Сергей Довлатов - Письма Сергея Довлатова к Владимовым

• Название: Письма Сергея Довлатова к Владимовым
• Автор: Сергей Довлатов
• Издательство: Звезда
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7439-0021-3

---

Ваш

С. Довлатов

4

6 ноября (1984)

Дорогой Георгий Николаевич!

Очень рад, что Вы позвонили (хотя денег жалко) и ликвидировали неясности. Я уж действительно начал огорчаться. Да еще Марк Александрович[33] подлил масла в огонь, сказав: «Георгий — прекрасный человек и великолепный писатель, но Георгий никогда и никому не отвечает на письма, он заканчивает роман…» Короче, посылаю Вам копию нового рассказа[34]. Должен повторить то, что говорил в затерявшемся письме. Поскольку мы вступаем в отношения «автор-редактор», хочу осветить некоторые моменты:

1. Меня никогда не обидит прямой, лаконичный отказ. Я заранее признаю право редактора отклонять любую рукопись, не отчитываясь в причинах. Когда я работал в «Новом американце»[35], то настрадался от самолюбивых авторов, и совсем не хочу подвергать Вас таким же мучениям. Единственной реакцией на отказ будет то, что я вскоре пришлю Вам следующую рукопись.

2. Мне известно, что «Грани» имеют вполне достойное «направление», и потому, если мой рассказ окажется «не в русле», то ничего оскорбительного я в этом не увижу.

3. Мне известно также, что Вы заканчиваете роман о войне и, очевидно, будете публиковать его в своем журнале[36] (чего мы с нетерпением ждем), то есть в «Гранях» может не оказаться места для рассказа (повести?) в 40 страниц. В этом случае, если ждать надо, скажем, год, то я бы переправил рукопись Максимову, а Вам бы месяца через два-три прислал бы что-нибудь новое, или даже раньше, и покороче.

4. Я абсолютно спокойно отношусь к любым сокращениям, и уж Вам-то доверяю в этом полностью, но вписывать что-либо — нежелательно. Чем талантливее вписавшее лицо, тем инороднее будет эта фраза или строчка[37]. Извините и не сердитесь, что приходится предупреждать о таких вещах, но к этому побуждает меня некоторый горький опыт.

Это все.

Ждем Вашего военного романа. Вы, конечно, не хуже меня знаете, что, как это ни поразительно, бесцензурного русского романа о последней войне не существует. Я не читал «В окопах Сталинграда», охотно допускаю, что это хорошая книга, но при этом совершенно уверен, что она цензурная, иначе быть не могло. То же и с Василем Быковым, разве что в столе у него хранится какое-нибудь «Прощай, оружие!». О Симонове нечего и говорить, там половина глав начинается словами: «К утру выпал снег».

Не помню, говорил ли я Вам, что когда-то мне довелось беседовать с Куртом Воннегутом, и я спросил: «Какая русская книга могла бы иметь коммерческий успех?» Он ответил: «Роман о войне в толстовской манере». Явно Вас имел в виду.

Заклинаю Вас быть практичным, когда будете устраивать свою книгу в Америке. Здесь нужно печататься в крупных издательствах не для шика и даже не ради большого аванса, а потому, что книги, изданные в крупных фирмах, рецензируются в крупных газетах и журналах и попадаются на глаза киношникам. То, что по «Руслану» до сих пор не сняли фильма — дикость.

Англичанин Майкл Скэммел[38] говорил недавно, что он предоставил своего агента Аксенову и Войновичу. Кажется, фамилия этого агента — Бочарт, и он наверняка деловой и опытный. Вы же там сообщаетесь с Войновичем (а может быть, и со Скэммелом), поговорите с ними. С другой стороны, автор детективов Фридрих Незнанский[39] очень доволен посредничеством «Посева», и книжка его продается во всех гастрономах Нью-Йорка. Так или иначе, заставьте себя быть практичным.

Габи Валк до сих пор шипит на меня за то, что я развратил Владимова рассказами о хорошо организованных выступлениях Войновича и Максимова. Я же остаюсь при своем убеждении, что мелкий деляга (В.) еще хуже, чем большой мошенник (К.).

Извините за низменные поучения.

И последнее. Не обращайте внимания на длину моих писем. Если Вам когда-нибудь понадобится писать мне, пишите очень коротко, не сообразуясь с размахом моих посланий. Я, наверное, единственный автор, который письма пишет с бульшим удовольствием, чем рассказы.

Огромный привет Наташе. Всего Вам доброго.

С. Довлатов

5

28 дек. (1984)

Дорогой Георгий Николаевич!

Очень рад был Вашему письму и благодарю Вас за добрые слова. Буду ждать 135-го номера[40].

«Тенистый пруд» — конечно, глупость. Видимо, это инерция звукового трафарета: тенистый сад, тенистый парк, тенистый пруд, тенистый гроб и т. д. Спасибо за исправления. Надо мне быть повнимательнее.

Только что я звонил одному американизировавшемуся приятелю и спрашивал, как должна выглядеть бумага о том, что я плачу налоги в США. Он сказал: «Вполне достаточно копии титульного листа налоговой декларации за прошлый год», каковую Вам и высылаю. Если это неправильная бумага и деньги все-таки вычтут — не страшно, они пойдут на борьбу с тоталитаризмом.

Теперь насчет статьи «о моем творчестве». Я Наталью Шарымову[41] знаю 25 лет, она способная тетка (когда не ленится и не морочит голову со сроками), но вообще-то, в данном конкретном случае, если Вас это не смущает, я бы предпочел обратиться к кому-то другому. Именно дружбы с Натальей я и опасаюсь, боюсь, как бы она не написала чего-нибудь такого: «Солженицын пигмей в сравнении с Довлатовым».

Раньше, до Вашего письма, я, конечно, не мог обратиться к кому бы то ни было с призывом: «Напиши статью о моем творчестве». Но теперь Вы создали для меня выигрышную ситуацию, и я могу использовать более или менее пристойную, объективную формулировку: «„Грани“ заинтересованы в отклике на мои книжки, к тому же они платят гонорары, не хочешь ли ты…» и так далее. Есть Парамонов, есть Игорь Ефимов, есть, наконец, профессор Серман[42], академический филолог, классицист, человек широких интересов, писал о Батюшкове, Державине, Хармсе, Добычине, о чем угодно, и всегда толково, в общем — ленинградский профессор старой школы. И он, и его жена, Руфь Зернова[43], всегда интересовались моими сочинениями. Короче, выражаясь цинично, я берусь такой материал «организовать». Разумеется, нет и не может быть условий, что это будет заведомо хвалебный и сугубо положительный материал, но, как Вы понимаете, придирчивый и беглый отклик доктора наук Сермана ценнее (и для меня, и для журнала) восторженной дружеской оды.

Но (возвращаюсь) Шарымову привлечь стоит. У нее про кино выходит неплохо. И еще, Наталья обладает одним редким качеством — умеет доставать мировых знаменитостей. Пусть бы взяла для Вас интервью у Милоша Формана, Вуди Аллена или (это из другой области) у подруги Маяковского — старой ведьмы Татьяны Яковлевой[44]. Уверен, что она и до Сола Белоу может добраться, а он как-никак сын петербургского купца Белова[45]. И так далее. Или вот еще пусть бы сделала интервью со вдовой Набокова. И пр. Не знаю, насколько это все «в русле», но может быть интересно.

42-й номер «Континента»[46] здесь еще не появился. С нетерпением его ожидаем.

Примите запоздалые поздравления с Новым годом. От души желаю Вам и всему семейству — покоя, славы и денег! Наташе — дружеский привет.

Ваш

С. Довлатов

6

19 марта (1985)

Дорогой Георгий Николаевич!

Звонила Ваша жена, сказала, что статья Сермана подходит и что Вы собираетесь вступить со стариком в контакт. Это не совсем простое дело. Илья Захарович — личность трансконтинентальная, его нарасхват приглашают всевозможные университеты. На ближайшие три месяца его адрес такой:

Vittorio Strada[47]

per Ilja Serman

Torseturo 584 30123 Venecia, Italy

В дальнейшем, если Вы захотите неожиданно его разыскать, обращайтесь ко мне. Я живу в одном квартале с его детьми и всегда смогу все ему переслать.

Еще раз спасибо Вам за внимание. У меня в течение полугода выйдут две книжки, в «Ардисе» и в «Эрмитаже»[48], сразу же пришлю.

Для «Граней» у меня пока ничего нет, но если что-то появится, сразу же отправлю именно Вам.

Тут ходили печальные слухи о Ваших неладах с руководством. К счастью, Наташа сказала, что Вам ничего не угрожает.

В разговоре с ней мы слегка коснулись Поповского. Раньше я не хотел ничего о нем говорить, чтобы не помешать его трудоустройству, но вообще-то Поповский — […]. Я проработал с ним два года, он — абсолютно честный, прямой, добросовестный, бесхитростный, как дитя, но глупый, как мясорубка. Всю жизнь я не могу привыкнуть к тому, что автор 28 книг о деятелях науки может быть в обыкновенном житейском смысле — круглым дураком. При этом работник он замечательный, очень трудоспособный, в своем деле талантливый, но упаси Вас Бог подпускать его к непростым ситуациям: он будет кричать всякие глупости, и голос у него звонкий. Увидите.

Да, с увлечением прочитали кусок из Вашего романа в «Континенте». Там есть ощущение войны и даже — личного опыта, благодаря всяким точным словам, вроде — «обколачивали разрывы в броне», или что-то в этом роде. Все люди очень живые: негодяй из СМЕРШа, девица, адъютант, шофер — в меньшей степени, наверное, выявится позже. Меня слегка и приятно оглушило то, что со Светлооковым делились водкой на передовой, такие, казалось бы, незначительные вещи все ставят на свои места в реалистической прозе.