Владимир Ли - Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории

• Название: Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории
• Автор: Владимир Ли
• Издательство: Литагент «ОЛМА»f74bd35c-4e12-102b-94c2-fc330996d25d
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02096-1

Первая комплексная отечественная монография по послевоенной истории Корейского полуострова повествует о секретах южнокорейского «экономического чуда», тайных путях продвижения Пхеньяна к атомному оружию, о рождении в недрах авторитарной системы Южной Кореи «демократии корейского типа» и превращении ее в одно из развитых государств мира. Убедительно раскрываются неоднозначные процессы культурно-цивилизационной эволюции двух частей Кореи в условиях политического размежевания.

---

О возрастающей в целом роли Японии во внешнеэкономических связях РК говорят следующие данные. За период 1962–2001 гг. Южная Корея получила из Японии 11,3 млрд капиталовложений, поступивших в электронную, автомобильную, машиностроительную промышленность, а также в другие обрабатывающие отрасли и сферу услуг. (За тот же период южнокорейские инвестиции в Японии составили 730 млн долл.) В 1991 г. на Японию приходилось 17,2 % южнокорейского экспорта, 1995 – 13,6 %, 2000 – 11,9 %, 2004 – 8,5 %. Снижение южнокорейского экспорта было обусловлено в первую очередь растущей конкуренцией со стороны японских производителей, а также выходом РК на новые рынки Восточной Азии и ЕС. (В целом с 1991 г. по 2004 г. удельный вес восточноазиатского субрегиона в южнокорейском экспорте увеличился с 36,2 % до 47,6 %.) Менее подверженным конъюнктурным колебаниям оказался южнокорейский импорт из Японии. В 1991 г. Япония покрывала 25,9 % импорта РК, в 1995 – 24,1 %, в 2000 – 20,6 %. Сеул стремится расширить и интенсифицировать экономический обмен с Токио прежде всего по линии наращивания японских инвестиций в стране и освоения технологического опыта Японии.

Однако на пути дальнейшего сближения между двумя государствами сохраняются не только глубокие финансово-экономические, но и политические противоречия, включая давний спор о принадлежности острова Токто (Такэсима), а также апологетика японской колониальной политики в Корее в школьных учебниках Японии и др.

Одна из сложных и труднорешаемых проблем отношений между Сеулом и Токио – это растущий год от года дефицит в южнокорейско-японском торговом обмене. На протяжении минувших полутора десятилетий, несмотря на энергичные усилия властей и коммерческих структур РК, дефицит торгового баланса в южнокорейско-япон ском торговом обмене не удалось существенно снизить. В 1990 г. при торговом обороте в 33,1 млрд долл. дефицит составил 7,9 млрд долл. В 2000 г. при общем обороте в 52,3 млрд долл. пассивное сальдо составило 11,3 млрд долл. А в 2004 г. при обороте в 67,8 млрд долл. торговый дисбаланс достиг 24,4 млрд долл. Одна из основных причин этого дисбаланса – значительное отставание машиностроительной продукции РК от японских аналогов, что вынуждает Сеул прибегать к массированным закупкам технически сложного и дорогостоящего иностранного оборудования, причем в первую очередь в Японии.

Большие надежды Сеул возлагает на переговоры с Токио по вопросу о создании зоны свободной торговли. Сформированная на двусторонней основе Группа изучения японо-южнокорейских экономических отношений в XXI в. сформулировала следующие базисные рекомендации: а) непрерывно снижать тарифные и иные барьеры в торговом обмене (вплоть до нулевого цикла); б) добиваться дальнейшей либерализации сфер приложения инвестиционного капитала, всемерно содействовать интеграционным процессам вплоть до создания совместных предпринимательских альянсов; в) координировать процессы стандартизации и информатизации; г) максимально либерализовать режим обмена людьми как в деловой, так и культурной и туристической сферах; д) постепенно сближать и унифицировать хозяйственное законодательство двух стран. (Причем Сеул и Токио уже достигли соглашения на условиях равноправного урегулирования трудовых, финансовых и других конфликтов.)

РК и Япония рассчитывают, что оформление зоны свободной торговли между ними значительно повысит мировую конкурентоспособность обеих экономик, облегчит поиски эффективных ответов на вызовы глобализации, ускорит интеграционные процессы в рамках АСЕАН и других субрегиональных объединений в АТР.

До конца 70-х гг. XX в. Южная Корея и КНР находились по существу в полной дипломатической и политической изоляции друг от друга. Корейская война 1950–1953 гг., в которой участвовал крупный контингент китайских войск, создала на многие годы непроходимые барьеры между двумя государствами. Однако неоиндустриальный прорыв РК побудил пекинских прагматиков по-новому взглянуть на отношения со своим динамичным восточным соседом. В публикациях агентства Синьхуа на рубеже 70-х – 80-х гг. стала проскальзывать мысль о том, что опыт экономического развития РК «заслуживает внимания». В свою очередь, МИД РК сделал необычное заявление о том, что Сеул не будет налагать запрет на коммерческие связи с деловыми кругами тех стран, с которыми не установлены официальные дипломатические отношения.

В 1982 г. МИД КНР разослал своим посольствам за рубежом конфиденциальную инструкцию, разрешающую входить в контакты с должностными лицами РК, правда на нейтральной территории третьих стран. Это нововведение содействовало в дальнейшем практической реализации т. н. северной политики («Nordpolitic») Сеула, одним из разработчиков которой был министр иностранных дел РК Ли Бум Сик. В Китай направляется ряд спортивных, научных, журналистских и иных делегаций РК. Между Сеулом и Шанхаем устанавливается прямая телефонная линия. А в 1988 г. КНР, несмотря на бойкот союзной ей КНДР, приняла участие в XXIV Олимпийских играх в Сеуле.

Одновременно бурное развитие получает южнокорейско-китайская торговля, правда путем тщательно завуалированных реэкспортных операций через Гонконг, Макао, Сингапур, японские порты. Согласно различным данным публикации,[51] в стартовом 1979 г. объем торгового оборота между Сеулом и Пекином составил 19,0 млн долл., 1984 – 434,0 млн долл., 1990 – 3,8 млрд долл., а в 1994 г. – 11,6 млрд долл. Этот фантастический рост был обусловлен в первую очередь рыночными потребно стями обеих бурно развивающихся экономик. РК закупала в КНР сельхозпродукты (в т. ч. кукурузу), уголь и другие минеральные товары, шелковую и хлопковую пряжу, переработка которой и вывоз готовой продукции на экспорт приносили высокие прибыли. В Китай южнокорейские фирмы вывозили бытовую электронику, текстильные изделия, ткани, стальной прокат, автомобили и др. Только за период 1984–1987 гг. поставки китайского зерна в РК увеличились на 60 % и составили около 80 % всех зернопродуктов, закупленных Сеулом на мировом рынке.

В канун Олимпийских игр 1988 г. в Сеуле учреждается совместный Корейско-китайский совет по экономическим отношениям, придавший заметный импульс инвестиционному сотрудничеству между двумя странами. Первоначально совместные проекты реализовывались в сфере среднего бизнеса и, как правило, под прикрытием оффшорных компаний, поскольку между Сеулом и Пекином не были установлены официальные отношения. К числу таких предприятий относились: фабрика по переработке море продуктов в провинции Гуандун, завод по производству холодильного оборудования в Фучжоу, фабрика по производству музыкальных инструментов в Хэйлунцзяне и др. О бурной динамике южнокорей ских инвестиций в КНР убедительно говорят следующие данные. В 1988–1989 гг. было одобрено 11 совместных проектов на сумму в 13,8 млн долл., в 1992 г. – 26 проектов на 220,9 млн долл., а в 1993 г. – 630 проектов на 570,3 млн долл. Всего же за период 1988–1993 гг. РК приступила к реализации 1043 совместных проектов на общую сумму 976,9 млн долл. Таким образом КНР стала одной из основных сфер экспорта южнокорейского предпринимательского капитала.

К концу 80-х – началу 90-х гг. развитие деловых отношений между РК и КНР приобрело такие солидные масштабы, что возникла настоятельная необходимость обмена торговыми представительствами между двумя странами. Соглашение по этому вопросу было достигнуто 20 октября 1990 г., а 2 мая 1992 г. государственные торговые представительства Южной Кореи и Китая юридически оформили принципиальную договоренность «О взаимном поощрении и защите инвестиций». Около двух лет спустя (24 августа 1992 г.) РК и КНР подписали соглашение о взаимном признании и установлении официальных дипломатических отношений. При этом РК обязалась признавать КНР в качестве единственно законного государства на всей китайской территории, включая о. Тайвань. В свою очередь, правительство КНР выразило официальное сожаление по поводу участия китайских народных добровольцев в Корейской войне 1950–1953 гг.[52]

Переход Южной Кореи от военно-авторитарного правления к гражданскому обществу, с одной стороны, и усиление элементов прагматизма и открытости во внешнеэкономической стратегии Пекина, с другой, заметно стимулировали развитие деловых взаимосвязей между РК и КНР. Удельный вес «Большого Китая» (КНР и Гонконг) в экспортной торговле РК с 1991 по 2004 гг. возрос с 8,0 % до 26,7 %, т. е. более чем в 3 раза. За этот же период удельный вес импорта Южной Кореи из «Большого Китая» возрос с 5,2 % до 14,6 %, т. е. увеличился более чем в 2,5 раза.

К началу XXI в. Китай стабильно превратился в ведущего внешнеторгового партнера РК, каким до этого были США. Южнокорейский экспорт на гигантский китайский рынок в суммарном выражении возрос с 1,0 млрд долл. в 1991 г. до 18,5 млрд долл. в 2000 г. и 49,8 млрд долл. в 2004 г. За эти же годы валовой импорт Южной Кореи из Китая возрос с 3,4 млрд долл. в 1991 г. до 12,8 млрд долл. в 2000 г. и 29,6 млрд долл. в 2004 г. В рассматриваемый период среднегодовой прирост южнокорейско-китайской торговли находился на рекордном уровне – около 30 %, достигнув в 2007 г. объема в 160 млрд долл.