежно любит Коля. И радостно было сознавать, что Коля мальчик особенный, потому она и решалась на такое, чтобы назвать его на всю жизнь братиком, и была благодарна за то, что и Коля относился к ней как к сестре. И даже то, что Коля смотрел на нее все же не так, как может и должен смотреть брат на сестру, а гораздо светлее, настолько светлее, что на душе у нее становилось сразу легко и так хорошо, как ни с кем никогда не становилось. И Маше всегда хотелось выразить свое чувство благодарности Коле. Она ощущала и некоторую свою вину перед мальчиком оттого, что на глазах у Коли кокетничала с Витькой и Славкой и с другими ребятами. Но ей и нравилось поддразнивать других ребят, когда она выражала открыто при всех свои чувства Золотому мальчику. Эта открытость оправдывалась ею: как же, тут все нормально — брат. Коля протянул ей ладонь, и Маша медленно стала писать шариковой ручкой слова. Ребята следили за тем, как пишет Маша. И Славка следил, и Касьян следил. Когда Маша писала шариковой ручкой, Коле было так приятно, и не столько от щекотки, а от того, что творилось с ним, когда она к нему прикасалась. Он чувствовал, что краснеет, и в груди у него стало горячо, и в голове стало горячо. А когда Коля поднес руку к своим глазам и прочел: «Мой добрый и любимый брат», его лицо так засветилось, что все сидевшие напротив точно поняли, что Маша написала как раз те запретные и главные слова, какие пишут только в тайных записках и какие потом долго хранят и скрывают от всех. И тогда, ослепленные этим проявившимся светом, сидевшие дети вдруг привстали и вроде бы шутя и балуясь окружили Колю и сказали:

— Сейчас мы откроем тайну. А ну, рыжий, покажь, что тебе написала Маша.

— Не смейте трогать его! — закричала Маша.

Коля зажал кулачок. Что бы с ним ни случилось, он ни за что не показал бы написанное на ладони. Но дети страшно обозлились, когда Коля укусил Кривоноса за руку, и насели на Колю вшестером. А Коля сообразил, как надо поступить. Обороняясь, он лег на живот и своей правой рукой, на которой было написано заветное признание, растирал зеленую кочку, и когда его совсем одолели ребята, перевернули на спину, сели на руки и на ноги и разгневанную Машу оттеснили в сторону, Коля сам разжал руку, а ладонь была зеленой и грязной. Даже следов от написанного не осталось. Маша тогда захлопала в ладоши и восхищенно сказала:

— А все-таки вы все дураки против Коли. А мой братик самый умный. Надо же такое придумать!

И Коля был счастлив тогда.

И теперь Коля увидел перед собой Машу. Она загородила собой костер и сказала:

— Ты всегда приходил мне на помощь. Разреши и мне один раз в жизни помочь тебе. Я умру вместо тебя. Хочешь?

— Ты же не улитка! — прокричал Коля. — Потом, я буду умирать за идею. А это совсем другое, чем умирать за одного человека.

— Я не хотела бы умирать просто за идею. Я могла бы умереть за то, чтоб спасти всех.

— Это и есть главная идея. Спасти всю школу будущего. Чтобы она была такой, какой мы видели ее в своих сказках, в своих мечтах и снах.

И Коля тут же вспомнил другую картину, другие слова, прозвучавшие когда-то. Он тогда убирал в классе, а Дятел и Попов, как всегда, спорили.

— Есть что-то безнравственное во включении детей в подвижничество.

— И здесь явное противоречие, — отвечал Дятел. — Мы учим детей подвигу. Зовем их к подвигу. Готовим их всех истинным воспитанием к подвижничеству. На примерах учим их умирать, отдавая свою жизнь за благое дело. Посмотрите, что такое детская литература. На две трети эта литература о том, как беззаветно и мужественно надо умирать.

— Так это и есть та великая ненормальность, какая существует в мире.

— Но пока мир устроен так, что злые силы угрожают нормальной жизни, угрожают добру, и будет существовать необходимость в подвиге. И все же подвижничество, связанное со смертью, не для детей.

И тогда думал Колька Почечкин: «Почему же взрослые считают, что только для них сделаны в этой жизни подвиги? Почему?» И теперь эта мысль пришла ему в голову. И немедленно появилась другая мысль: «А вдруг я спалюсь, а все равно школа будущего погибнет. И снова кто-нибудь возьмет да скажет: „А зря Колька полез в огонь. Дурак. Мы вот все живем, а его нет и никогда не будет“». Впрочем, Коля эту мысль тут же прогнал, потому что, прежде чем войти в огонь, ему нужно было еще заколоть Белль-Ланкастерского, а потом произнести убийственные слова в адрес Марафоновой.

— Вы думаете, Клавдия Степановна, что мы ничего не знаем про вас. Все знаем! Знаем, почему вы отчислили из нашей школы Волкова Валентина Антоновича. И теперь собираетесь отчислить Попова, Дятла и Смолу. Только не дадим вам этого сделать!

— Прости меня, Коля, — станет, конечно, выкручиваться Марафонова. — Но ты же собирался закалывать Белль-Ланкастерского. Что же ты медлишь, деточка?

— И здесь вы ведете себя как предательница. Посмотрите на этого жалкого труса. Разве он достоин, чтобы его закололи шпагой? Его надо просто высечь хворостиной. Увести подсудимого! — приказал Коля, и Саша Злыдень с Касьяном и Ребровым увели инспектора. — Ну а теперь, друзья мои, давайте прощаться! — обратился он к погрустневшим товарищам. — Ты, Маша, со Славкой дружи. Он, может быть, и поумнеет, если будет тебя слушаться. А так человек он неплохой. Работящий. Все у вас будет хорошо в этой жизни. Не забывайте меня, люди добрые. — У Коли даже слезы навернулись на глаза. И Эльба заскулила еще сильнее.