Виктория Холт - Мадонна Семи Холмов

• Название: Мадонна Семи Холмов
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Сантакс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87455-031-3

«Символом порока» называли современники златокудрую дочь Папы Римского, красавицу Лукрецию Борджа. В захватывающих романах популярной английской писательницы Виктории Хольт «Мадонна Семи Холмов» и «Опороченная Лукреция» (произведения написаны под другим ее псевдонимом Джин Плейди) героиня предстает не только скандально знаменитой обольстительницей, но и хрупкой, ранимой, а главное – самоотверженно любящей женщиной.

---

– Убить? Даже его?

Чезаре мрачно взглянул ей в глаза.

– Да… Даже его… Даже его…

– Нет, надо все-таки попробовать ему объяснить! Он лучший из отцов, он должен тебя понять… О, Чезаре, он поймет все, что ты чувствуешь. И что-нибудь сделает.

– Да я уже из сил выбился, объясняя ему, рассказывая о своих чувствах. И я еще никогда не встречал столь упрямого человека: он ничего менять не собирается.

– Чезаре, твои слова причиняют мне такую боль! Я не могу жить, зная, что ты питаешь к нашему отцу подобные чувства.

– Какая ты мягкая, добрая. Тебе следует измениться, дитя. Неужели ты не понимаешь, что люди будут всегда пользоваться твоей добротой?

– Я никогда не думала о том, как могут пользоваться мною люди. Я думаю о тебе, брат, и о том, что люди делают с тобой. И я не в состоянии перенести мысль о том, что ты так относишься к отцу. Ах, Чезаре… брат мой… ты говоришь страшные вещи!

Чезаре рассмеялся, взгляд его стал мягче.

– Успокойся, bambina! Я не стану его убивать. Что за глупость! Ведь он – источник всех наших благ.

– Не забывай об этом, Чезаре, не забывай.

– Я полон ярости, но не глупости, – ответил он, – и найду свой способ добиться реванша. Отец твердо уверен к том, что я должен принадлежать лону церкви, а я твердо намерен доказать ему, что не подхожу для этой службы. Вот почему я гуляю по Риму с рыжей куртизанкой – в надежде, что это заставит отца понять: он не может принудить меня вести иной образ жизни.

– Но, Чезаре, а что ты можешь сказать по поводу разговоров о том, что ты, якобы, женишься на принцессе Арагонской?

– Все это слухи, – устало ответил он, – и ничего более.

– Однако отец какое-то время вроде бы об этом думал.

– Все это дипломатические шаги, и не более. Просто Неаполь предложил такой вариант в надежде, что это обеспокоит миланских Сфорца, и отец, из политических соображений, не отверг это предложение.

– Но он оказал послу такой теплый прием, а ведь все знают, что посол прибыл специально для обсуждения возможного союза между тобой и принцессой.

– Дипломатия, дипломатия… Не трать время на раздумья об этом. Я-то понимаю, что это бесперспективно. Моя единственная надежда: показать отцу, насколько я не гожусь на роль священника. Но надежд у меня мало. Отец твердо решил сделать из меня кардинала!

– Кардинала! Так вот из-за чего ты так расстроен… – она покачала головой. – Я думаю обо всех тех, кто задаривал нас с Джулией в надежде, что нам удастся убедить отца вручить им кардинальскую шапку… А ты… Тот, кому он жаждет ее отдать, ее не хочешь. Какая же жизнь странная!

Чезаре сжимал и разжимал кулаки.

– Я боюсь, – тихо произнес он, – что, как только он напялит на меня кардинальскую мантию, спасения для меня больше не будет.

– О, Чезаре, любимый мой брат, ты спасешься!

– А я твердо решил, – заявил Папа, – что ты будешь кардиналом!

Чезаре предпринял еще одну попытку уговорить отца, а поскольку он знал, как благоприятно действует на Его Святейшество Лукреция, то прихватил с собой на разговор и ее.

– Отец, пока еще вы не сделали последнего шага, молю: отпустите меня!

– Чезаре, ты что, дурак? Да кто в Риме откажется от такой чести?

– Но я не просто «кто-то из Рима». Я – это я, и останусь самим собою. Я отказываюсь от этой… от этой сомнительной чести.

– Как ты смеешь произносить подобные слова перед лицом Великого Господа нашего?

Чезаре в отчаянии закачал головой:

– Отец, да как вы не понимаете, что, если я стану кардиналом, вам будет еще труднее освободить меня от принесенных клятв?

– Сын мой, об этом не может быть и речи. И хватит подобных разговоров! Лукреция, дорогая, принеси-ка свою лютню, мне хочется послушать эту новую песню Серафино!

– Хорошо, отец…

Но Чезаре не дал ей петь: он продолжал настаивать, а Александр продолжал вяло отбиваться от его наскоков. Наконец Чезаре с торжествующим видом произнес:

– Вы не можете сделать меня кардиналом, отец! Я – ваш сын, но незаконнорожденный, а вы и сами прекрасно знаете: незаконнорожденный не может стать кардиналом.

Папа отмахнулся от этого аргумента как от назойливой, но безвредной мухи.

– Теперь я понимаю причину твоего беспокойства, сынок! Так вот почему ты так сопротивлялся… Тебе следовало раньше поведать мне о своих опасениях.

– Вот вы, отец, и увидели, что это невозможно!

– Ты – Борджа! И ты говоришь о том, что что-то невозможно? Чепуха, мой мальчик, ничего невозможного нет. Небольшое затруднение – это я допускаю, но не бойся, я уже подумал, как его преодолеть.

– Отец, но я умоляю, выслушайте же меня!

– Я лучше послушаю, как поет Лукреция.

– Но я заставлю тебя слушать! Заставлю!

Лукреция вздрогнула: она уже слыхала ранее подобные вопли Чезаре, но он еще никогда не осмеливался кричать так на отца.

– Я думаю, сын мой, – холодно произнес Папа, – что ты несколько переутомился. Вероятно, от того, что слишком долго катался верхом в неподходящем для тебя обществе. Должен попросить тебя, дорогой мой сынок, впредь воздерживаться от подобного поведения, которое не только печалит тех, кто тебя любит, но еще сильнее может навредить тебе самому.

Чезаре закусил губу и в бессилии сжал кулаки.

В этот миг Лукреция испугалась, что он может поднять на отца руку. Но Папа сидел, спокойно улыбаясь, – он отказывался участвовать в этом споре.

А затем Чезаре овладел собой и, поклонившись, сказал:

– Отец, прошу вашего позволения уйти.

– Хорошо, сынок, – мягко произнес Александр. Чезаре удалился, и расстроенная Лукреция глядела ему вслед.

Отец жестом указал ей на табуреточку у его ног. Она села, он положил ей на голову руку.

– Давай, дорогая моя, спой. Песня хороша, но особенно хороша она, когда ее поют твои сладкие уста.

Она запела, а Папа гладил ее золотые кудри, и оба они вскорости забыли неприятную сцену: и отец, и дочь охотно забывали то, что лучше было бы не помнить.

Папа призвал в свои апартаменты кардиналов Паллавичини и Орсини.

– Дело очень простое, – говорил Папа, снисходительно улыбаясь, – и я уверен, что оно не составит для вас никаких затруднений… Всего лишь небольшая формальность: надо доказать, что тот, кто известен под именем Чезаре Борджа, является законнорожденным.

Кардиналы остолбенели от удивления, поскольку Папа никогда не скрывал, более того, во всеуслышание заявлял, что Чезаре – его собственный сын.

– Но, Ваше Святейшество, это совершенно невозможно!

– Почему? – Папа изобразил искреннее изумление. Орсини и Паллавичини в замешательстве глядели друг на друга, а потом Орсини произнес:

– Ваше Святейшество, если Чезаре Борджа – ваш сын, то как он может быть законнорожденным?

Александр улыбнулся кардиналам, как неразумным детям.

– Чезаре Борджа, – наставительным тоном заявил он, – рожден Ваноццой Катанеи, гражданкой Рима. К моменту его рождения она состояла в законном браке, и это снимает все вопросы о незаконнорожденности Чезаре, ведь ребенок, рожденный женщиной, состоящей в законном браке, не может считаться незаконнорожденным, не так ли?

– Ваше Святейшество, – пробормотал Паллавичини, – мы не уверены в том, что к моменту его рождения эта дама была замужем. Все знают, что она вышла замуж за Джорджо ди Кроче только после рождения своей дочери Лукреции.

– Совершенно верно, она сочеталась браком с Джорджо ди Кроче после того, как родилась Лукреция, но до этого эта дама уже была замужем. За неким Доменико д'Ариньяно, церковным клерком.

Кардиналы важно закивали:

– Тогда, Ваше Святейшество, никаких вопросов и быть не может: Чезаре Борджа, несомненно, рожден в законном браке.

– Вот и хорошо, – вновь заулыбался Александр. – Так давайте издадим буллу, в которой укажем и имена его родителей, и тот факт, что он – законнорожденный, – выражение лица Александра изменилось: он погрустнел при мысли о том, что отцовство придется приписать кому-то другому. Но, в конце концов, он делает это лишь для пользы сына! И добавил: – А поскольку я взял этого молодого человека под свое покровительство, я благосклонно разрешаю ему принять имя Борджа.

– Мы немедленно исполним вашу волю, Ваше Святейшество, – забубнили кардиналы.

Но как только они вышли, Папа собственноручно начертал другую буллу, в которой объявлял Чезаре Борджа своим настоящим сыном. И немного опечалился, поскольку этой булле предстояло оставаться тайной – ненадолго.

Чезаре влетел к Лукреции, весь кипя от ярости, она пыталась успокоить его, но тщетно.

– Ты только представь! – вопил Чезаре. – Отец так жаждет запихнуть меня в кардинальскую мантию, что даже посмел заявить, будто я сын некоего Доменико д'Ариньяно! Кто такой Доменико д'Ариньяно? Ты о таком когда-нибудь слыхала?

Теперь о нем все услышат, – мягко сказала Лукреция. – О нем узнает весь мир. Он прославится тем, что будет называться твоим отцом.