Вадим Кондратьев - Извек

• Название: Извек
• Автор: Вадим Кондратьев
• Жанр: Фэнтези

В те далёкие времена не всякий догадывался, как опасно гневить богов, как сложно угодить лесным духам и как бесполезно влюбляться в русалку. Однако каждый знал, как легко лишиться головы и как важно помнить Покон.

С тех пор люди не особо изменились. Непоседливые задают вопросы. Сильные ищут ответы. Верные идут до конца. Сказочные чудеса становятся будничной рутиной, ибо действительность намного удивительней и страшней…

---

— Так они ж уже штук семь, последних, наловили, а всё не уймутся.

— Этот, говорят, самый последний.

— Ага, как же, — хохотнул толстяк. — Я эту сказку ещё про самого первого слыхал. Тогда тоже брови гнули, да губы надували, клялись, что распоследнейший. Теперь вот за восьмым отправились.

Эрзя утомлённо вздохнул, блеснул глазом на друга.

— Да нет их, семи-то.

— Как нет? Должны же вроде все у князя в зверинце сидеть.

— А так и нет! Сбегают все. Больше седьмицы ещё ни один не просидел. Поговаривать уж стали, что не лешие это вовсе, а так: мороки какие-нибудь. Ради куражу попадаются, чтобы перезимовать, а как глянут, чем у нас кормют, так восвояси подаются, на вольные хлеба.

— А может статься, они одного и того же ловют?

— Могёт и так. — рассудительно согласился Эрзя. — Токмо, завсегда в разных местах.

— И не мудрено! — со знающим видом изрёк Мокша. — Он уж, бедный, небось не ведает в какой стороне от них, ретивых, укрыться. Вот и сигает по разным местам.

— Могёт и эдак.

Впереди показался многовековой дуб. Темнел раскидистой громадой возле самой дороги: в широкой тени хватит места малой дружине, а под нижними ветвями пройдёт и конный, с княжьим знаком на копье. Всадники притихли. Тянули шеи, пытаясь разглядеть за дубом знаменитую развилку, венчающую край Киевских земель. Разглядели скоро, когда дуб загородил полнеба. Ревяка задрал голову, губы начали было сплетать слова, но по плечу хлопнула ручища Мокши.

— Но но, не засыпай! А то, чую, опять: глазы в кучу, мысли к песне, был Ревяк и нет Ревяка! Дай-ка топорик, грамотку нацарапать.

Ревяка опустил туманный взгляд, будто во сне выудил из-за пояса топор, и вновь вознёс взор к небу. Пока балагур шумно сопел у ствола, песня обрела образ и уложилась под темечком до более подходящего случая. В другой раз останется лишь острогать, да огладить сердцем, положить вдоль напева души…

— Готово! — донеслось от дерева.

Мокша, пыхтя, закончил работу. Вернув топорик улыбающемуся Ревяке, отошёл на дорогу, глянул на дело своих рук. Горделиво обернулся на спутников.

— Так, робята! Агафья баила, что Сотник должон тут проехать. Однако каждый пень в лесу знает, что для Извекова коня семь дней не крюк, а с таким хозяином и все восемь. Поэтому сделаем так: — Мокша кашлянул, почесал затылок, глянул на Эрзю, который хитро щурился, но лицо старался делать попроще. — Вы, гуртом двинете по левой стёжке. Левая она завсегда самая короткая. Мы с Эрзёй двинем по правой, которая крюком лежит, потому как правая — самая трудная. Ежели бабка не соврала, то деваться Извеку некуда, на одну из дорог всё одно выйдет.

— А коль не встретим? — улыбнулся Ерга.

— Значитца рано поехали. А потому доедем до ближайших весей, буде оные имеются, расспросим тамошних и, назад, к этой развилке. Ежели Сотник до нас прибудет — увидит зарубки на дереве и обождёт. Ежели нет…

— Тады будем кататься, пока снег не выпадет! — подытожил Эрзя под общий гогот. Выпрямившись в седле, махнул рукой. — Всё ясно! Поехали, что ль.

ГЛАВА 18

Страх существует для того, чтобы предупреждать нас об опасности, а не для того, чтобы заставлять нас бояться…

Витим-зареченец

Внучка волхва поправила посох поудобней и вполоборота повернулась к Резану.

— А мы правильно едем?

Микишка поморщил кожу на лбу, покусал губу, пожал плечами.

— А тут до Киева одна дорога. Можно, конечно, и через степь, только там вряд ли ближе будет. Тот путь по кругу идёт. А на этом скоро должна быть развилка, от неё, до киевских земель дня три, если напрямки, как глаз видит. По земле, знамо дело, подольше. Ну а вдвоём, да на Шайтане, думаю, за седьмицу будем.

Он ласково погладил Дарьку по плечу и, помолчав, добавил:

— Ежели, конечно, нигде по дороге не задержимся.

— Хорошо бы не задерживаться. — вздохнула Дарька, вспоминая частые заминки на Проплешинах.

— Хорошо бы.

Будто проникнувшись желанием седоков доехать быстрее, Шайтан усердно примолачивал траву трёхпалыми копытами. Время от времени требовательно выгибал пепельную шею. Дарька со смехом чесала набалдашником посоха у основания ушей, отчего каждый раз слышалось блаженное урчание. Резан тоже улыбался. Чувствовал себя счастливо, и потому что ехал в Киев на княжью службу, и потому что рядом была Дарька.

Скоро показалась долгожданная развилка: две дороги сбегались к огромному отшельнику-дубу и, миновав его, сливались в одну стезю. Резан покосился на дорогу. Рассмотрел на обочине вывороченные с корнем пучки травы. Вытоптанная трава не оставляла сомнений, что проскакал не один конь. Не желая волновать Дарьку, промолчал. К чему преждевременные опасения, если проскакал не ведомо кто и незнамо куда.

Когда поравнялись с исполинским стволом, девчонка ткнула локотком в Микишкины рёбра и указала на бугристую кору. На шершавых наростах желтели свежие зарубки. Резан направил Шайтана ближе, но, вглядевшись в знаки, с досадой цыкнул.

— Такого слова я не знаю.

— Это не слово. — засмеялась Дарька. — Это буквицы, каждая из которых есть не звук, но смысл. Смотри, вон «Зоря», «Бысть», рядом — «Чети» и «Пути» с «Омегой». А внизу — «Сотня» с буквицей звуком «И», знать имя. Правда, начертаны не по-покону, да видно условлено так.

— Так чё пишут-то? — не выдержал Микишка. — Ничё ж не понять.

Дарька пожала плечами, вздохнула.

— Так и я не всё поняла. Смотри сам, — она подняла руку и стала водить от знака к знаку. — Свет знаний, бытие в совести, согласие, и… конец пути, либо остановка. Внизу же непонятно, толи означение начертавшего, толи того кому предназначено.

Резан почесал кучерявую макушку, потянул повод и направил Шайтана дальше.

— Ну и гоже! Не нам послано, не нами и прочтётся. Глянь ка, вот за этой равниной должна быть киевская земля.

Что-то внезапно покорёжило светлый настрой Резана. В широком седле Шайтана вдруг стало неуютно, как раку в котле с закипающей водой. Голова поворотилась вбок, будто кто-то потянул за уши. Пробежав глазами вдоль небозёма, увидел грязное пятно, ползущее по волнам сухих трав. От него, по ветру стелился могучий язык поднятой в воздух пыли. Прикинув силу ветра, Микишка присвистнул. Выходило не меньше сотни всадников. Судя по всему, догоняли не знающие строя степняки, что и вдесятером умудряются скакать бесформенной ордой. Шайтан, почуяв беспокойство хозяина, задрожал ноздрями, ускорил бег и, уложив рога по ветру, забрал к показавшейся впереди полосе леса.

Дарька лишь раз бросила взгляд назад и, не проронив ни слова отвернулась. Больше не оглядывалась, будто бы забыв об опасности, но тонкие пальцы, казалось вот-вот продавят плотную древесину дедовского посоха.

Микишка всё чаще оглядывался. Теперь уже не было сомнения, что их заметили. Далёкая туча всадников уже не смещалась в сторону, а замерла на месте, как бывает, когда кони скачут точно по направлению к смотрящему. Лесок впереди заметно вырос, но не сулил беглецам надёжного укрытия, если преследователи успеют сильно сократить разделяющее их расстояние.

— Быстро догоняют? — поинтересовалась Дарька, почти не повышая голоса.

Ещё раз удивившись хладнокровию девчонки перед лицом смерти, Резан постарался сделать голос таким же спокойным. Беспечно, как на масленичных гуляниях, ответил:

— Не-е, не быстро! Просто догоняют!

Дарька кивнула. Не сказав больше ни слова, подняла глаза к солнцу, будто надеясь, что солнце спрыгнет с неба и скроет их ночной тьмой. Но светило не торопилось и его путь до заката насчитывал ещё полторы дюжины пальцев.

Скоро около десятка всадников отделились от общей кучи и, рискуя загнать коней, устремились вперёд. Видя, что беглецы приближаются к спасительному лесу, решили любой ценой догнать раньше. Привстав в стременах и пригнувшись к гриве, настёгивали взмокших коней. Сквозь узкие щелочки глаз видели широкую спину всадника, а когда тот оглядывался, различали впереди второго седока и удивлялись выносливости их скакуна. Заранее радовались: даже если у этих двоих не окажется ни денег, ни дорогого оружия, такой конь сам по себе хороший куш.

Приблизившись на полёт стрелы завыли от досады, когда добыча влетела в редкий перелесок. Но, разглядев, что это лишь рощица, смекнули что к чему и погнали ещё пуще, обходя рощицу по краю. Пока Шайтан сбавил ход и петлял между деревьями, степняки окончательно сократили отставание. Когда деревья вдруг кончились и беглецы вылетели на открытый участок, сбоку выметнулась погоня. Дикий визг преследователей выстудил сердце, и Микишка понял, что уже не уйти. С запоздалой досадой осознал, как ошибся, приняв узкую полоску деревьев за опушку. Глянув на близкую границу векового леса, выдернул шестопёр и примерился половчей соскочить, но вой вдруг оборвался. Степняки резко осаживали коней, растерянно оглядывались друг на друга, указывали вслед беглецам, что-то кричали. Несколько человек прикладывали руки к голове и топорща ладони наподобие рогов. Но Резан не успел задуматься об этом — на землю упала густая тень. Чёрная тяжёлая туча поглотила солнце и, зарокотав, хлестнула по земле голубой ветвистой молнией.