Роберт Грейвз - Царь Иисус

• Название: Царь Иисус
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-273-00255-6

Роберт Грейвз (1896–1985) — один из самых значительных поэтов и прозаиков Англии XX в. Написанная им серия исторических романов, из которых наиболее известные «Я — Клавдий», «Клавдий божественный», «Князь Велисарий», «Золотое руно», «Дочь Гомера» и, конечно же, «Царь Иисус», поставили его в один ряд с величайшими романистами XX в.

Роман «Царь Иисус» (1946) рассказывает о переломной эпохе в истории человечества. Иисус предстает в романе не как икона, а как живой человек, который, страдая за людей, не в силах всех и сразу сделать счастливыми. А вокруг Иисуса кипит жизнь с политическими, дворцовыми, храмовыми интригами.

Разработка оформления серии художника Д. ШИМИЛИСА

Художник Ф. КАРБЫШЕВ

---

— Остерегись в своих богохульствах, брат!

— Пусть мой рот будет чист от поношений! А ты знаешь названия поставленных кругом хижин?

— Да. Те, которые в большом круге, — Вавилон, Лот, Ефрон, Салман, Не-Есфан (серафим, которого Моисей считал для себя образцом в пустыне), Ур, Давид, Телмен, Конаф, Халев, Мория, Гад, Гомер. Во внутреннем же круге — Иаков, Иосия, Иешуа, Иахин.

— А почему взяты именно эти имена?

— Это тайна, и известна она лишь старейшинам Ордена.

— Она открыта мне. Имена из внешнего круга рассказывают историю золотого тельца, который превращается в быка и мясом которого старейшины балуют себя после обряда посвящения. Эти слова на эолийском греческом, которые основатели Ордена узнали скорее всего от греков Канопа, но они скрыли свою тайну, преобразив ее в имена, близкие по форме тем, которые можно найти в Писании:

BOIBALION LOTO-PHORAMENON SALOOMAI NEOSTHENARON.

OURIOS DAFISO, TLATON KAIOMAI, KALIPTOMANI.

MOIRAO, GATHEO GNORIMOS, IDRYOMAI.

Что означает:

Я, теленок, на голубом лотосе скольжу от горы к горе, наливающийся силой.

Я, болезненный, пробиваясь сквозь дерево, в муках истреблен огнем, ухожу в небытие.

Я, великий, разъединяю, соединяю, создаю, родился из воды.

Каждое имя обозначает период из трех восьмерок: а всего они составляют триста шестьдесят дней. Другие же слова — для пяти священных дней, которые еще остались: Ахаифа, Осса (так называются три из низших стадий посвящения), Урания, Есухиа, Иахема, то есть: Прядильщик, Слава, Царица Неба, Покой, Стенание. Наватеяне из Аравии называют теленка «Ури-Тал», то есть «Добрый Страдалец», и поклоняются ему, исполняя отвратительные обряды, как сыну богини Лат. Финикийцы называют его Геракл-Мел-карт и прославляют его за разврат. В Самарии ему поклонялись как Егли-яху («Бог-теленок»), пока наш Бог ревнивой рукой не разнес город по камешку.

— Кто же этот телец, если он не Ури-Тал и не Геракл, и не Егли-яху, но дает имя святому месту?

— Приемлемый символ солнечного года и жизни человека после грехопадения. Поклонение тельцу — идолопоклонничество, потому что таким образом отрицается власть Единственного и Вечного. Это значит почитать Женщину, чьи пять зимних дней (а также пять равных времен года) суть судьба падшего человека и года.

— А две высшие ступени посвящения?

— Самсониане называются в честь Самсона, чью жизнь они превратили в аллегорию солнечного года. Спиралисты хорошо знают мистику спирали, или Космического Колеса.

— Расскажи мне еще о Женщине.

— Она тройственная демонесса — Мать, Невеста и Убийца падшего человека. В первый день из пяти она прядет нить его жизни, во второй — соблазняет его будущей славой, в третий — развращает его, распутничая с ним, в четвертый — убаюкивает его до смерти, в пятый — оплакивает его. Греки поклоняются ей в ее тройственности как трем паркам: Пряхе, Распредели-тельнице и Обрезчице.

— А почему старейшины нашего Ордена называют тельца Моисеем?

— Имя Моисей означает, что весной каждого года жизнь вылавливается из водного потока, как законодатель Моисей был в младенчестве выловлен из Нила, ведь каждый ребенок до своего рождения плавает в воде. Телец на самом деле символ, и мы не богохульствуем, хуля его, как не богохульствуем, хуля Моисея-законодателя, потому что был он человек, а не Бог. Он родился, женился, зачал детей, сотворил кровавые дела, умер и был похоронен. Он даже заслужил от людей вечное почитание, потому что ему Господь дал Закон и он, когда грешные люди поклонялись золотому тельцу на горе Хорив, смешал идола с пылью и заставил людей выпить эту пыль, разведенную водой. Как пишет мудрец Аристей: «Моисей учил, что Бог есть Един, что Его власть проявляется во всем, что есть на земле. Он царствует над сушей и морем, и никакая тайна человека не скрыта от Него, потому что Он знает все, что делается, и все, чему еще предстоит быть сделанным». И везде Аристей подчеркивает, что только наш народ поклоняется одному Богу, а не множеству богов, и за это мы должны быть благодарны Моисею, потому что он дал нам Закон.

— Но если Моисей всего лишь человек, и, хуля его, мы не богохульствуем, то почему старейшины Ордена запрещают нам хулить его?

— Это сокрыто от моего понимания, ибо я не могу поверить, чтобы столь благочестивые люди поклонялись идолу.

— А кто же Вознесенный на Престол из видения Иезекииля, если он не телец и не Бог?

— Сын Человеческий, которого видел пророк Даниил. Он явится людям в день, когда Женщина будет наконец побеждена. Он не Бог и не человек. Он — образ Бога, ибо первый человек был сотворен по подобию Его, и обновится в чистой любви Бога к человеку и человека к Богу.

— А не может колесница поскорее доставить нас в тот день?

Однако на улице уже услышали их голоса, и к ним спешил надзиратель, а следом за ним — Менахем и Симон.

— Все поселение в огне! — кричал надзиратель. — А вы сидите себе спокойно, хотя огонь вырывается из-под крыши вашей хижины. Иошуа, сын Авиафара, Иоанн, сын Захарии, признавайтесь. Вы учите Ма'азеН Мегка-Ъак (что означает Текст о Колеснице), тайну которого не позволено знать никому, кроме главы Академии?

— Ни ты, ни мой учитель не запрещали мне проникать в эту тайну. Да и кто может воспрепятствовать мне в понимании того, что я должен выучить наизусть? И как я мог не рассказать о том, что понял, если поклялся ничего не держать в тайне?

— Осторожнее! Во времена моего отца мальчик из Кадес-Варини едва не сгорел в огне, поняв смысл лишь одного стиха.

— Но я же не сгорел! К тому же я слыхал: «Если огонь, сошедший с Неба, горит, но не сжигает, самое время для Хвалебного гимна».

— Ты учишь надзирателя?

— Его воля.

— Ты никогда не слыхал, что тому глупцу, который берется рассуждать о вещах, что впереди, позади, вверху и внизу, то есть о МагкаЪак, лучше было бы не родиться вовсе?

— Я слышал это рассуждение, но я еще слышал, что Иезекииль придет вновь и отопрет для Израиля двери темницы МагкаЪак. А что если Иезекииль пришел сегодня и уже отпер их?

— Иошуа бен Авиафар! — сказал надзиратель. — Это место не для тебя. Пока ты не раздвинул прутья решетки, собери пожитки и с миром уходи за ворота, в которые ты когда-то вошел. Я тебя предупредил. Известно, что когда Илии, который в Благословенной стране провожает души мертвых туда, куда им следует прибыть, разрешено было провести один день на земле, то он отправился в Академию в Иерусалиме. Обнаружив, что ученые мужи, обсуждавшие коней колесницы, поднявшей его на небо, заблуждаются, он вмешался в их спор, а когда вернулся на небо, был жестоко изруган Тем, Кто все видит.

— Кто же тебе рассказал о проступке Илии? Может быть, враг Божий? Слава Богу, ты освободил меня от обета послушания, и я могу говорить с тобой как мужчина с мужчиной. Ты убежал от мира, однако никакие торжественные обеты не охранят трусливого от греха. И запертые ворота, ров, терновые кусты, защитный пояс из телячьей кожи и тысяча и одно правило Ордена не изгонят отсюда врага Божьего, пока ты приманиваешь его, накрывая богатый стол искушений.

— Пусть Господь очистит наши сердца от тайного греха! В Нем наша сила! Иди с миром, храбрый сын мой, и вспомни о нас по-доброму, когда войдешь в свое царство.

Через месяц, гуляя по базару в Он-Гелиополе, Иисус размышлял о судьбе Иерусалима. Слова, сказанные Иеговой пророку Иезекиилю, не выходили у него из головы: «И ты, сын человеческий, возьми себе кирпич и положи его перед собою, и начертай на нем город Иерусалим…» Ударившись ногой о спрятавшийся в пыли красный кирпич, Иисус поднял его, сел на камень и принялся рисовать на нем углем. Он рисовал город, как было принято в старину, фасад храма и стену, быка и льва внутри за стеной и звезду над городом. Потом он долго смотрел на свой рисунок, и его сердце терзали вопросы: «Какой будет судьба Иерусалима? Выстоит ли Иерусалим? Или падет Иерусалим?»

Перед его глазами встало зыбкое видение, и внутренний голос сказал ему: «Немножко этого. Немножко того. Еще не пришел срок суда». Иисус положил кирпич.

Наблюдавшему за ним человеку он, не оглянувшись, сказал по-гречески:

— Если ты можешь научить меня, научи, если нет, иди своей дорогой.

Тот приблизился на пару шагов и спросил:

— Не ты ли иудей, которого я ищу?

— Ты же знаешь, что я, иначе ты бы не спрашивал. Высокий, худой мужчина с голубыми глазами и длинными, цвета кукурузы волосами держал в руке позолоченную стрелу. Он был одет в белую хлопчатую рубаху, такие же штаны и шестицветную накидку, застегнутую большой золотой брошью.

— Тогда разреши мне наточить мою стрелу о твой кирпич, — сказал он.

— Тебе понадобится еще масло.

— Масло у меня в закрученной спиралью склянке.

— Оно достаточно чистое для кирпича? Ты из необ-резанных? Ешь свинину и зайчатину?