Вадим Кондратьев - Извек

• Название: Извек
• Автор: Вадим Кондратьев
• Жанр: Фэнтези

В те далёкие времена не всякий догадывался, как опасно гневить богов, как сложно угодить лесным духам и как бесполезно влюбляться в русалку. Однако каждый знал, как легко лишиться головы и как важно помнить Покон.

С тех пор люди не особо изменились. Непоседливые задают вопросы. Сильные ищут ответы. Верные идут до конца. Сказочные чудеса становятся будничной рутиной, ибо действительность намного удивительней и страшней…

---

— А это чё за горох? Как жемчуг, а не блестит.

— Желанья. Вернее, исполнение желаний, причем любых. Одна бусина — одно исполнение, а почему не блестит, не знаю. Вон у него спроси.

Он кивнул на молчаливого. Тот поднял голову, глянул на бусину и негромко, будто оставаясь во власти печальных дум, заговорил:

— Заблестит, когда исполнится. Только… чёрной станет, — он умолк, но, поймав непонимающий взгляд Сотника, пояснил: — От гнева богов почернеет. Нам не по нраву, если что-то без нашего ведома проходит. А над людскими желаниями боги власти не имеют.

Он опять ушёл в себя, потеряв к разговору всякий интерес.

— О, как! — подмигнул Рыжеволосый. — Береги теперь. Такой горох под ногами не валяется и в огороде не растёт. А теперь швыряй. Да не желание, яйцо швыряй!

Извек потрясённо шагнул к борту, заглянул в чёрную воду. Подержал Кощееву драгоценность на вытянутой руке и разжал пальцы…

В голове молотами стучали последние слова незнакомца: …нам не по нраву… без нашего ведома… От судорожной догадки потемнело в глазах, так который же из них. Захлопнул рот, собрался духом, оглянулся и опять уронил челюсть. На дракаре никого не было. Посудина сама собой разворачивалась к далёкому берегу.

Ворон топтался у кромки воды, отступал, когда шипящая пена норовила подобраться к копытам и игриво отскакивал от брызг. Дождавшись, когда хозяин спрыгнет с дракара, потрусил к нему. Сотник взобрался в седло, повертел в руке белую бусину и, развязав шнурок Мокшиного кошеля, кинул подарок к монетам, авось пригодится. Миновав каменные столбы, оглянулся. Корабль резал волны, направляясь прочь от берега.

ГЛАВА 12

Собирались спозаранку

Леший взглядом грел ручей…

Дмитрий Ревякин

Городище встретило Резана обычной суетой. Шуму добавил чудной скакун Микишки. Сбежавшийся народ долго таращился на рогатого коня, ухали, гомонили, тыкая пальцами в тройные копыта, кивали на козлиный хвост и дивились странному окрасу. Сестра поглядела на Резана с привычной укоризной, мол, всегда у Микишки всё не как у людей, вот и конягу неправильную где-то отыскал. На Дарьку глянула приветливо. Бабьим чутьём сразу угадала в чумазом парнишке девку. Кликнув мужа, оставила брата у конюшни устраивать Шайтана. Сама же, кивнув Дарьке, чтобы шла следом, направилась к дому. Огнев молча определил козлоконю место, поставил кадушку с водой и только потом, почесав бороду, на всякий случай спросил:

— Жрёт как все? Или что-нибудь вроде пшеницы с мёдом?

— Как все, — успокоил Резан и, погладив изогнутый рог, задумчиво добавил. — Хотя, кто ж от мёда откажется…

— Тогда и овёс сойдёт. — деловито заключил Огнев и сыпанул из мешка в берестяные ясли.

Шайтан жадно втянул воздух и трепеща белыми ноздрями, нырнул узкой мордой в зерно. От вожделения даже заскрёб копытом по устилавшей пол, свежей соломе.

Солнце не сдвинулось и на палец, а во дворе уже дымила баня. Мужчины, наскоро перекусив в светлой горнице, вертели в руках кружки с квасом. Коротали время за разговором, ждали когда женщины помоются. Скоро Калина кликнула, чтобы шли. Оба остолбенели, когда в дверях встретилась посвежевшая после бани Дарька. Платок скрывал остриженность волос, оставляя взору милое личико и ярчайшую синеву глаз. Чуть великоватая рубаха с вышивкой не скрывала гибкую фигурку. Шёлковый шнурок стягивал узкий в поясе стан, отчего внучка волхва напоминала молодую берёзку. Муж Калины задрал брови на лоб и заторопился к бане. Не менее удивлённый Резан, с трудом оправился от столбняка, и с отвисшей челюстью поспешил следом.

— Ну и красавицу ты себе отыскал… — вполголоса протянул Огнев, покосившись на обескураженного Микишку.

Тот смущённо закусил губу и развёл руками. Задержавшись в дверях, оглянулся и, понизив голос, обалдело оправдался.

— Да не искал я ничего… Она сама нашлась. Просто в наших краях нечисть жуткая завелась…

— Вот такая? — перебил Огнев, кивнув сторону дома.

— Не-е, другая! — отмахнулся Резан, не уловив шутку. — Заполонила все Гиблые Проплешины, загубила село, в котором горючую землю добывали. Теперь шастают туда-сюда стадами, губят всё, что увидят, ни пройти, ни проехать. Там мы с Извеком её и встретили. Сирота. Дед её на наших руках умер. Одна она из тех мест и спаслась. И Шайтан тоже оттуда. Правда, он то и есть та нечисть. Вернее конь этой нечисти. Отбился от своих, а мы после боя подобрали.

Резан вздохнул и сочувственно закончил:

— Тоже видать сирота…

Огнев обалдело крякнул, с улыбкой вспоминая рогатую сиротку, покрупнее многих коней. Молча стянув одежду, толкнул дверь предбанника и взялся за кадушку с душистыми вениками. Скоро, растянувшись на полатях, Микишка уже по порядку припоминал все приключения.

К тому времени, как распаренные мужчины выбрались на воздух, Дарька помогала Калине с ужином. Слово за слово поведала, как встретилась с Резаном и его спутником, как чудом уцелели по дороге и как Резана позвали в Киев. Умолчала лишь про намерение Извека и Микишки найти ей хорошего жениха. Калина жмурилась, приговаривая:

— Эк же вас угораздило, гоже что хоть целы остались.

Когда еда уже парила на столе, в дверях показались разрумяненные баней лица. Микишка вновь вылупился на Дарьку, а Огнев втянул носом заманчивые ароматы и подтолкнул Резана коленом.

— Проходи за стол, чё поперёк двери упёрся?

Дарька будто не заметила замешательства, а Калина переглянулась с мужем и еле заметно улыбнулась.

Уселись. Ели с аппетитом, не спеша. Огнев между делом поведал о новостях в городище, выслушал о намерениях Микишки ехать в Киев. Поглядывал на жену, но мнения не выказывал. Надо, де, покумекать, пораскинуть чем способно, а там уж и говорить.

К концу ужина Дарька с Микишкой осоловели и едва раздирали глаза. Переглянувшись с мужем, Калина повела гостью спать. Микишка крепился изо всех сил но, подчиняясь вескому слову Хозяина, всё же сдался и, прихватив шкуру огромного, добытого Огневом, сохатого, побрёл на сеновал. Бросив подстил сразу за входом, поправил ногой завернувшийся край и повалился на приготовленную лежанку. Заснул прямо в воздухе, раньше, чем коснулся плотной шерсти.

Прожив седмицу, Дарька обвыклась с хозяйством. Везде всё поспевала, во всём выказывала умение и сноровку. Калина с мужем не переставали удивляться и радоваться гостье. Перестала ли нестись птица, захворала ли скотина — девчонка, будто понимая язык живности, без труда называла причины беды и, либо помогала сама, либо советовала, что надо сделать. Занедужит ли кто из соседей, Дарька тут как тут: и боль заговорит, и жар снимет. Случалась ли у местной ребятни рана-ссадина, вмиг останавливала кровь и, намяв хитрых трав, ловко приматывала чистой тряпицей — зарастало как на собаке. По всему выходило, что дед её был не самой слабой верьви*.

Видя, что Дарька всем по душе, Микишка ходил довольный как медведь в корыте мёда. Всё решалось само собой и об отъезде в Киев думалось с лёгким сердцем. Огнев же, замечая как Резан всё чаще задерживает взгляд на хорошенькой ведунье, начал подначивать его остаться.

— А чего маяться, — посмеивался он. — Столбись здесь! Девку тебе боги удружили справную. Ты тоже, жених хоть куда, ежели в баньке пропарить, причесать, да со двора не отпущать. Так что неча лосем гонным носиться, становись у нас.

Резан слушал, пожимал плечами, но чувствовал, что Огнев шуткует не просто так. У мужа сестры глаз намётанный. Да и они с Дарькой всё больше робели друг при друге, а это признак верный: прицепила озорница Лада к молодым жилку-ниточку. И тянет, и сушит та незримая ниточка их обоих.

Может и остался бы с радостью, от добра добра не ищут, но свербили Резана мысли о Киеве. Пора было трогаться в путь, тем паче, что начинал чувствовать, что ещё немного и вряд ли сможет уехать от пригожей внучки волхва. Решилась же кручинка проще, чем думалось. Как-то утром Микишка проснулся в решительном состоянии духа. Едва продрав глаза, бросился на конюшню. Торопливо взгромоздил на Шайтана седло и, сдёрнув со стены суму, принялся собирать вещи. Прихватив нож, отыскал кресало и кремень, а когда двинулся в сарай, в поисках фляги, увидел на дворе позёвывающего Огнева. Остановился, в ожидании сетований или привычных прибауток, но муж сестры только утвердительно качнул головой.

— Ну и добро! Баба может ждать, а мужик должон решать. Только, чего ж в второпях-то? Хозяйки, чай, сами в дорогу соберут. Ты же не суетись, пойдём, покусаем что-нибудь на завтрак, посидим на дорожку.

На пороге появились Калина с Дарьей. С первого взгляда поняли что к чему, без слов принялись за дело. Не увидев в глазах девчонки ни смятения, ни печали, Резан с облегчением вздохнул и двинулся за Огневом. Тот накинул рубаху, неторопливо прошёл в горницу, снял с накрытого стола широкий рушник. Сели, молча принялись за еду. Насыщались медленно, чтобы еда укладывалась плотно и не подпрыгивала в брюхе на быстром конском ходу. К концу трапезы Огнев сыто потянулся и, как бы между прочим, заметил: