Стивен Браст - Дороги Мертвых

• Название: Дороги Мертвых
• Автор: Стивен Браст
• Жанр: Фэнтези

Двести лет прошло после Катастрофы Адрона, во время которой Город Драгейра из-за неправильно пошедшего магического эксперимента был случайно превращен в Море Хаоса, и Империя была совсем не тем, чем она привыкла быть. Одним махом лишившись Императора, Орба, который был фокусом силы Империи, и столицы вместе с Имперской бюрократией и множеством обыкновенных граждан, выжившие жители Драгейры с трудом брели через долгое время Междуцарствия, не в состоянии использовать даже простейшую магию и волшебство, которыми они привыкли пользоваться в повседневной жизни.

И вот теперь наследники выживших великих авантюристов Кааврена, Пела, Айрича и Тазендры, выросшие в почти уничтоженном мире, убеждены, как и их родители, что время приключений прошло и с ними не может случиться ничего интересного. Они, конечно, ошибаются…

Даже для лишенных магии Драгейриан сражаться, строить заговоры и интриговать так же естественно, как и дышать, как, впрочем, и для их достаточно могущественных богов. Враги Империи лезут со всех сторон, на Горе Дзур происходят непостижимые дела… и, совершенно неожиданно, юная Наследница Фениксов, Зарика, начинает действовать, и так завязывается цепочка кровавых событий, которая опять восстановит этот мир.

---

Когда опасность миновала друзья, избавившись от напряжения и страха, разразились бурей смеха — что случается достаточно часто — особенно если страх, как в этом случае, оказался беспочвенным. Шант был объявлен героем, на что он, между приступами дикого смеха, ответил, подняв меч вверх и заявив, «Я стал рыцарем Свиной Кочерги». Друзья немедленно поклялись в вечной лояльности Обществу Свиной Кочерги, имени, которое заняло такое большое место в их жизни в последующие годы. Мы, кстати, не знаем, кто из членов Общества был в этот момент на поляне, так как эта история часто рассказывалась как теми, кто никак не мог быть там, так и теми, кто наверняка был, а также теми, кто видел ее в своем воображении, так что все постепенно забыли, кто на самом деле находился там — происшествие стало общим достоянием всего Общества.

Один за другим члены уходили, из-за изменившихся интересов, браков или переездов. Шант приобрел новый меч, получше, а Свиную Кочергу повесил на цепях на стене гостиной своего дома в Адриланке, в котором он впоследствии жил вместе с Льючин. Так что именно здесь, в маленькой но уютной гостиной фамильного дома Шанта в Адриланке, Общество в последний раз встретилось со Свиной Кочергой — за которую, согласно обычаю, они торжественно провозглашали первый тост — и которая висела на стене над ними.

После поднятия тоста все уселись и начался общий разговор, как это чаще всего и происходило раньше. — Ну, — сказал Шант, — может ли кто-нибудь из вас сообщить что-нибудь такое, что касается всего Общества? То есть случилось ли с кем-нибудь из членов Общества что-нибудь интересное с тех пор, как мы собирались в последний раз? Я, со своей стороны, могу сказать, что прошлая неделя была достаточно приятной, но не случилось ничего такого, о чем стоило бы рассказать. — На самом деле очень и очень редко с кем-нибудь из них что-то «случалось», тем не менее любое, самое маленькое событие служило эффективной затравкой к началу разговора, который являлся хлебом и мясом встреч Общества.

В этом случае Зивра задвигалась на своем стуле, как если бы хотела что-то сказать, но промолчала. Льючин заметила ее движение, но решила, что, если Зивра предпочитает подождать и не высказывать сразу свои новости, то она, Льючин, должна уважать ее выбор. Пиро, со своей стороны, сказал, — Я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, но могу сообщить Обществу, что прибыл гонец и привел все наше поместье в волнение.

— Как, в волнение? — спросила Льючин.

— Да, именно, в волнение, хотя и не слишком сильное.

— А что такое в точности, — поинтересовался Шант, — не слишком сильное волнение? Как вы знаете, я всегда хочу знать точное значение всех вещей.

— Я опишу вам его самым лучшим способом, каким только смогу, — ответил Пиро.

— С нетерпением жду вашего описания, — сказал Шант.

— Вот оно: гонец прибыл четыре дня назад, то есть через день после нашей последней встречи.

— Ну и? — спросила Льючин. — Откуда он прибыл?

— Этого я не могу сказать, только…

— Да?

— Он был Теклой, и носил ливрею Дома Дракона.

— В этом нет ничего особенного, — заметил Шант. — Драконлорды часто посылают своих крестьян с разными поручениями, и, совершенно естественно, что в таких случаях те надевают ливрею драконов.

— О, согласен, ничего особенного в этом нет. Вот только…

— Ну?

— Его послание.

— О чем оно?

— Уверяю вас, что знаю об этом меньше всего на свете.

— Как, — удивилась Зивра, — вы не знаете?

— Ничего, клянусь честью.

— И? — сказал Шант.

— Вот все, что я знаю: какое-то время гонец говорил с Графом, моим отцом, и с Графиней, моей матерью, а потом уехал, и после этого…

— Ну же, — сказал Шант, — После того, как он уехал?

— В поведении Графа и Графини появились безошибочные признаки волнения.

— И все-таки, — сказала Льючин, — они не сообщили о причинах своего волнения?

— Точно. Более того, они не только ничего не сказали, но и вообще сделали попытку скрыть его.

— Клянусь лошадью! — сказал Шант. — Вот это уже загадка.

— И мне так показалось, дорогой друг, — сказал Пиро.

— Но, — заговорила Зивра, — вы нашли какое-нибудь объяснение?

— Нет, я не сумел догадаться, — ответил Пиро. — Только…

— Да? — сказала Льючин.

— Я собираюсь попытаться найти его.

— То есть вы еще не сделали этого?

— Я пытался, но не преуспел.

— Ну, — сказала Зивра про себя, — похоже эти дни переполнены загадками.

— Я, — сказал Пиро, — непременно сообщу Обшеству, когда узнаю хоть что-нибудь.

— И вы будете совершенно правы, когда сделаете это, — сказал Шант.

— Возможно речь идет об угрозе вторжения Островитян, а может быть пришла новость, что бродячие банды людей с Востока забрались слишком далеко. Но, возможно, это новости о местных бандитах или даже об еще одной эпидемии Чумы.

— Поговорим о Чуме, — предложил Шант.

— Я бы не хотела, — с гримасой на лице сказал Зивра.

— Отказываясь говорить о ней, — резко сказал Шант, — мы не заставим ее исчезнуть, точно так же, как отказ говорить о морских мародерах и восточных разбойниках никак не помешает их появлению.

— И поэтому? — сказала Зивра.

— Поэтому я предлагаю поговорить о чуме.

— Хорошо, — сказал Пиро, — тогда давайте поговорим об этом, тоже.

— Я слышал о замечательном профилактическом средстве.

— А, так оно у вас есть? — спросил Пиро, садясь на свое место и принимая вид человека, готового выслушать что-то интересное или смешное, но еще не уверенного, что это будет.

— Да, действительно, — сказал Шант. — И я разделю его с вами, если вам понравится.

— Ну, расскажите о нем, — сказал Пиро.

— Вот он: первый симптом Чумы состоит в том, что человек начинает чувствовать себя усталым, разве не так? В результате жертва спит слишком много. Потом следуют красные точки на лице, сухость во рту, нехватка воздуха, жар, бред и потом либо жар прекращается, либо неизбежная смерть.

— Да, это правда, — сказал Пиро. — И?

— Вы согласны с тем, что эти симптомы следуют именно в этом порядке?

— Да, согласен.

— И вот, если бы нам удалось остановить болезнь на ранней стадии, она никогда не перешла бы в самые последние?

— Это в высшей степени логично.

— И мне удалось найти растение, которое, если его жевать, мешает заснуть.

— И вы верите…

— Да, но мы согласились, что если мы предотвратим первые симптомы…

— Тогда бедняга будет бодрствовать до тех пор, пока недостаток сна не сделает его полным идиотом.

— Ну, и что с того?

— Лично я, — заявил Пиро, — скорее предпочту умереть, чем лишиться рассудка.

— Па! Мозговую лихорадку можно вылечить. Смерть нет.

— Вы же не имеете в виду, что предпочитаете безумие смерти.

— Вы же не имеете в виду, что предпочитаете смерть безумию.

— Абсурд!

— Невозможно!

— Они, — спокойно заметила Зивра Льючин, — начали все с начала.

— Я думаю также как вы, — согласилась Зивра. — И очень быстро.

— Не должны ли мы что-нибудь сделать?

— Да, возможно должны.

— И у вас есть идея?

— Да, есть.

— И она?

— Я считаю, — сказала Льючин, — что мы должны налить еще вина в наши стаканы, так как ваш пуст, и мой не лучше.

— Восхитительная идея, — сказала Зивра и налила. Тем временем Шант и Пиро орали уже изо всех сил и начали стучать по столу, чтобы подчеркнуть некоторые места своей дискуссии. Через несколько минут Зивра и Льючин, обменявшись взглядами, решили, что разговор можно остановить без риска потерять для мира какие-нибудь новые важные знания.

— Джентльмены, — сказала Зивра негромким голосом, который, однако, каким-то образом заглушил голоса спорщиков. — Я прошу вас на мгновение остановиться.

Они остановились, взглянули на Льючин и на Зивру, потом друг на друга, после чего на их лицах появилось сконфуженное выражение. — Да? — сказал Пиро.

— Я должна кое-что сказать вам, — объявила Зивра. Как всегда, она произнесла эти слова без всякого выражения; на самом деле она обычно говорила тем же тоном, в котором только что высказалась, и то, что кофе обжарено, измолото, созрело и можно заваривать (так как она действительно была таким знатоком в этом искусстве, каких очень редко можно было встретить после Катастрофы), тем не менее каким-то не поддающимся объяснению образом все сразу поняли, что Зивра собирается сказать что-то исключительно важное; поэтому никто ничего не сказал, но все ждали от нее продолжения, которое и последовало в ее обычной изящной манере — Мои опекуны сообщили мне, что я обязана на какое-то время уехать по очень важному делу.

— Как, уехать? — поразился Пиро.

— В точности, — ответила Зивра.