Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Николаса Никльби

• Название: Жизнь и приключения Николаса Никльби
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

---

Холод был пронизывающий, лютый; время от времени начинался сильный снегопад, а ветер был нестерпимо резкий. Мистер Сквирс выходил чуть ли не на каждой остановке — по его словам, для того чтобы размять ноги, и так как после этих экскурсий он всегда возвращался с очень красным носом и немедленно располагался спать, то были основания предположить, что из этой процедуры он извлекал великую пользу. Маленькие ученики, подкрепившись остатками завтрака, а затем почерпнув новые силы благодаря нескольким чашечкам своеобразного бодрящего напитка, который находился у мистера Сквирса и по вкусу очень напоминал воду, настоенную на сухарях и по ошибке налитую в бутылку из-под бренди, — ученики засыпали, просыпались, дрожали и плакали, повинуясь своим наклонностям. Николас и добродушный пассажир нашли много тем для разговора; они вели беседу, развлекали мальчиков, и время для них пролетело так быстро, как только это было возможно при столь неблагоприятных обстоятельствах.

Так прошел день. В Итон-Слокоме для пассажиров был готов сытный обед, который разделили сидевшие на козлах, а также четыре наружных передних пассажира, один сидевший внутри, Николас, добродушный человек и мистер Сквирс, в то время как пятерым мальчуганам предоставили оттаивать у очага и угощаться сандвичами[28]. Через одну-две остановки зажгли фонари, и много было суеты, когда у придорожной гостиницы заняла место в карете брюзгливая леди с великим множеством разнообразных плащей и свертков, которая громко сетовала на неприбытие ее собственного экипажа (доводя об этом до сведения наружных пассажиров) и вынудила у кондуктора торжественное обещание останавливать каждую встречную зеленую карету, им замеченную. Сие должностное лицо взялось исполнить поручение, дав в том пламенные заверения, хотя ночь была темная, а лицо сидело повернувшись в другую сторону. Наконец капризная леди, обнаружив, что в карете находится только один джентльмен, заставила зажечь фонарик, находившийся у нее в ридикюле, и когда после многих хлопот дверцу за ней захлопнули, лошади пустились резвым галопом, и снова карета быстро помчалась вперед.

Ночь и снегопад начались одновременно, и принесли они уныние. Не слышно было ни звука, кроме завывания ветра, ибо стук колес и топот лошадей заглушал толстый покров снега, окутавший землю и нараставший с каждой секундой. Улицы Стэмфорда были безлюдны, когда они проезжали через город, а над побелевшей землей вздымались старые его церкви, хмурые и темные. Еще через двадцать миль двое передних наружных пассажиров разумно воспользовались прибытием в одну из лучших гостиниц Англии и остановились переночевать у «Джорджа» в Грентеме. Остальные плотнее закутались в свои пальто и плащи и, распрощавшись с огнями и теплом города, прислонились к багажу, как к подушкам, и с приглушенными стонами приготовились вновь встретить пронизывающий ветер, проносившийся над открытой равниной.

Они только что миновали одну станцию за Грентемом или же находились примерно на полпути между нею и Ньюарком, когда Николас, который на минуту заснул, внезапно встрепенулся от резкого толчка, едва не сбросившего его со скамьи. Ухватившись за перила, он обнаружил, что карета сильно накренилась набок, хотя лошади продолжали тащить ее вперед; испуганный нырявшими в снег лошадьми и громкими воплями леди, сидевшей в карете, он секунду колебался, прыгать ему или не прыгать, как вдруг карета преспокойно опрокинулась и, избавляя от всех дальнейших сомнений, выбросила его на дорогу.

Глава VI,

в которой происшествие, упомянутое в предшествующей главе, дает возможность двум джентльменам состязаться друг с другом, рассказывая истории

— Уо-хо! — крикнул кондуктор, через минуту очутившийся на ногах и бросившийся к передним лошадям. Есть здесь хоть один джентльмен, который может мне пособить? Да стойте же смирно, будь вы прокляты! Уо-хо!

— В чем дело? — спросил Николас, озираясь спросонья.

— Дело? Дела хватит на целую ночь, — отозвался кондуктор. — Будь проклят гнедой с бельмом на глазу! Он, видно, взбесился, а карета и опрокинулась. Эй, послушайте, не поможете ли вы мне? Черт подери, я бы помог, даже если бы у меня все кости были переломаны.

— Иду! — крикнул Николас, с трудом поднимаясь на ноги. — Я готов! Меня только слегка оглушило, вот и все.

— Держите их крепко, пока я перережу постромки! — крикнул кондуктор.Уж как-нибудь придержите их! Здорово, приятель. Готово! А теперь отпустите! Они, проклятые, быстро добегут до дому.

И в самом деле, как только лошади получили свободу, они преспокойно пустились рысью назад, к конюшням, только что ими покинутым и находившимся на расстоянии не более мили.

— Можете вы затрубить в рог? — спросил кондуктор, снимая один из фонарей кареты.

— Думаю, что могу, — ответил Николас.

— Потрубите-ка вон в тот, что лежит на земле, да так, чтобы мертвые проснулись, — продолжал кондуктор, — а я постараюсь унять этот визг в карете. Иду, иду! Незачем поднимать такой шум, сударыня!

С этими словами он принялся открывать дверцу кареты, очутившуюся сверху, а Николас, схватив рог, разбудил далеко вокруг эхо, исполнив на этом инструменте одну из самых удивительных мелодий, когда-либо слышанных смертными. И она возымела действие, не только заставив очнуться тех пассажиров, которые, оглушенные падением, еще не пришли в себя, но и призвав помощь со стороны: вдали замелькали огни и фигуры людей.

Какой-то человек верхом на лошади прискакал галопом, прежде чем пассажиров собрали всех вместе, а когда приступили к тщательному расследованию, то обнаружилось, что леди в карете разбила свой фонарик, а джентльмен — голову; что два передних наружных пассажира отделались синяками под глазом, джентльмен рядом с кучером — расквашенным носом, кучер — ссадиной на виске, мистер Сквирс — ушибленной чемоданом спиной, а остальные пассажиры не получили ровно никаких повреждений благодаря мягкому снежному сугробу, в который они опрокинулись. Когда эти факты были окончательно установлены, леди рядом симптомов указала на приближение обморока, но, услышав предостережение, что в таком случае кому-нибудь из джентльменов придется тащить ее на спине до ближайшего трактира, она благоразумно изменила свое решение и пешком пошла назад вместе остальными.

Добравшись до трактира, они обнаружили, что этот уединенный дом не очень удобен для размещения в нем, — в этом отношении все его ресурсы заключались в одной общей комнате, с полом, усыпанным песком, и в двух-трех стульях. Но после того как в очаг бросили большую охапку хвороста и немалый запас угля, положение не замедлило улучшиться, а к тому времени, когда пассажиры смыли все поддающиеся уничтожению следы недавнего происшествия, в комнате уже было тепло и светло, что являлось большим благодеянием после холода и сумрака снаружи.

— Вы поступили прекрасно, мистер Никльби, удержав лошадей, — сказал Сквирс, прокрадываясь в самый теплый уголок. — Я бы и сам это сделал, если бы подоспел вовремя, но я очень рад, что вы это сделали. Вы это сделали очень хорошо, очень хорошо.

— Так хорошо, — сказал джентльмен с веселым лицом, казалось, не очень одобрявший покровительственный тон, усвоенный Сквирсом, — так хорошо, что если бы их не удержали на месте твердой рукой, у вас, по всей вероятности, не осталось бы мозгов для преподавания.

Это замечание послужило поводом к беседе касательно расторопности, обнаруженной Николасом, и его осыпали поздравлениями и похвалами.

— Конечно, я очень рад, что спасся, — заявил Сквирс, — всякий рад, когда, спасается от опасности, но если бы хоть один из моих питомцев получил повреждения, если бы я не имел возможности вернуть кого-нибудь из этих мальчуганов его родителям целым и невредимым, каким я его получил, — что бы я тогда почувствовал? О, было бы лучше, если бы колесо прокатилось по моей голове!

— Все они братья, сэр? — осведомилась леди, обладавшая лампой Дэви[29], иными словами — безопасной лампой.

— В известном смысле это так, сударыня, — ответил Сквирс, опуская руку в карман за проспектами. — Все они равно пользуются родительским любовным уходом. Миссис Сквирс и я заменяем каждому из них мать и отца. Мистер Никльби, передайте леди этот проспект, а вот этот предложите джентльмену. Быть может, они знают родителей, которые рады были бы обратиться в наше заведение.

Высказавшись в таком смысле, мистер Сквирс, никогда не упускавший случая воспользоваться даровой рекламой, положил руки на колени и посмотрел на своих учеников с такой благосклонностью, какую только мог изобразить на лице, а Николас, краснея от стыда, вручал, как было ему поручено, проспекты.

— Надеюсь, вы не испытали никаких потрясений при падении, сударыня? — спросил джентльмен с веселым лицом, обращаясь к брюзгливой леди, словно он по доброте своей хотел переменить тему беседы.