Дженет Таннер - Возвращенный рай

• Название: Возвращенный рай
• Автор: Дженет Таннер
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-234-7

Ги де Савиньи узнает в старике-немце, ведущем уединенную, но роскошную жизнь на маленьком островке в Карибском море, человека, незаконно завладевшего его наследством. Ги решает вернуть свои сокровища, но какой ценой? У старого негодяя есть прелестная дочь, обожающая отца. Можно ли разбить ее иллюзии?

---

Сперва он увидел подсвечники, тускло поблескивающие на комоде. Он взял один в руку, взвешивая его на глаз. Крепкий, тяжелый, вполне похожий на подсвечники, которые описывал дедушка. Потом вдруг между подсвечниками Ги увидел небольшую бронзовую статуэтку. От возбуждения у него перехватило дыхание. Эти вещи являются его фамильным наследством. Он был в этом уверен. Но доказать это будет не так-то просто. Ги поспешно огляделся по сторонам. Его глаза уже привыкли к сумраку, и он понял, что, как и говорил Билл, гостиная была действительно забита сокровищами. Часы эпохи Людовика XIV, подставка, чтобы гасить свечи, небольшая шкатулка розового дерева, отделанная слоновой костью, – все прекрасное, очень ценное, но не настолько уникальное, чтобы не сомневаться: это именно собственность де Савиньи, если, конечно, забыть сам факт, что все они собраны в одном месте.

И потом он увидел его, висевшего на стене, в таком положении, что даже небольшое количество света в гостиной заставляло его гореть огнем. Триптих. Он быстро пересек комнату и убедился, что это тот самый триптих, который когда-то украшал стены семейного поместья. Это легко было установить по фотографиям деда – по сценам из жизни Орлеанской девы, которые не повторялись в других триптихах, насколько было ему известно. Он, как зачарованный, смотрел на эту красоту, пробуждавшую в нем чувство соприкосновения с историей. Его собственной причастности к истории – истории его семьи, к наследию, которое передавалось из рук в руки, от поколения к поколению. Для него, возможно, этот момент стал наиболее волнующим во всей его жизни, а также наиболее неожиданным. Он воспитывался среди антикварных вещей, которыми был наполнен магазинчик его матери, но ни одна из них не произвела на него такого же впечатления. Но ведь, с другой стороны, никогда до этого он не сталкивался с вещью, которая фактически принадлежала ему, – и не просто переходя от деда, а от дедов его деда.

– Ах, вы любуетесь моим триптихом?

Ги не слышал, как Лили возвратилась в комнату. Теперь он повернулся и увидел ее в дверях со стаканом лимонада в руке. Она набросила на себя ситцевую рубашку большого размера, и от этого казалась еще более уязвимой и хрупкой, чем прежде.

– Ваш триптих? Она засмеялась.

– Так всегда говорит папа. Этот триптих мне всегда нравился, с детских лет.

– Он великолепен. Но у вас здесь собрано много великолепных предметов. Ваш отец, верно, коллекционер.

– Ну, я не назвала бы его коллекционером в полном смысле этого слова. Во всяком случае, я не знаю, чтобы он что-то собирал. Эти предметы всегда были у нас—всегда на моей памяти. Думаю, он мог привезти их с собой, когда приехал сюда.

– Из Германии? Но, мне показалось, вы сказали, что его дом был полностью разрушен.

– Он-таки и был разрушен. Но сокровища, вероятно, были где-то укрыты, когда пошли бомбардировки. И я намерена и Дальше хорошенько заботиться о них. В конце концов, может случиться так, они останутся единственным моим достоянием.

Он быстро взглянул на нее, она нервно хихикнула.

– Довольно об этом. Вы достаточно натерпелись за один день – от меня и моих нервов. Нашли ли вы лед?

– Нет, он мне не нужен. Спасибо.

Но коньяка ему хотелось выпить. О, Господи, как же не хотеть свой собственный коньяк! Ги с нежностью отпивал его, зная, что выпивать одним залпом очень выдержанный, очень старый коньяк де Савиньи нельзя, надо относиться к нему как к лекарственному, божественному напитку.

– Ваш отец?.. – начал он вопросительно.

– Он отдыхает. Я заглянула к нему, он спит.

– А… – Значит, сегодня он не увидит Отто. – В любом случае, спасибо за угощение.

– Спасибо, что вы спасли мне жизнь. Я поступила очень глупо. Сожалею об этом. – Она выглядела такой маленькой и такой бесконечно обворожительной в своей не по размеру большой рубашке, сжимая в ладонях стакан только что приготовленного лимонада.

Ги неожиданно охватило чувство жалости к ней, но он не позволил себе поддаться ему.

– Может быть, вы разрешите мне как-нибудь угостить вас? – спросил он, почти не ожидая, что она согласится.

Но она неожиданно кивнула.

– Это было бы приятно. С удовольствием.

– Хотите сегодня? – спросил он.

– Нет, не сегодня. Скажу совершенно откровенно, что чувствую себя неважно. Может быть, завтра?

– Прекрасно. На другой стороне острова имеется бар…

– Джонни Шовелноуза?

– Да. Может быть, он не совсем в вашем духе, но…

– У Джонни Шовелноуза отлично. Мне там нравится – хотя папа разгневался бы, если б узнал, что я туда ходила. Послушайте, не трудитесь и не заходите за мной. Я сама загляну к вам. Ведь ваш домик по пути туда, правда?

– Да, но…

– Если я окончательно расшалюсь, то вы меня опять проводите. Успокоит ли это вашу мужскую гордость?

Он тряхнул головой, рассмеялся. Лили, казалось, снова обрела непринужденное очарование, которое он отметил в ней еще в самолете. Теперь трудно было поверить, что эта девушка и истерзанная душа, которую он едва спас в море, одно и то же лицо.

– Значит, увижу вас завтра вечером. Если не возникнет какая-нибудь неожиданная работа. Но коль это случится, я вас предупрежу.

Он допил коньяк, поставил бокал на стол и направился на открытую веранду. Обернувшись, он увидел в комнате Лили, такую очаровательную, что вся его душа просто сжалась от восторга: триптих, который так сиял, что, казалось, вокруг фигуры, привязанной к столбу, опять разгорелся костер. Волосы той девушки были коротко подстрижены, как у юноши, и все же в тот момент Ги показалось в результате какого-то светового эффекта, что чертами лица горевшая на костре святая Дева напоминала Лили.

Ги сидел на веранде своего домика, глядя в сгущавшиеся сумерки, у его локтя стоял стакан.

Он уже порядочно выпил с тех пор, как возвратился домой с виллы, но остался совершенно трезвым: алкоголь не изменил настроения, которое его охватило.

Он должен ликовать, говорил Ги сам себе. Теперь он получил нужные доказательства, чтобы передать фон Райнгарда суду – если тот протянет до этого – и потребовать возвращения украденного семейного наследства. Но никакого ликования он не испытывал, только смятение – вихрь эмоций, которых он не испытывал раньше. И он знал, что причиной тому Лили.

Ги хотел торжества справедливости для своей семьи – всей душой хотел этого, – чувствовал, что обязан рассчитаться за несправедливость и зло, которые были причинены более тридцати лет назад. Но если он сдержит слово и выполнит эту миссию, то погубит Лили. Сознание этого разрывало ему сердце. Перед глазами его в сгущающихся сумерках стояло прекрасное лицо, измученное лицо, и слышался ее голос, негромкий и хриплый: «Дело не в том, что мне хотелось умереть… Мне просто не хотелось жить дальше», который, казалось, доносился из трескотни цикад южной ночи.

Он мог бы обойтись и без всех этих осложнений, размышлял Ги с некоторой долей гнева. Ему стоило отбросить все в сторону и сконцентрироваться на том, ради чего он приехал сюда. Ох, нет, это не так-то легко сделать.

С глубоким вздохом Ги потянулся за бутылкой и опять наполнил стакан.

25

На следующее утро Лили решила наконец выполнить данное себе обещание посетить Джози. Отто принял значительно большую дозу лекарств, чем в предшествовавшие вечера, и все еще спал. Поэтому ей не надо было объяснять, куда она направляется. Ему вряд ли понравилось, если б он узнал, что Лили отправляется к своей старой подружке, но ей хотелось повидаться с Джози, и в любом случае после вчерашнего происшествия, считала Лили, ей не стоит оставаться одной.

Лили все еще с трудом верила тому, что она выкинула – почти что натворила вчера. Никогда в жизни ей не приходила мысль о самоубийстве, и теперь память о странном летаргическом трансе, от которого она чуть не погибла, казалась ей устрашающей и необъяснимой. Если б не Ги, сейчас ее уже не было бы в живых: как просто и как ужасно. Поэтому теперь она не была уверена, что сможет когда-нибудь опять полностью доверять себе.

Хибарка, где жила Джози со своим мужем Абелем, находилась на самом краю трущоб, и Лили порадовалась этому. Место не из самых приятных на острове – все эти лепящиеся друг к другу лачуги из поржавевших железных листов, неприятные запахи пригоревшего масла и пота, отсутствие канализации и нормальных стоков и люди, жившие в страшной тесноте. Когда-то Лили дала себе зарок, что в один прекрасный день она позаботится об улучшении этих жилищ местных жителей, но теперь она осознала с грустью, что такой день не наступит никогда.

Джози стирала в корыте возле своей хибарки и развешивала белье, чтобы просушить его на солнце, когда заметила, что к домику подходит Лили. Она бросила белье в корыто, подхватила на руки Уинстона и побежала навстречу Лили, широкая улыбка осветила ее круглое симпатичное лицо.

– Лили, Лили! Просто не верится! Ты прилетела домой! Абель сказал, что слышал о твоем приезде, но я подумала, что он опять слишком наклюкался рому!