Дженет Таннер - Возвращенный рай

• Название: Возвращенный рай
• Автор: Дженет Таннер
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-234-7

Ги де Савиньи узнает в старике-немце, ведущем уединенную, но роскошную жизнь на маленьком островке в Карибском море, человека, незаконно завладевшего его наследством. Ги решает вернуть свои сокровища, но какой ценой? У старого негодяя есть прелестная дочь, обожающая отца. Можно ли разбить ее иллюзии?

---

– Боюсь, что сомнений в этом нет. – Фон Райнгард стоял у окна, в пуговицах его кителя отражались косые лучи солнца. – Мы засекли радиопередачи, которые регулярно передаются для Лондона.

– Отсюда? Но откуда именно?

– Пока неизвестно. Ясно, что передатчик перевозят с места на место. Несколько раз наши пеленгационные установки чуть не засекли передатчик. Но это лишь дело времени. Мы обнаружим его, и когда это случится, накажем радиста со всей строгостью.

– Как он того и заслуживает! – строго произнес Шарль. Оба собеседника посмотрели на него, он кашлянул. – Такое поведение подрывает взаимное доверие, которое мы стараемся достичь. На что они надеются?

– Полагаю, на какой-то эфемерный выигрыш, – мрачно заметил фон Райнгард. – Все это, конечно, тщетные потуги. Третий рейх такими мелочами не запугаешь. Но их надо проучить. Мы не потерпим такого непослушания.

Гийом развел руками.

– Виноват, но, к сожалению, ничем не смогу вам помочь. Не имею ни малейшего представления, кто бы мог заниматься подобными делами.

– Как я уже сказал, наши пеленгаторы скоро засекут передатчик. Но, думаю, предостережение не помешает. – Произнеся это, фон Райнгард протянул руку и взял фарфоровую статуэтку, стоявшую на полочке над камином. Толстыми пальцами стал поглаживать хрупкий фарфор, едва ли не с нежностью. Потом поставил вещицу на место, его взгляд опять стал суровым.

– Если в этом округе действует ячейка движения Сопротивления, то не исключено, что радиопередачи – только часть их деятельности, – продолжал он. – Как я говорил раньше, эти сопротивленцы все больше нас беспокоят. Этого я не потерплю. Советую предупредить ваших людей, пусть это станет широко известным. Если произойдет какая-то неприятность, я позабочусь о том, чтобы преступники заплатили… полной мерой.

– А если вы не поймаете преступников?

– Тогда я преподнесу памятный урок. Карающий меч опустится там, где он, на мой взгляд, дает наибольший эффект.

Он смотрел прямо на Гийома, в его холодных голубых глазах светилась еле скрываемая угроза.

Из окна своей спальни Селестина видела, как уехал фон Райнгард. Она стояла, напряженная от страха и ненависти, обхватив руками выпуклость живота, словно предохраняя его от опасности и наблюдая, как удалялась по дороге меж высоких кипарисов большая черная машина. Когда напряжение постепенно спало, она негромко заплакала, а потом разрыдалась при воспоминаниях о том ужасе, что случился в Париже. Ее худенькие плечи затряслись, и вся она стояла какая-то согбенная, потрясенная горем и страданием, причинявшим ей почти физическую боль.

О Господи, неужели этот кошмар никогда не закончится? Она думала, что, приехав домой, обретет покой, как будто Савиньи, мирный приют ее детства, остался совсем таким же, каким она его запомнила, – оазисом в истерзанном войной мире. Она, не раздумывая, бросилась сюда, отчаянно нуждаясь в душевном тепле и ласке, которые надеялась найти здесь, чтобы успокоить свои издерганные нервы, свое разбитое сердце. И была ошарашена тем, что и здесь установилось господство немцев.

Войдя в дом и увидя за столом фон Райнгарда, она испытала ужасный шок и в ту ночь подумала, что теперь понимает, что значит быть изнасилованной. Ее пристанище было осквернено. К тому же она отчаянно боялась за своего будущего ребенка. Бессонными ночами Селестина порой задавалась вопросом, не сходит ли она с ума. Но одно, впрочем, было несомненным – беззаботная хохотушка, какой была она когда-то, исчезла навсегда.

Когда ее рыдания стали затихать, Селестина услышала шаги и, приоткрыв дверь, увидела, что по лестнице поднимается Шарль. Он выглядел очень разбитым, заметно постаревшим, с поседевшими раньше времени волосами и лицом, которое теперь редко посещала улыбка, плечи его ссутулились, как будто на него навалилось невидимое бремя. Это, подумала Селестина, тоже дело рук нацистов, которые вошли злом в ее семью и как-то незаметно изменили людей, которых она знала и любила.

– Значит, эта свинья уехала, – сказала она, но все-таки смотрела мимо Шарля на лестницу, будто ждала, что там появится фон Райнгард.

– Да, он уехал, Селестина, милая, не бойся. Он не обидит тебя.

– Откуда это тебе известно? Как ты можешь быть уверен?.. – Она опять заплакала. Шарль обнял сестру за плечи, стараясь успокоить ее.

– Он – ничего. Доверяет нам, как мне кажется… ну, насколько нацисты вообще могут кому-либо доверять.

– Ты не можешь верить им! – всхлипнула она. – Не можешь, Шарль… не должен! А если он пронюхает, чем ты занимаешься…

Шарль слегка насторожился.

– Что ты хочешь этим сказать – чем я занимаюсь?

– Ну… – Селестина подняла голову и умоляюще посмотрела на него своими опухшими от слез глазами. – Извини, Шарль. Понимаю, что знать мне этого не положено, но Кристиан мне все рассказал.

Его пальцы крепче сжали ее руки.

– Что тебе рассказал Кристиан?

– Что воспитатель Ги – на самом деле английский агент, что вы прячете его здесь и работаете вместе с ним. Меня это, конечно, радует… Противно было думать, что все вы просто сборище подхалимов, развлекающих нацистов даже у себя дома. Какое я почувствовала облегчение, узнав, что это просто показуха. Но все равно я очень боюсь. Если фон Райнгард обнаружит, чем вы занимаетесь на самом деле, прямо у него под носом…

– Понимаю, – произнес Шарль. Глаза стали очень суровыми.

– Только не рассказывай Кристиану, что я проговорилась, ладно? – умоляюще попросила Селестина. – Он взял с меня обещание молчать. Он рассердится, если узнает, что я проболталась даже тебе. Я поняла, что вы хотите держать меня в неведении, поберечь на случай, если что-нибудь… что-нибудь случится.

– Полагаю, что так, – сухо отозвался Шарль. Селестина была слишком расстроена и не обратила внимания на странный тон голоса Шарля. Она достала из кармана носовой платок и высморкалась.

– Но хочу сказать тебе, Шарль, что я горжусь вами, – продолжала она. К ней снова возвращалось воинственное настроение. – Нам надо как-то выгнать этих ублюдков из нашей страны. Надеюсь, что не все мы погибнем в этой борьбе.

– Уверенности в этом быть не может, милая, мы можем лишь надеяться. – Он нежно погладил ее голову. – Теперь ты лучше чувствуешь себя?

Она кивнула.

– Думаю, да. Насколько это возможно, пока не кончатся наши невзгоды.

– Тогда я пошел переодеваться. Увидимся за обедом.

Шарль оставил Селестину возле лестницы, а сам стал подниматься к себе.

* * *

Проходя мимо двери в комнату сына, Шарль услышал голоса, доносившиеся оттуда – Кэтрин играла с Ги. Он постоял в нерешительности, взялся было за ручку двери, потом передумал и пошел дальше в свою комнату.

Косые лучи солнца падали на парчу портьер и, отливая золотом, играли на старом дереве. Шарль снял пиджак, с чрезмерной аккуратностью повесил его, расстегнул рубашку. Он вдруг ощутил необычайную тяжесть груза сведений, которые ненамеренно передала ему Селестина.

Так… Пол Кертис—агент. Где-то в глубине сознания он давно подозревал это, но был так одержим неверностью Кэтрин, что ревностью просто ослепил себя. Даже сейчас мысль о том, что они могут встречаться, перевешивала все другие соображения. Он нагнул голову, стал теребить затылок, испытывая боль и угрызения совести.

Он слишком долго не сознавался себе, что сам в значительной мере виноват, что его семейная жизнь не сложилась. Он слишком опрометчиво возлагал вину на одну Кэтрин, убеждая себя, что она должна быть безмерно благодарной за все, что он дал ей – комфорт, стиль жизни, надежное будущее с перспективой получения титула, сына, которого она так обожала. Он без должного внимания относился к ее желаниям, считая, что ее страстный темперамент – проявление незрелости, и проявляя полное безразличие к ее просьбам уделять ей больше внимания. Позже она сама отдалялась от него, но его это раздражало еще больше. Ее поведение казалось ему полным невежеством в семейных делах, перемежающимся вспышками ребячества. И этим она разительно отличалась от Регины. Только заметив, как она вся просияла в присутствии Пола и какими они обменивались взглядами, он увидел ее в другом свете и к своей досаде обнаружил, что ревнует. Господи, она же его жена! Ей не следует заигрывать с другим мужчиной! И все же он отказывался признать себя виновным в том, что случилось.

И вот теперь, впервые за все время, Шарль задался вопросом, справедливо ли он относился к ней. Она не виновата, что не похожа на Регину. Возможно, когда он женился на Кэтрин, ему надо было выкинуть из головы свою любовницу, а не тосковать по ней постоянно и делать сравнения. Но Шарль поступил иначе. Он был настолько убежден, что Кэтрин никуда не денется и будет с благодарностью принимать малейшие проявления нежности с его стороны. Шарль просто не представлял себе, что может наступить момент, когда ситуация резко изменится.