Зоя Журавлева - Кувырок через голову

• Название: Кувырок через голову
• Автор: Зоя Журавлева
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

Герои этого произведения — пес Фингал, кошка Мария-Антуанетта, две птички, уж Константин, десятилетняя девочка Ася, ее мама и папа, а также хозяин крысы и многие другие… В Асиной семье хватает места и для веселых игр и общения с родителями и конечно же для животных, которых мама и папа сами с восторгом тащат в дом.

---

«Говорил! Говорил!» — закричали хором Ася и мама. Такой гвалт поднялся. Дездемона свистит. Фингал скачет. Лариса висит на скатерти. Уж Константин сам вылез из раковины и даже не прячется. Любопытство победило в нем природную скромность. Прямо в ноги лезет! «Я мечтала с вами познакомиться», — кричит мама. «И косы до пояса, да?» — кричит Ася. «Ой, Юрик, — папина первая любовь тоже уже кричит, — ты помнишь? Спасибо!» — «Он все помнит», — кричат Ася с мамой. «Я уже давно не такая», — кричит папина первая любовь. Она вдруг помолодела у них на кухне. Уже нравится Асе. Веселая. Совсем Константина не боится. «Ты для меня навсегда такая!» — это папа кричит. «А больше — ни для кого!» — ужасно расстраивается папина первая любовь. А сама все молодеет. «А для меня — навсегда», — клянется папа. «И для меня! И для меня!» — Ася вдруг слышит, что это она кричит. «Для нас, для всех», — подтверждает мама. «Спасибо!» — кричит папина первая любовь.

Едва они все успокоились. Это понятно. Как мама потом объясняла, не каждый день к человеку приходит в гости его первая любовь,

А когда она уходила, чуть не унесла Туську. Как-то не обратили внимания, что Марии-Антуанетты давно не видно. А она, пока все кричали, тихонько залезла в сумку под лук. И там затаилась. Папина первая любовь подняла свою сумку: «Какая тяжелая! Вроде — была легче». Папа сразу понял. «Лилечка, открой». Она смеется: «Что? У вас сумочки проверяют?» Папа сам открыл и выволок Марию-Антуанетту за шкирку. Туська ни за что бы не вылезла, обожает чужие вещи…

— Помнишь, как Мария-Антуанетта к ней в сумку залезла? — засмеялась Ася.

— А как же? Сразу почувствовала, что это моя первая любовь.

— Туся, что ли, тогда уже была? — удивился Богданов.

Ася фыркнула.

— Туся? — не сразу сообразил папа. — Была, куда она делась. Это ж недавно было. Собственно, первая любовь была, конечно, давно. А это уже не та первая любовь…

Запутался. И Богданова запутал совсем. Бедный Богданов! Папа запутает хоть кого: где он, где его первая любовь, через какой проходной двор он бегал к своему лучшему другу и где их школа была.

Что поделаешь, папа в этом районе вырос! Еще Богданову повезло, что папа ему пока не рассказывал, почему так улицы называются, как назывались раньше, кто чего построил, с фамилиями, именами и отчеством, и что раньше в каждом подъезде было. Папа на историческом факультете два года учился, пока ушел. Вот тогда бы Богданов узнал!

Их дом, к примеру, сто восемьдесят семь лет на этом месте стоит. Интересно, Богданов знает?

— Сто восемьдесят четыре, — уточнил папа.

Вечно он уточняет!

— Капитальный ремонт уже был, — солидно вспомнил Богданов.

Папа сообразил вдруг, что ремонт был до их появления на свет, богдановского и Аси, значит, для них этот капитальный ремонт — тоже уже история. А что же тогда сто восемьдесят четыре года? Звенящая бездна! Куда он, папа, швыряет камушки…

— Тебе большие цифры что-нибудь говорят? — спросил Асю.

— Говорят, — сразу отозвалась. — Особенно — восемьдесят восемь!

— И что же? — спросил папа с надеждой, хотя насчет этой цифры у него в памяти ничего вроде не всплывало.

— Кувырок через голову, — объяснила Ася.

И тут же хотела показать папе этот кувырок-восьмерку, которую она всегда видела. Но было слишком мокро на тротуаре после дождя. Скользко! Даже Фингал бы не кувыркнулся…

Тем более — папа не переспрашивал, значит, понял.

За каждой цифрой стояло для папы конкретное дело, событие, битва или пропорция, горе, радость. Все, что человечество накопило, он умел видеть в цифрах.

Но Асю он как раз не совсем чтобы понял. В ее кувырке была какая-то совсем другая конкретность, которой папа не чувствовал. И только зачем-то соображал сейчас для себя, что, к примеру, восемь тысяч восемьсот восемьдесят восемь — 8888 — это сколько же кувырков?…

— А мне цифра «пять» говорит, — пошутил Богданов. — У меня по физкультуре «пять». А больше ни по чему.

Была в его скромной шутке какая-то освежающая простота, дающая душе передых. Без кувырка через голову. Папа вдруг ощутил, что он устал мыслить образно. И гнаться все время за собственной дочерью. Лучше бы Аська была еще маленькая! Подхватить ее на руки,

подкинуть, чтоб взвизгнула и чтобы волосы встали на ней, как перья. Папе вдруг стало грустно, что дочь уже выросла…

Но он сразу же устыдился.

— До подъезда наперегонки! — бросил папа клич. Так, запыхавшись и деля пальму первенства, они и влетели к себе в квартиру. Фингал первым влетел.

Мама поглядела на папины брюки, которые были до прогулки как новые, а теперь — сплошь в Фингаловых грязных лапах. Поглядела, как Фингал вольно скачет по чистому полу, оставляя повсюду мохнатые бездумные следы, и хватает Марию-Антуанетту прямо за голову веселой клыкастой пастью. Отметила вслух:

— Хорошо быть все-таки толстокожим…

— Почему? — забеспокоился папа.

Он как-то любит все принимать на свой счет. С этим папиным недостатком Асе с мамой надо все время мириться.

— Это я про Фингала, — объяснила мама. — Этот не пропадет! Неля снова звонила. Сенька так и не нашелся. Плакала в трубку.

— Я Веру предупредил, — сказал папа.

— Всех уж предупредили. А Сенатора нет.

Еще папа сказал, что надо читать объявления на заборах. Люди могут найти Сенатора и дать объявление. Ася всегда читает, если пишут разборчиво. «Помогите болонке Дине вернуться в родную семью! Она больна, ей нужна диета. Заплатим любую сумму!» Ася читала, например, такое объявление. Но нашлась ли Дина, она не знает, там телефон был оторван…

— На собачьем рынке надо бы подежурить, — еще сказал папа.

— Круглые сутки не будешь дежурить, — вздохнула мама. — Даша одна боится ехать, а Нелька работает в воскресенье, у нее запись.

Сели ужинать.

Вдруг папа взял книжку, облокотил ее на сахарницу и начал читать. Ася была уверена, что мама сейчас его остановит, скажет, что лучше бы он со всеми с ними поговорил, чем читать за едой, это вообще для глаз вредно и папа подает детям плохой пример. Она сама за столом не любит читать и папе всегда не дает.

А мама вдруг улыбнулась:

— Что — интересно читать за едой?

— Еще бы! — ответил папа с набитым ртом и громко перевернул страницу. — Будто сама не знаешь. Самое интересное, как известно, только за едой и прочтешь.

С таким увлечением вдруг читает! Будто раньше он никогда не читал. И, наконец, до этой книги дорвался.

— Знаю, — смеется мама. — Я сама люблю.

Тоже, значит, она полюбила? Ну Ася удивилась! Ей, например, запрещают. Иногда только Асе удается почитать за столом, если с ней утром никто не встал и она одна завтракает. Но тоже не очень-то почитаешь! Зверье мешает. Пока смотришь в книжку, стащат что-нибудь со стола.

— Я тоже хочу, — сказала Ася.

— Давай, — вдруг разрешила мама. — Тебе что дать?

Еще сама и дает! Чудеса.

— «Пеппи», — сказала Ася. Тут выбирать некогда, пока дают. «Пеппи» можно хоть все время читать, никогда не надоест.

— А ты, Вадик, «Пеппи Длинный Чулок» читал? — между прочим спросила мама. Себе тоже взяла журнал. Тоже читает.

— «Пеппи»? — папа переспросил, не переставая читать. — Ааа, там лошадь смешная. Читал, как не читать.

Богданов дожевал бутерброд.

— Нет, — говорит. — Я с сыром еще возьму?

— Бери с чем хочешь, — сказала мама.

Снова читает. Страницы так и шелестят. Читальня какая-то, а не кухня.

— Я наелся, — сообщил Богданов.

— Что? — папа так своей книжкой увлекся, ничего не слышит. Поднял от книги глаза и на Богданова смотрит. — Да, Вадим, дружище! В нашем доме — только одно условие. Выполнять обещаешь?

— Ну? — неопределенно буркнул Богданов. — Какое еще условие?

— В туалете никогда не читать, — веско объяснил папа. — Сделал, что требуется, и сразу вышел. Понятно?

— Как это? — удивился Богданов.

— Очень просто, — объяснил папа. — Ни в туалете, ни в ванной у нас не читают.

— Я и не собираюсь, — сказал Богданов.

— Все вы так говорите! — засмеялся папа. — А потом книжки не успеваешь оттуда вытаскивать!

И мама тоже смеется, что не верит Богданову.

На Асю намекают, конечно. Но как-то весело, будто придумали между собой такую игру.

— Я нигде не читаю, — рассердился Богданов. — Я не люблю читать.

— Я вас знаю, — папа смеется и грозит Богданову пальцем. — Все вы так говорите. Чтобы усыпить нашу бдительность.

— Я правду говорю, — сердится Богданов.

— Он правду говорит, слышишь, Таня?! — хохочет папа. — Он читать не любит! Видала? Да такой человек еще не родился! За дурачка меня принимаешь, Вадим, дружище?

— Он всегда правду говорит, — заступилась Ася.

— Верим, верим, — кивает мама.

Но видно, что они и не думают верить. Какие все-таки!