Ольга Денисова - Одинокий путник

• Название: Одинокий путник
• Автор: Ольга Денисова
• Жанр: Фэнтези

Беглец, мороз и снег, конные монахи-преследователи с развивающимися крыльями клобуков… А в другой, отнятой, жизни – праздники лета и волшебные песни, любовь и колдовство. Пронзительная, надрывная история о конце времен двоеверия, о победоносном шествии христианства по языческой Руси, о последних волхвах и колдунах, убитых, сожженных, стертых с лица земли вместе с их книгами, их Знанием, их «сказками о богах» и «мудростью волшебной».

---

К зиме «дружина» прочно встала на ноги и начала не только задирать нос над остальными ребятами, но и устанавливать в приюте свои порядки. Лытка, со злостью принимавший все, что исходило от Дамиана, и «дружину» возненавидел с первого дня ее существования. И по возрасту, и по телосложению, и по характеру, он лучше многих подходил Дамиану, но Инспектор не спешил его звать. А когда, в конце концов, предложил Лытке стать «дружником», тот отказался. Наверное, в приюте он был такой один, и Лешек еще сильнее начал гордиться своим другом, хотя и предостерегал его от мести Дамиана. Но, как ни странно, с Лыткой Полкан связываться не стал.

К следующему лету в «дружину» Дамиана входили не только приютские мальчики, но и некоторые послушники – помоложе и посильней.

– Они будут воевать с князем Златояром, – пояснял Лытка Лешеку, – чтобы князь не обирал монастырские земли.

Лешек не сильно этим интересовался – пожалуй, единственное, в чем его убедил опыт прошлого лета, так это в том, что влезать в политику монастыря очень чревато. Каждый из отцов обители имел какие-то свои, непонятные интересы, и всегда можно было угодить между молотом и наковальней. Впрочем, Лытка тоже уделял этим вопросам меньше внимания. Во-первых, он терпеть не мог «дружников», и, даже косвенно, не желал признавать их пользу для обители, во-вторых, как бы он не изображал бесстрашие и невозмутимость, случай с Дамианом здорово его напугал. Ну, а в-третьих, у него сломался голос, и вместо резкого мальчишеского дисканта обнаружился чудесный, бархатный баритон. Паисий, до этого не считавший Лытку особо одаренным, теперь занимался с ним с утроенной силой. Голос открывал перед мальчиком до этого закрытые возможности: хороший певчий, как правило, становился монахом, едва достигнув тридцати лет – до тридцати лет по уставу в монахи не переводили никого.

В начале лета Лешека посетило нехорошее предчувствие – предчувствия посещали его довольно часто, и, как правило, бывали нехорошими. Но в этот раз к нему примешалась какая-то чистая, звенящая печаль, похожая на грустную песню.

– Знаешь, Лытка, – как-то раз пожаловался он другу, – мне кажется, что я скоро умру.

– Да ну тебя! – фыркнул Лытка, – с чего ты это взял?

– Мне так кажется. Я смотрю на все вокруг, и у меня такое чувство, что вижу это в последний раз. Как ты думаешь, в аду очень страшно?

– Конечно! А то ты не знаешь!

Лешек знал, и к его чистой печали добавился неприятный, сосущий страх – что если предчувствие его не обманывает и он действительно умрет и попадет в ад? Что он будет там делать? Без Лытки, совершенно один? Он представлял себе служителей ада похожими на Дамиана: с глумливыми улыбками, плетками за поясом, в черных клобуках и рясах. И как только Лешек окажется в их власти, ничто не помешает им мучить его сколько им захочется, и радоваться его мучениям, смеяться над его криками и слезами. От таких мыслей Лешек холодел, и мурашки бегали у него по всему телу.

В первый раз он столкнулся с колдуном в июле, когда их отправили за ягодами. Про колдуна знали все, и очень его боялись. Когда Лешек был маленьким, он думал, что колдун ворует из приюта детей, а потом их ест – об этом им рассказывали воспитатели неоднократно. Но, разумеется, став постарше, перестал верить в эту чушь. Зачем бы тогда его стали звать в монастырь, если он людоед? Но что-то нехорошее, и даже страшное за колдуном все же водилось. И если Дамиана Лешек боялся до дрожи в коленках, то при виде колдуна его охватывали нехорошие предчувствия: нечто гнетущее мерещилось ему в мрачной фигуре колдуна, неизменно закутанного в серый плащ, темноволосого, с хищным, острым, скуластым лицом, с гордо развернутыми плечами. Колдун был довольно молод, не старше отца Дамиана, но Лешек считал почему-то, что ему не меньше трехсот лет отроду.

Летом он приезжал не часто, обычно во время литургии – чтобы никто ему не мешал, и никто на него не глазел, но частенько задерживался в больнице и дольше, если того требовали обстоятельства: колдуна приглашали лечить те болезни, с которыми не справлялся Больничный. А Больничный, надо сказать, лечить никого не умел. Зимой же, если кто-то из монахов заболевал серьезно, за колдуном посылали сани. Колдуну хорошо платили за его работу, и по его виду было понятно, что он человек небедный – и его одежда, и его конь стоили немалых денег.

А еще колдун не верил в бога. Это знали все, но монахам приходилось мириться с этим – ни одного лекаря, который мог бы сравниться с колдуном, в округе не было. В этом вопросе отцы обители проявляли редкое ханжество – порицая колдуна за его язычество, осеняя себя крестным знамением, завидев его издали, утверждая, что болезни следует лечить постом и молитвой, они пользовались умением колдуна без всякого зазрения совести. Конечно, ему было поставлено условие при лечении использовать только травы, а не его колдовскую силу, но, в трудных случаях, колдун мог забрать больного к себе, и там без монахов решать, какое лечение применить.

Лешек старался не смотреть в его сторону, если ему доводилось случайно приметить его во дворе монастыря – если колдун детей не ел, то уж обратить в камень мог совершенно точно. Или наслать какую-нибудь болезнь, или сделать еще что-нибудь такое, страшное и опасное. Лешек каждый раз хотел укрыться от случайного взгляда колдуна, или хотя бы спрятать лицо в ладонях.

Выходы в лес всегда были для приютских праздником, Лешек же любил их особенно. В лесу он мог петь сколько угодно – воспитатели не ходили с мальчиками, и даже случайно подслушать его никто не мог. Собирать чернику он тоже любил, и всегда помогал в этом Лытке. Во-первых, есть ягоды он не успевал, потому что рот его занимали песни, а во-вторых, его тонкие пальцы легко снимали с куста ягодку за ягодкой, в то время как Лытка их давил, срывал вместе с листьями, и чаще клал в рот, чем в корзинку.

Лешек в одиночестве сидел в черничнике – ребята успели перебраться подальше в лес, в поисках более крупных ягод – и пел, довольно громко, наслаждаясь тем, как легко разносится голос меж деревьев. Он не услышал топота копыт, приглушенного мягкой, мшистой землей леса, и заметил всадника, только когда его накрыла серая тень. Он замолк и втянул голову в плечи – песня явно не предназначалась для ушей монахов, и теперь ему не миновать наказания. Лешек робко поднял глаза и хотел слезно попросить не рассказывать об этом воспитателям, не особо надеясь на успех. Но, увидев в двух шагах колдуна, так и не смог выдавить из себя ни слова. Вблизи колдун оказался еще страшней, и пристальный взгляд его черных глаз заставил Лешека отползти на пару шагов назад. Лешек подумал, что колдун – это посланник ада, и предчувствие, посетившее его в начале лета, сейчас начнет исполняться.

– Где ты услышал эту песню, малыш? – спросил колдун. Голос у него был хриплый, каркающий.

– Нигде, – тихо ответил Лешек. Ему было двенадцать, малышом он себя не считал, и то, что он отставал в росте от сверстников, сильно его задевало.

– Но ты же пел ее, разве нет? – колдун легко спрыгнул с коня и подошел еще ближе, отчего Лешек вдруг вспомнил рассказы воспитателей, и теперь ему не показалось, что все это чушь – что если колдун действительно ворует и ест детей? Иначе зачем он подошел так близко?

Отпираться было бесполезно, и Лешек кивнул.

– Так откуда ты ее знаешь? – колдун улыбнулся. Наверняка, улыбнуться он хотел по-доброму, но у него это не получилось.

– Я сам ее придумал, – пробубнил Лешек себе под нос, подозревая, что колдун от него все равно не отстанет.

– Вот как? – тот поднял брови и наклонил голову набок, рассматривая Лешека, словно забавного зверька, – ну-ка, спой ее еще раз.

Лешек поперхнулся, но колдун глянул на него своими черными, хищными глазами, и он не посмел ослушаться. Если колдун не верит в бога, он не пойдет жаловаться воспитателям.

Сначала голос его дрожал и срывался, но колдун стоял молча, и постепенно Лешек расслабился, песня легко поплыла над лесом, и, как всегда, он почувствовал необыкновенную радость оттого, что его слушают. Песня была о злом боге, который, поднявшись на небо, убил остальных богов, для того чтобы стать там единственным. И кончалась она очень красиво и печально – как злой бог сидит на небесном троне и вершит страшный суд, и никто не может его остановить.

Лицо колдуна исказилось каким-то спазмом, он глубоко вдохнул, запрыгнул на коня и сказал, прежде чем сорвать лошадь с места:

– Никогда не пой эту песню монахам, детка.

Лешек хмыкнул – а то он без него об этом не догадывался. И еще раз обиделся на «детку». Однако вздохнул с облегчением – на этот раз колдун не стал его воровать или превращать в камень, и в ад тоже не потащил. Может, он наслал на него неизвестную болезнь, которая проявится только через несколько дней?

Лешек еще несколько дней вспоминал колдуна и искал в себе признаки страшной болезни.