Яков Арсенов - Избранные ходы

• Название: Избранные ходы
• Автор: Яков Арсенов
• Жанр: Современная проза

Яков Арсенов — писатель несуетный. Заговаривают о нем редко, в тех случаях, когда речь заходит о литературных традициях Голголя, Помяловского, Довлатова.

В основе его творчества, — ирония и не торный вымысел формы, который обостряет реализм содержания.

Язык книги многогранен и дает ощущение простора.

---

Дальше — больше. Социалистическое ристалище набирало обороты. С одной стороны, это было приятно и означало, что конкурирующие компетенции косвенно признают «Лишенец» мощной информационной структурой, а с другой — кроме позиционной борьбы, ничего не сулило. Понятно, что редутное состязание не давало возможности для маневра, тем более, что по наущению Додекаэдра Платьев вкачивал в подведомственные ему газеты огромные суммы, не сравнимые с теми, какие мог направить на развитие «Лишенец».

Чтобы измотать оборону противника, приходилось делать фальстарты. Артамонов с Ореховым применяли их еще в ДАСовской жизни, на московских перекрестках. В момент, когда ошалевшее месиво пешеходов напряженно ожидало зеленого, стоящие в самой близости от машин Артамонов и Орехов, припав на переднюю левую, делали ложный выпад вперед, имитируя начало движения. Народ послушно устремлялся на проезжую часть. И только свист постового приводил поток в чувство и заталкивал обратно на тротуар.

Нечто подобное Артамонов с Ореховым выделывали на газетном рынке. Они дергались, и вслед за ними устремлялись конкуренты, а когда последние приходили в себя, было поздно — возбудители движения уже занимались другими делами. Информационное агентство снабжало «Лишенец» невероятным количеством скандальных новостей. Конкуренты продемонстрировали подобные потуги на всеохватность, но дальше не потянули. Затем «Лишенец» предложил населению небывалую услугу — подписку на всю жизнь по цене годовой. От желающих не было отбоя. У конкурентов губа оказалась тонка — на посмертную подписку они не отважились. Потом почтальоны понесли «Лишенец» по адресам подписчиков всех остальных в регионе газет, упреждая любую их информационную выходку. Опасаясь, что после «Лишенца» их не станут читать, издания с перепугу учинили сходку перед антимонопольным комитетом, в ходе которой проплакались на тему, что адреса подписчиков — собственность редакции, и задача власти оградить ее от посягательств со стороны.

«Лишенец» затянул пояс и породил платное приложение к себе — продажную медикаментозную газету «Изо рта в рот», насыщенную гомеопатическими материалами, в которых страстно нуждалось население. Конкуренты не замедлили с реакцией — у «Губернской правды» появилась прибавка — «Лекарство на меже». Тогда «Изо рта в рот» ринулось в пропасть дальше — на ежедневный режим, «Лекарство на меже» — за ним, но вскоре сбросило обороты и село на мель. В конце концов магнаты с Озерной — так теперь величали залетных газетных деятелей — стали совсем чумными и, чтобы добить конкурентов до конца, запустили на рынок утолщенный вариант «Изо рта в рот» — Орехов знал сто способов достать без денег вагон бумаги, как когда-то знал сто способов взять спиртное без очереди. «Лекарству на меже» удалось повторить трюк. Но тут на рынке началась пробуксовка с бумагой. «Изо рта в рот» без всяких амбиций вернулось на нулевую отметку — в четыре свои прежние полосы, а соперник не смог — положение обязывало. Повыходив пару месяцев толстыми и пустыми, «Лекарства на меже» сгорели. На стайерской дистанции нужно уметь распределять силы.

«Лекарства на меже» не потянули претензий и, как вакуоли, свернулись в газету объявлений по обмену часов на трусы.

Позже в соревнование впрягся Альберт Смирный. Спровоцированный «лишенцами», он купил никому не нужный печатный станок «Циркон», который дополнительных возможностей рынку не дал.

«Смена» крутилась неподалеку от перетягивания каната и наперебой со щебечущими районками примерялась, как половчее ввязаться в борьбу титанов. Наконец и она отважилась перевести деятельность на рельсы экономического развития. Но, когда Фаддей с разбега бросился на полотно, выяснилось, что поезд ушел. «Смена» сошла с дистанции.

— Наш бизнес, господа, — подытожил гонку Артамонов, — это бег через реку по льдинам. Остановишься — утонешь. Представляешь, в реке сплошной зажор — скопление шуги, льдины трещат, наползают друг на друга, а ты бежишь и не знаешь, в какую иордань провалишься. Мы должны создать бесконечный процесс создавания газет, типографий, телеканалов, сетей киосков и прочей приблуды. И чувствовать себя в этом процессе, как рыба-Орехов в воде. Нет процесса — нет и нас. Как говорил великий Зингерман, у нас нет массы покоя. Без движения наша значимость становится равной нулю. Дело не должно иметь конца. В конце — его смерть! Мы должны успевать запускать очередной проект в момент, когда предыдущий еще не дошел до пика. Тогда мы продержимся на рынке. Все остальное чревато крахом. Это знавали еще в Риме!

— Обидно, — рассуждал Орехов, — мы пашем, крутимся, и все из-за каких-то двадцати минут. Работают полчища лесорубов, стонут целлюлозно-бумажные комбинаты, молотят печатные машины — и все это из-за каких-то двадцати минут, в течение которых читатель просматривает газету. Обидно до мозга костей!

— Что поделаешь, пятачок, — сказал Артамонов. — Но будет еще обиднее, когда через двадцать минут будет выбрасываться полноцветная газета.

— Какая полноцветная? — насторожился Орехов.

— Обыкновенная полноцветная газета «Лишенец» с приложением «Изо рта в рот».

— И где ты все это напечатаешь в цвете? В радиусе тысячи километров нет ни одной цветной типографии.

— Да у меня тут свербит с утра одно мнение за ушами.

— Ну-ка, давай я тебе это место почешу, — предложил услугу Макарон.

— Да, было бы неплохо, — подставил Артамонов под строкомер свой бритый затылок. — Вы видели фуры, которые по окружной прут мимо? В Финляндию они везут валюту, а обратно в Москву — цветные газеты.

— Ну? — торопил Орехов.

— Эту колонну надо завернуть сюда. Хотя бы частично, — начал делиться соображениями Артамонов.

— Ты предлагаешь пересмотреть Абосский мирный трактат, по которому к нам перешла часть Финляндии? — спросил Макарон.

— Да.

— А что тебе на это скажут горячие финские парни? — чиркнул спичкой Орехов. — Ты интересовался?

— Конечно. Первых умников, которые попытались ввезти в Россию оборудование для цветных газет, застрелили.

— Почему? — cпросил Макарон.

— Потому что цветную печать контролирует солнцевская братва. А ей удобнее забирать свою долю прямо там, за линией Маннергейма.

— Неплохо сказано, сынок!

— На селе есть обычай — перевязывать дорогу свадебной процессии, начал Артамонов подводить основу под свою затею. — И пока не напьются страждущие, молодых не пропускают дальше. Так вот, я предлагаю перегородить дорогу этой полиграфической финской свадьбе!

— Грамотно рассуждаешь, паренек, — одобрил Орехов. — Но «Fordом» тут уже не обойтись.

— Наоборот, — сообщил Артамонов, — капиталисты будут нас самих умолять взять тачку за то, что мы пообещаем купить их печатный станок.

— Тогда и Воловича придется толкать дальше — на Папу Римского! сказал Орехов.

— Не говори, — согласился Макарон.

— В старину, при развитом социализме, чтобы затеять дело, надо было ждать, когда решающий год пятилетки перейдет в определяющий и дальше — в завершающий. Теперь стало гораздо удобнее — поехал на выставку в Сокольники и пристраивайся к любой проблеме, — довел идею до логического завершения Артамонов.

На подступах к выставочному комплексу в Сокольниках клиентов отлавливали менеджеры и затаскивали к своим стендам. Компанию во главе с Макароном выпасла бойкая девушка в национальном швейцарском наряде и всучила визитки, на которых двойным миттелем было выведено: «Любовь Шейкина уличная торговка поношенными печатными машинами WIFAG башенного построения».

— Ну что ж, WIFAG так WIFAG, — сказал Артамонов. — Для начала неплохо.

Шейкина потащила гоп-компанию к своему прилавку.

— А это — господин Маругг, — повела она рукой в сторону серьезного дяди с жестким лицом. — Представитель фирмы WIFAG из Берна.

— Интересное слово — WIFAG, — заметил Макарон, — почти как на фиг.

— Что такое полифаг, знаю, а вот про WIFAG впервые слышу, — бичевал себя Толкачев.

— Просим посетить наш стенд, — пригласил Маругг плавным жестом.

— Конечно, посетим, — согласился Артамонов. — Какие вопросы? Но при условии, что вы безоговорочно сбросите миллион.

— Предложение смелое, мы подумаем, — не стал никого никуда посылать сразу господин Маругг. — Чувствуется, что Россия еще не усохла.

— Да, есть еще ягоды в ягодицах, — согласился с ним Макарон стандартным выражением.

— У нас есть одна неплохая машина, — заговорил о деле господин Маругг. — Правда, она была в употреблении, но специально для вас мы ее восстановим.

— Не надо ничего делать специально для нас, — предупредил Артамонов. — Я по опыту знаю, что это дороже.

— А где ваша машина, херр Маругг? — оглянулся вокруг Макарон. Кругом одни буклеты.