Чарльз Диккенс - Сев

• Название: Сев
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Проза

---

Он еще раз поцеловал край ее платка и отпустил ее. Она дрожащим голосом простилась с ним и вышла на улицу.

Ветер дул с той стороны, откуда уже недолго было ждать рассвета, дул, не утихая. Тучи излились дождем или унеслись далеко, небо расчистилось, и звезды ярко сверкали. Он стоял на улице с обнаженной головой, глядя ей вслед. Как сияние звезд затмевало тусклый пламень свечи в окне, так образ Рейчел в безыскусственном воображении Стивена Блекпула затмевал все житейские дела и заботы.

ГЛАВА XIV

Великий фабрикант

Время работало в Кокстауне - как кокстаунские машины: столько-то выделано тканья, столько-то потреблено топлива, столько-то израсходовано лошадиных сил, столько-то выручено денег. Но менее беспощадное, чем железо, сталь и медь, оно вносило перемены даже в эту продымленную каменную пустыню, и только оно одно противилось ее гнетущему однообразию.

- Луиза, - сказал мистер Грэдграйнд, - уже почти взрослая девица.

Время, работая во всю мощь своих неисчислимых лошадиных сил, не прислушиваясь ни к чьим словам, вскоре показало мистеру Грэдграйнду, что Томас вырос на целый фут с того дня, когда он в последний раз удосужился взглянуть на сына повнимательней.

- Томас, - сказал мистер Грэдграйнд, - уже почти взрослый юноша.

Время еще немного обработало Томаса на своих машинах, и не успел его отец опомниться, как сын предстал перед ним во фраке и крахмальной манишке.

- Я считаю, - сказал мистер Грэдграйнд, - что Томасу пора перебираться к Баундерби.

Время, не выпуская Томаса из рук, определило его в банкирскую контору Баундерби, сделало его домочадцем Баундерби, привело к покупке первой бритвы и старательно изощрило его дар расчетливости.

Тот же великий фабрикант, чья фабрика постоянно загружена несметным множеством самых разнообразных изделий, на всех ступенях производства, пропустил и Сесси через свои машины и изготовил - что и говорить - весьма привлекательную вещицу.

- Я полагаю, Джуп, - сказал мистер Грэдграйнд, - что продолжение твоих занятий в школе будет бесполезно.

- Боюсь, что так, - приседая, отвечала Сесси.

- Не стану скрывать от тебя, Джуп, - сказал мистер Грэдграйнд, насупив брови, - что итог твоего обучения в школе разочаровал меня, глубоко разочаровал. Ты не переняла у мистера и миссис Чадомор и сотой доли тех точных знаний, которые, по моим расчетам, ты должна была приобрести. Твой запас фактов весьма скуден. Твое знакомство с цифрами крайне ограниченно. Ты отстала в своем развитии, и успехи твои - ниже среднего.

- Мне очень жаль, сэр, - сказала Сесси, - но это сущая правда. А ведь я очень старалась, сэр.

- Да. - отвечал мистер Грэдграйнд, - мне кажется, ты очень старалась. Я наблюдал тебя, и с этой стороны ни в чем тебя упрекнуть не могу.

- Благодарю вас, сэр. Мне иногда думалось - может быть, я чересчур стараюсь, и если бы я попросила позволения немножко меньше стараться, то, кто знает...

- Нет, Джуп, нет, - возразил мистер Грэдграйнд, глубокомысленно и в высшей степени практически качая головой. - Нет. Тебя учили согласно системе - понимаешь, системе, - и этим все сказано. Остается только предположить, что обстоятельства, в которых протекало твое раннее детство, были слишком неблагоприятны для развития твоих умственных способностей, и что мы начали слишком поздно. Однако, повторяю, я сильно разочарован.

- Мне очень грустно, сэр, что я не сумела лучше отблагодарить вас за вашу доброту. Вы взяли на себя заботу о бедной одинокой девочке, которая была вам совсем чужая и не имела никакого права на ваше попечение...

- Не надо плакать, - сказал мистер Грэдграйнд. - Не надо. Я тебя не браню. Ты добрая, скромная, благонравная девушка... и... удовлетворимся этим.

- Благодарю вас, сэр, от души, - сказала Сесси, низко приседая.

- Ты приносишь пользу миссис Грэдграйнд и в известном смысле вообще полезна всему нашему семейству. Так я заключаю из слов мисс Луизы, да и сам я не раз убеждался в этом. Посему я надеюсь, - сказал мистер Грэдграинд, что ты будешь вполне довольна своей жизнью среди нас.

- Я была бы совершенно счастлива, сэр, если бы только...

- Понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал мистер Грэдграинд. - Ты все еще думаешь о своем отце. Я слышал от мисс Луизы, что ты до сих пор хранишь ту бутылку с примочкой. Ну что ж! Ежели бы ты более успешно занималась наукой, помогающей приходить к точным выводам, ты бы в этом пункте проявила больше благоразумия. Вот все, что я могу сказать.

Он так низко ставил умение Сесси разбираться в цифрах, что, в сущности, должен бы просто-напросто презирать ее; однако для этого он слишком сильно привязался к ней. Мало-помалу он проникся мыслью, что в этой девочке кроется нечто такое, что нелегко объяснить с помощью таблиц. Пусть ее способность давать точные определения минимальна, ее познания в математике равны нулю; но он далеко не был убежден, что если бы ему потребовалось включить ее в парламентский отчет, он знал бы наверняка, по каким графам ее разнести.

Бывает пора, когда обработка человеческого материала на машинах Времени идет ускоренным ходом. Юный Томас и Сесси были именно в такой поре, и потому выделка их совершилась года за два; между тем мистер Грэдграйнд, казалось, застыл на месте, и никаких перемен в нем не наблюдалось.

Кроме, впрочем, одной, - но эта перемена произошла помимо его неотвратимого прохождения через машины Времени. На сей раз оно сунуло его в маленький, трескучий и довольно грязный механизм, приткнутый в глухом углу, в итоге чего получился член парламента от Кокстауна, пополнивший собой ряды уважаемых членов - представителей таблицы умножения, великих мастеров по части крохоборства, достопочтенных глухих джентльменов, слепых джентльменов, безгласных, безруких и бесчувственных ко всему, что не подсчитано и не взвешено на аптекарских весах. Недаром же мы живем в христианской стране, через тысячу восемьсот с лишним лет после нашего Учителя!

Минувшие годы изменили и Луизу, но она росла такая молчаливая и замкнутая, так тихо в сумерках сидела у камина, глядя, как падают и гаснут тлеющие угольки, что ее отец, который не бросил лишнего взгляда в ее сторону с той поры - казалось, это произошло только вчера, - когда он сказал: "Луиза уже почти взрослая девица", был весьма удивлен, увидев перед собой девицу совсем взрослую.

- Совсем взрослая девица, - озабоченно сказал мистер Грэдграйнд. Ай-ай-ай!

Сделав это открытие, он несколько дней ходил еще более сосредоточенный, чем обычно, явно обдумывая какое-то важное решение. Наконец, однажды вечером, когда Луиза пришла пожелать ему доброй ночи, так как он уходил из дому с тем, чтобы воротиться поздно, - и следовательно, они расставались до утра, - он обнял ее, ласково посмотрел ей в лицо и сказал:

- Дорогая моя Луиза, ты совсем взрослая!

Она ответила ему быстрым, пытливым взглядом, как в тот давний вечер, когда он застал ее у цирка; и тотчас потупилась.

- Да, отец.

- Дорогая, - продолжал мистер Грэдграинд, - мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз об очень важном деле. Приходи в мой кабинет завтра утром после завтрака - хорошо?

- Да, отец.

- Почему у тебя такие холодные руки, Луиза? Тебе нездоровится?

- Я здорова, отец.

- И весела?

Она опять взглянула на него и улыбнулась своей сдержанной улыбкой.

- Я такая же веселая, отец, какой бываю всегда, вернее, была до сих пор.

- Вот и отлично, - сказал мистер Грэдграйнд. - Он поцеловал ее и ушел; а Луиза возвратилась в тихую комнату, похожую на цирюльню, и, подперев голову рукой, опять стала глядеть на скоротечные искры, столь быстро обращавшиеся в пепел.

- Ты здесь, Лу? - окликнул ее Том, просунув голову в приоткрытую дверь, и вошел в комнату. Теперь это был законченный повеса, из самых настоящих, но далеко не из самых приятных.

- Том, милый, - оказала Луиза, поднимаясь с места и обнимая брата, как долго ты не приходил навестить меня!

- Да вот, понимаешь ли, все вечера заняты. А днем старик Баундерби вздохнуть не дает. Но когда он уж очень разойдется, я умею образумить его, напомнив о тебе, и мы неплохо ладим. Скажи, Лу, отец ничего такого тебе не говорил сегодня или вчера?

- Пока нет, Том. Но он только что предупредил меня, что хочет поговорить со мной завтра утром.

- Ага! Так я и думал, - сказал Том. - Ты знаешь, где он сейчас? спросил он тоном заговорщика.

- Нет.

- Так я тебе скажу. Он сидит со стариком Баундерби. Совещаются, и знаешь где? В банке. А почему в банке, как по-твоему? И это я тебе скажу. Чтобы уши миссис Спарсит были подальше.

Положив руку на плечо брата, Луиза все еще смотрела в огонь. Томас взглянул ей в лицо с большим вниманием, чем обычно, и, обняв ее одной рукой, ласкательно привлек к себе.

- Ты меня очень любишь, Лу?

- Очень, хоть ты и слишком редко навещаешь меня.

- Ну вот, дорогая сестрица, мысли наши сходятся. Мы ведь могли бы гораздо чаще видеться, правда? Почти что не расставаться, правда? Если бы ты решилась на... уж я знаю, на что, - для меня это было бы просто чудесно. Лучшего и желать нельзя. То-то зажили бы!