Чарльз Диккенс - Барнеби Радж

• Название: Барнеби Радж
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

---

Глаза слесаря в эту минуту были подняты вверх и голова запрокинута ввиду тесного общения его с Тоби, так что он и не заметил гостя, пока миссис Варден, оказавшаяся бдительнее всех, не приказала Симу Тэппертиту отпереть застекленную дверь и впустить мистера Эдварда, после чего эта добрая женщина, умевшая из каждого пустяка извлекать драгоценную мораль, объявила, что пить по утрам пиво — привычка гибельная, безбожная, языческая, привычка, которую следовало бы предоставить свиньям и сатане, или хотя бы приверженцам Папы Римского, а правоверные протестанты должны остерегаться ее, как великого греха. Миссис Варден, конечно, продолжала бы развивать эту мысль, подкрепляя ее длинным перечнем убедительных примеров, но присутствие знатного джентльмена, который чувствовал себя крайне неловко и слушал ее нотацию мужу в явном замешательстве, вынудило ее несколько преждевременно закончить свою речь.

— Надеюсь, вы меня извините, сэр, — сказала она, присев перед гостем. — Варден так безрассуден и мне так часто приходится напоминать ему… Сим, подай же стул!

Мистер Тэппертит стул подал рывком и поставил его у стола с грохотом, выразив таким образом свой внутренний протест.

— Можешь идти, — Сим, — сказал ему слесарь.

Мистер Тэппертит и этот приказ выполнил и ушел в мастерскую, но все с тем же безмолвным внутренним протестом; он начинал не на шутку опасаться, что вынужден будет отравить хозяина раньше, чем истечет срок его пребывания в этом мире. Между тем Эдвард подобающим образом ответил на учтивое приветствие миссис Варден, и она совсем растаяла; когда же он принял из прелестных ручек Долли чашку чаю, ее мать стала еще любезнее.

— Поверьте, если кто из нас — Варден, или я, или Долли — сможет чем-нибудь услужить вам, сэр, вам стоит только сказать слово, и все будет сделано, — объявила она.

— Благодарствуйте, миссис Варден, — отвечал Эдвард. — Ваши слова придают мне смелости, и я позволю себе сказать, что пришел к вам сегодня как раз затем, чтобы попросить об услуге.

Миссис Варден ответила, что она безмерно рада это слышать.

— Я подумал, что ваша милая дочь, быть может, сегодня или завтра поедет в Уоррен, — сказал Эдвард, посмотрев на Долли, — так не разрешите ли вы передать через нее письмо? И сказать вам не могу, как вы меня этим обяжете. Очень важно, чтобы оно попало по назначению, и я по некоторым причинам не могу доверить его никому другому. Так что, если вы мне не поможете, я окажусь в сильном затруднении.

— Сэр, Долли не собиралась ехать в Уоррен ни сегодня, ни завтра и ни на следующей неделе, но ради вас мы готовы все сделать, и если вы этого желаете, то письмо будет отвезено сегодня — можете на нас положиться… Видя, что Варден сидит такой мрачный и молчит, вы чего доброго подумаете, что он против этого, но не обращайте на него внимания, сэр: дома он всегда такой, он только вне дома весел и разговорчив.

На самом деле бедняга Варден весь сиял, мысленно благословляя судьбу за то, что его половина в таком прекрасном настроении, и с неописуемым удовольствием прислушивался к ее разговору с гостем. Так что эта внезапная атака застигла его положительно врасплох.

— Что ты, Марта, дорогая… — начал он. — О, разумеется, очень дорогая, — перебила его миссис Варден, усмехаясь со смесью шутливости и гневного презрения. — Очень дорогая! Это мы все знаем.

— Право, душа моя, ты ошибаешься, — твердил Гейбриэл. — Я в восторге, что ты так мила и любезна. Уверяю тебя, я с нетерпением ждал, что ты на это скажешь…

— С нетерпением ждал! — повторила миссис Варден. — Так… Спасибо, Варден. Ты, как всегда, рассчитывал свалить вину на меня, если бы вышла какая-нибудь заминка. Но я к этому привыкла, — добавила она, высокомерно усмехаясь. — Да, на мое счастье, я к этому привыкла.

— Уверяю тебя, Марта… — начал было Варден.

— Нет, мой друг, уж позволь мне тебя уверить, улыбка миссис Варден на этот раз выражала истинно христианское смирение, — что такие семейные споры не стоит и затевать. Так что, Варден, давай лучше прекратим этот разговор. Я не имею ни малейшего желания продолжать его. Конечно, я многое могла бы сказать, но предпочту молчать. Прошу тебя, не говори больше ничего.

— А я и не собирался, — сказал задетый за живое слесарь.

— Ну и отлично, и не говори.

— Не я первый начал этот разговор, Марта, — благодушно заметил слесарь. — Не ты начал! — воскликнула его супруга, широко раскрывая глаза и глядя на остальных так, словно хотела сказать: «Слыхали вы что-нибудь подобное?» — Не ты начал, Варден? Нет, конечно, нет, мой друг, не ты! Пусть будет так. Не станешь же ты уверять, что это я была в дурном настроении?

— Полно, полно, — сказал слесарь. — Все в порядке и незачем больше об этом толковать.

— Да, незачем, — подхватила жена. — Если даже тебе вздумается объявить, что начала Долли, я не стану с тобой спорить. Я свои обязанности знаю. Я должна их знать. Мне часто приходится напоминать себе о них, когда хотелось бы хоть на минутку о них забыть. Спасибо, Варден. И миссис Варден, сложив руки с видом глубочайшего смирения и всепрощающей кротости, обвела взглядом присутствующих, а улыбка ее ясно говорила: «Если хотите видеть великомученицу — вот она перед Вами!» Этот небольшой инцидент, ясно показавший необыкновенную доброту и кротость почтенной дамы, почему-то тик сильно затруднил продолжение общей беседы и смутил всех, кроме самой миссис Варден, что до ухода мистера Эдварда было высказано только несколько односложных замечаний. Эдвард, наконец, удалился, много раз поблагодарив хозяйку дома за ее любезную снисходительность и шепнув Долли на ухо, что он придет завтра за ответом на свое письмо — собственно, Долли и сама догадывалась об этом, так же, как заранее знала, что он сегодня посетит их, ибо накануне вечером к ним забегал Барнеби со своим другом Грипом и предупредил ее об этом.

Проводив гостя, слесарь стал суетливо расхаживать по комнате, заложив руки в карманы и украдкой бросая тревожные взгляды на супругу, которая с невозмутимым спокойствием изучала «Наставления протестантам». Наконец он спросил у Долли, каким способом она думает отправиться в Уоррен. Долли сказала, что почтовой каретой, и вопросительно посмотрела на мать, но та, заметив этот немой вопрос, еще глубже погрузилась в чтение с видом человека, отрешившегося от всего земного.

— Марта, — начал слесарь.

— Что скажешь, Варден? — отозвалась его жена, все еще не менее как на пять саженей погруженная в глубину благочестивых размышлений.

— Жаль, что ты так не любишь «Майского Древа» и старика Джона, а то мы могли бы все трое съездить в Чигуэлл в моей коляске — погода прекрасная, да и суббота сегодня, день почти свободный. Мы бы так хорошо провели время!

Миссис Варден моментально захлопнула книгу и, залившись слезами, потребовала, чтобы ее отвели наверх.

— Ну, чем я тебе опять не угодил, Марта? — спросил слесарь.

— Ах, не говори со мной! — крикнула Марта и с бурным возмущением объявила, что, если бы кто-нибудь сказал ей это раньше, она ни за что бы не поверила.

— Чему не поверила бы? Ну, Марта, скажи же, что тебя опять расстроило? — Слесарь загородил дорогу жене, которая уходила из комнаты, опираясь на плечо Долли. — Скажи, прошу тебя. Клянусь душой, я ничего не понимаю! А ты понимаешь, дочка? Ччерт! — Слесарь в каком-то неистовстве схватился за свой парик. — Никто не понимает. Разве одна только Миггс.

— Миггс, — произнесла миссис Варден слабым голосом, со всеми признаками близкой истерики, — Миггс ко мне привязана, и зато ее в этом доме ненавидят. Как бы она ни относилась к другим, мне она — единственная поддержка и утешение.

— А для меня она — не утешение! — крикнул Гейбриэл с храбростью отчаяния. — Она — несчастье моей жизни! Она одна стоит всех казней египетских, вместе взятых.

— Не сомневаюсь, что ты такого мнения, — сказала миссис Варден. — Я этого и ожидала, это естественно и вполне соответствует всему остальному. Если вы мне говорите колкости прямо в лицо, так могу ли я удивляться тому, что вы ругаете ее за спиной?

Тут с миссис Варден началась истерика, она и плакала и смеялась, она дрожала, икала и задыхалась. Она твердила, что это глупо, она сознает, что глупо, но ничего не может с собой поделать. И когда она умрет, они, вероятно, пожалеют об этом (что при данных обстоятельствах было, пожалуй, не так вероятно, как она полагала) и так далее, и так далее, все в том же духе.

Словом, миссис Варден весьма тщательно проделала весь церемониал, полагающийся в подобных случаях, после чего ее отнесли наверх в спальню и уложили в постель; здесь на тело страдалицы набросилась верная Миггс и принялась хлопотать вокруг нее.

А тайный смысл всего этого был тот, что миссис Варден хотелось ехать в Чигуэлл, но она не желала сознаться в этом, не желала делать никаких уступок мужу. Она хотела, чтобы ее умоляли и уговаривали ехать; только на этих условиях она готова была согласиться. И вот — уже наверху — начались бесконечные причитания и слезы, и мокрые компрессы на лоб, и смачивание висков уксусом, и нюхательные соли к носу, и прочее, и прочее. Наконец после патетических заклинаний Миггс, после подкрепления горячим коньяком, не слишком разбавленным, и разными другими сильно действующими средствами (страдалица принимала их сперва по чайной ложечке, но постепенно все большими дозами, и мисс Миггс за компанию тоже пила их в качестве предохранительной меры, ибо обмороки — вещь заразительная), после применения всех этих и множества других лекарств, которые можно глотать, но невозможно все перечислить здесь, после бесконечных утешительных тирад морального, религиозного и смешанного характера, после того, как слесарь сдался и униженно просил прощения, цель была достигнута.