Дмитрий Силлов - Злой город

• Название: Злой город
• Автор: Дмитрий Силлов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19694-3

Его словно хранили все силы Земли Русской. И ордынцам не оставалось ничего другого, как разменивать сотню своих воинов за одного русского витязя, снова и снова штурмуя стены Козельска, который они за стойкость его защитников прозвали Злым городом. Может, и стоило обойти его стороной, но теперь Орда не могла уйти, не покрыв себя позором. И лилась кровь, и слетали со стен крепости рукотворные молнии, и сходились в битве герои, чудовища и люди, которые сражались так, как не способны сражаться смертные. И истекало время битвы. И наступало время славы.

---

– Эх… – вздохнул Игнат. Потом поднял голову и, взглянув на тусклое весеннее солнце, остановился и зажмурился на мгновение. – Ехал домой, думал, родню увижу, отчий дом, отдохну – да снова в путь-дорогу. Эдак вот живешь-живешь и не знаешь, что твоя путь-дорога – вот она, закончилась…

– Дык путь-то, он не один. Другой найти можно, – осторожно сказал Семен.

Игнат перестал любоваться Ярилой сквозь веки и, открыв глаза, внимательно посмотрел на Семена.

– Другой можно, – сказал он, возобновляя шаг в такт равнодушным шагам волов, влекущих телеги. – Да только это уже не наш путь будет, брат.

Впереди показались коньки знакомых крыш. Однако Игнат, похоже, домой идти не собирался.

– Слышь, Семен, – сказал он, снова останавливаясь. – Отведи-ка мои телеги в детинец.

– В детинец? – удивился Семен. – Ты в своем уме? То ж тебе не ярмарка.

– Так я не торговать в детинце собрался, – сказал Игнат.

– А какого тогда лешего… – начал Семен.

– А такого, – отрезал Игнат. – Наши меха нынче городу сильно сгодиться могут.

– Не возьмет ордынский хан откупного, – покачал головой Семен. – На кой ему откуп, когда все можно забрать вместе с откупщиками?

– Задумка одна есть, – сказал Игнат. – Надо с Федор Савельичем обмозговать. Да и сам я, глядишь, воеводе сгожусь. Поди, не калика перехожий, меч в руках держать не разучился. Ну так отведешь телеги?

– Отведу, – пожал плечами Семен. – Только поначалу скотину накормлю да сам отобедаю. И тебе то же советую.

– Не до обедов нынче, – отмахнулся Игнат. – Время не ждет.

Он повернулся к крайней телеге, вытащил заранее припасенный сверток с длинным кольчужным доспехом дорогой византийской работы и тяжелым боевым топором, купленным в Суроже, отвязал от задка телеги коня, вскочил в седло и поскакал к детинцу.

– Ну что ж, скачи, братко, – хмыкнув, сказал Семен вслед удаляющемуся вдоль улицы топоту копыт. – Может, и вправду помимо твоих мехов заодно сгодится воеводе и твоя шкура. На что-нибудь…

* * *

Перестук множества топоров слился в один сплошной шум, словно огромная стая дятлов спустилась на Козельск и истово принялась за работу, выковыривая из коньков крыш промерзших за зиму жуков-древоточцев.

Сотни факелов разгоняли ночную тьму. Вонь горящей смолы, которой были пропитаны факелы, перестала быть вонью, став привычной.

Сразу делалось многое.

Затачивались деревянные колья, которые завтра будут воткнуты в дно рва и по всему его дальнему краю, навстречу вражьей коннице. Да и пешцам преодолеть такие надолбы будет ой как непросто. Ровнялись до отвесных откосы самого рва, слегка осыпавшиеся за зиму. В них деревянными молотами глубоко вбивались заостренные бревна, на торцы которых тут же набивалась обшивка-обруб, дабы те откосы не обвалились. Поправлялась двускатная крыша над крепостными стенами, защищающая головы воинов от падающих сверху на излете стрел и камней. По приказу воеводы строились новые широкие всходы[82], ведущие на стену изнутри крепости. Густо смазывались жиром цепи, ворот подъемного моста и петли тяжелых городских ворот. Менялись, где надо, подгнившие бревна и крученные из воловьих жил тетивы больших самострелов, установленных на стенах – да мало ли работы найдется людям, готовящимся к осаде? Тем более что времени для той подготовки – кот наплакал.

Потому и работали горожане днем и ночью, никем не подгоняемые, лишь беспрекословно слушаясь команд воеводы, неважно, кому они дадены – огнищанину или же последнему холопу. Перед общей бедой все равны…

Никита подошел к колодцу, тому, что был рядом с городскими воротами, вытащил кадку воды и плеснул себе в лицо. По рукам потекла черная жижа. Неудивительно – иноземный купец с коротким именем весь день и половину ночи заставил копаться сначала в старом могильнике среди костей и сгнившего мяса, ставшего вязкой жижей, а после – на старом пепелище, оставшемся от давнего пожара. При этом Никита копал, а Ли только всматривался в раскопанное, довольно цокал языком и собирал что-то, ведомое только ему.

Не раз и не два пожалел Никита, что связался с блаженным иноземцем, но деваться некуда – слово дадено, а оно, как известно, не воробей, вылетит – не воротишь… Хотя хотелось бы посмотреть на того, кому случалось воротить вылетевшего воробья.

Наконец, когда и при свете факела стало не видно ничего дальше вытянутой руки, Ли, набрав два полных мешка какой-то дряни, отпустил Никиту на все четыре стороны, а сам пошел к своим возам.

«Хорошо, что ночь вокруг, – подумал Никита, отмывая лицо. – А то б встретил кто на дороге, подумал, что черт из пекла вылез или упырь какой. У нас народ немудрящий – запросто б кольями забили, не разбираясь. А что, черт и есть. И вонью от меня несет самой что ни на есть замогильной».

Он понюхал подол, скривился и, стянув рубаху через голову, бросил ее прямо в кадушку. Хорошо, что бабы не видят, визгу было бы – не оберешься…

Ночная прохлада давала о себе знать. Да и студеная водица в кадке не добавляла благости усталому телу. Кожа Никиты вмиг пошла пупырышками, как у ощипанного гуся.

Наскоро сполоснув и отжав рубаху, Никита набросил тулупчик прямо на голое тело. Хотел было спрятать влажный ком за пазуху – да так и застыл на месте, словно воришка, застигнутый на месте кражи. Вдоль крепостной стены к воротам крался человек. Что-то в его неясной фигуре, смазанной ночной темнотой, показалось Никите знакомым. Да если бы и не показалось – с чего бы это честному горожанину красться к выходу из города, прячась, словно ночной тать? О том, что сам недавно также крался по жизненно важной надобности, как-то не вспомнилось. Никита запахнул тулуп, содрогнувшись от прикосновения мокрой рубахи к голому телу, и мягко отступил в тень.

Человек подошел к воротам и осторожно выглянул.

Двое мужиков, стоя спиной к нему, сноровисто правили топорами острия больших кольев. Увлеченные работой, сейчас они ничего не видели и не слышали, кроме своих топоров.

Человек скользнул в ворота. Никита бросился за ним.

Он миновал тяжелые створы, сработанные из потемневшего от времени дуба, – и свет множества факелов, полыхнувших прямо в глаза, ослепил его на мгновение. С разгону пробежав по мосту, Никита зажмурился и сильно укусил себя за губу, чтобы быстрее вернулось ночное зрение охотника. Он подождал немного, пока красные точки факелов прекратили плясать на обратной стороне век, и открыл глаза.

Его взгляд уперся в нагрудник, посеченный стрелами и саблями, подправленный кузнецом и, тем не менее, уже давно требующий переплавки. Конечно, воевода мог себе позволить купить новую нагрудную бронь, да и зачем покупать – только скажи складским в детинце, мигом подберут требуемое…

Ан нет. Каждый воин знает – пока тело привыкнет к новому доспеху и перестанет противиться пусть чуть по-иному давящей тяжести, замедляя удар и ослабляя его точность, много воды утечет. Попробуй, смени свою кожу на чужую, пусть новую – прирастет ли? Еще вопрос…

С факела, который держал в руке воевода, стекла тонкая струйка горящей смолы и с шипением погасла, коснувшись мерзлой земли.

– Гуляем? – спросил Федор Савельевич. Потянул носом, сморщился и добавил: – Или проветриваемся?

Выглядывать из-за спины воеводы, высматривая канувшего в ночную темень беглеца, было глупо. Да и не особо высунешься из-за такой спины-то – воевода весь выход с моста перегородил.

«Эх, потерял…» – мелькнула досадливая мысль.

Никита замялся. Сказать не сказать? А как скажешь, если до конца не уверен? Напраслину на человека наведешь – потом вовек не отмоешься.

А еще в голове вертелось:

«Надо ж, как быстро отвык от жизни лесной? Пенек глухой! Как воевода подошел, не услышал! Или их в детинце ведовским шагом ходить учат?»

– Гуляем, воевода, – сказал знакомый голос за спиной. – У вас тут чудесные весенние ночи.

«И на кой сдался витязю скрытный шаг?» Воевода посторонился, пропуская праздно шатающегося иноземца, и презрительно хмыкнул.

– Кто-то, помнится, говорил, будто остаться хочет, чтобы помогать. Помощники-то все во рву который час уж землицу лопатами ворочают. Ночами любоваться им недосуг.

– Землю копать – хорошее дело, полезное, – согласно кивнул Ли. – А скажи, воевода, сильно ли нужна тебе вон та повозка?

Он протянул руку, указывая на старую телегу, скособочившуюся неподалеку. Видимо, кто-то из мужиков взвалил на нее слишком много лесу, рубленного на колья – вот и не выдержала ось. Лядащая телега, сразу видать. Легче новую сколотить, чем такую чинить. Скажет же чужеземец – повозка! Рухлядь на дрова только и годная, а не повозка.

Воевода, слегка опешивший от такого поворота, неопределенно пожал плечами.

– Мне? Повозка? Да гори она огнем. Я хотел бы знать, какого лешего…

Ли неспешно достал из-за пазухи шар от своей погремушки, которыми торговал он нынче днем на ярмарке. Только вместо деревянной рукоятки сейчас из игрушки торчал свернутый в жгут кусок грязной пакли, похожий на заплетенную девичью косу.