Андрей Константинов - Не гламур. Страсти по Маргарите

• Название: Не гламур. Страсти по Маргарите
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-01590-5

Женщина, чтобы отомстить мужчине, способна на многое. Если ее опрометчиво оскорбит мужчина, она сделает все, чтобы стереть его с лица земли. А если оскорбленных девушек целых семь? Не сомневайтесь, убойная сила увеличивается даже не в семь, а в семьдесят семь раз.

Умные и красивые девушки создают модный глянцевый журнал с обманчиво игривым названием «Лапушки». Применив хитрость и чисто женскую смекалку, они разоряют своего обидчика и конкурента. Что им пришлось пережить, вступив на тропу войны, вы узнаете, прочитав этот необыкновенный роман.

---

– Коллеги… – слова директора словно утонули в омуте ожидания. Семен Семеныч посторонился, давая мне возможность встать рядом. Наверное, мы смотрелись, как бессмертное творение Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». – Предлагаю сейчас ситуацию не обсуждать, а разойтись по классам. Встретимся после уроков в кинозале. Тогда и выслушаем Екатерину Александровну. – Директор расправил плечи и вопрошающе посмотрел на коллектив. Коллектив был явно не удовлетворен исходом ожидания. Но – делать нечего, приказ есть приказ. И, нарочито не обращая на меня внимания, мои коллеги потянулись к выходу.

* * *

– Хочешь, я им всем скажу, что на этих фотках – не ты? – предложил мне после аутодафе, устроенного мне школьной и родительской общественностью, Костя. И добавил: – Уж я-то точно знаю, что на них – не ты. «Я помню все твои трещинки…» – затянул он любимую мной Земфиру.

– С ума сошел! Ты хочешь, чтобы меня посадили за растление малолетних? – содрогнувшись от одной только мысли о том, что Костя действительно может сказать «всем им».

– Во-первых, я уже не малолетний, – возразил Костя, готовящийся поступать на юридический, а потому различавший такие тонкости, как «малолетний» и «несовершеннолетний». – Мне уже почти семнадцать, и это существенно меняет дело.

Нет, это было бы совершенной катастрофой. Я и так была придавлена сознанием своей вины перед этим миром. А уж совращение учительницей своего ученика – это вообще ни в какие ворота. Хотя, конечно, это вопрос – кто кого совратил. И потом я – не старая дева, которая на малолеток бросается. А Костя – не прыщавый юнец, молящийся на свою молоденькую учительницу.

…Его я заметила сразу. И не только потому, что он был самым высоким в классе. На год старше своих одноклассников, он выделялся и полным отсутствием пиетета на лице, когда в класс вошли директор и я – в первый раз. Одиннадцатиклассники, еще по привычке советских времен, приветствовали нас стоя. Он встал неохотно, с ленцой, сразу возвысившись над остальными. Серо-зеленые глаза смотрели на меня не с тем все еще детским любопытством, которое сквозило в глазах других ребят. Его взгляд скользнул по моей фигуре, задержался на ногах (черт! – в очередной раз поздравила я себя с «удачной» мыслью надеть на свой дебютный урок костюм с юбкой выше колен). Густая черная бровь насмешливо-одобрительно поползла вверх. Я с трудом удерживала себя от желания схватиться за косу и начать расплетать-заплетать ее. Это было бы совсем не по-учительски.

– Здравствуйте! – ну вот, я почти справилась с охватившим меня волнением. То ли оттого, что наконец увидела свой класс, то ли – от этого совсем не мальчишеского взгляда.

* * *

Наши ежедневные «летучки» у Риты напоминали мне ведьминские сборища. Словно мы замешивали какое-то снадобье, которое должно было сделать нас счастливыми. Но, кажется, ведьмами мы были начинающими, а потому со снадобьем у нас как-то не складывалось. И счастья больше не становилось. Зато головной боли – хоть отбавляй. После того как мы поделили фронт журналистской работы, встал вопрос – где взять денег на все это. Нет, про зарплаты корреспондентов вопрос даже не вставал. Но аренда, компьютеры, полиграфия?!

Сегодня мы договорились поменять место встречи. Ритку залили соседи сверху, и теперь в ее квартире проходила ликвидация последствий чрезвычайной ситуации. Я шла к кофейне «Рико» на Чернышевской, где «ровно в пять!» меня должны ждать остальные члены нашей редакции. Пешая прогулка по кварталу, который я называла Литераторскими мостками (улицы Маяковского, Некрасова, Радищева, Рылеева, Пестеля, Белинского и т. п.), всегда поднимала мне настроение. Город уже зажигал огни, хотя до сумерек еще было далеко. Я свернула с Невского на улицу, названную именем Владимира Владимировича. Нет, не президента России, а товарища Маяковского. Но мне почему-то было милее ее прежнее наименование – Надеждинская. Жизнеутверждающее такое. Между прочим, очень многие не знали, что эта узкая, бегущая до самой Кирочной улица так красиво называлась. А я этим активно пользовалась. Например, когда мне не нравился кто-нибудь, кто набивался мне в провожатые.

– Ты где живешь? – спрашивал меня такой поклонник.

– На Надеждинской, – отвечала я.

– А где это? – этот вопрос был неизбежен в 95 процентах случаев.

– Вот когда узнаешь, где, тогда и увидимся в следующий раз.

Я даже стишок сочинила про Надеждинскую улицу:

По улице Надеждинской,
Надежды не тая,
Идем мы, одинокие
Друг с другом, – ты и я.

Наташка считала мое поведение снобизмом. Но однажды я засекла ее на использовании моего приема. И с тех пор упреки в снобизме перестали поступать в мой адрес. Кстати, Натка после случившегося со мной вот уже несколько дней не дает о себе знать. Я надеюсь, что она удавилась сознанием своей вины передо мной. Но видеть ее желания у меня не было. И, в общем, появляться ей сейчас передо мной было бы небезопасно. Я бы запросто могла ее убить. Несмотря на наши родственные чувства.

Иногда мне хотелось застрелиться оттого, что у меня есть сестра. Да еще близнец. Потому что порой мне очень хотелось, чтобы рядом со мной был брат. Желательно – старший. А вот родители по этому поводу совершенно не страдали. Папа, в отличие от представителей его пола, вовсе не молил Бога послать ему сына. Он почему-то был уверен, что у него будут две дочки. Правда не догадывался – что обе сразу. Они с мамой задолго до нашего рождения решили, что старшую дочь назовут Екатериной – в честь императрицы. И будет она старшая, умная и какая-нибудь там еще. А младшенькую будут звать Натальей – в честь Натальи Гончаровой-Пушкиной. И вот она-то будет красавицей – если вдруг старшей не повезет. В общем, две дочки у родителей появились, и обе они разом. С уже упоминавшейся разницей в минуту. Это, однако, никак не сказалось на задуманном раскладе.

Нас путали не только соседи и учителя, но иногда и родители. Мы как-то рано уяснили, что выглядеть одинаково – не только зло, но и польза. Индивидуальности, конечно, маловато, но зато какой простор для фантазии! Взрослея, мы становились все более изобретательными в наших выдумках. Тем более что с первого взгляда нас редко кто бы в них заподозрил – русоголовые девочки, словно списанные со сказочной Аленушки, производили ангельское впечатление. В сочетании с решительным характером и авантюризмом это была гремучая смесь…

* * *

– Где взять тетушку Чарли из Бразилии? – в который раз задались мы самым актуальным вопросом, собравшись в кофейне.

– Люся, ну это же элементарно! Находишь рекламодателя, расписываешь ему нас, в смысле журнал, в красках – и он рад будет у нас проявиться. – Рита горячилась, объясняя Пчелкиной, как ей казалось, прописные истины. – Особенно, если мы ему скидки дадим на первый номер.

Люся Пчелкина, наш бухгалтер и рекламный агент, оптимизма Лаппы не разделяла. Хотя бы потому, что имела о стоявшей перед ней задаче чуть больше представления, чем Рита.

– Нет, ну ты что, меня за дуру держишь? – Пчелкина начинала терять терпение. Ее голубые глаза стали метать молнии. Люся автоматически сунула в рот третью булочку со сливками. Роза меланхолично отодвинула от нее тарелку с пирожными. Пышная грудь Пчелкиной волнительно вздымалась. – Я и так уже ноги по самые уши стоптала. Ты этим рекламодателям сначала хотя бы оригинал-макет покажи – тогда они еще подумают. А так, на пальцах, – фигушки.

Бедная Мила рассказала, как она сегодня пыталась пробиться к медицинскому магнату Авазу Пчелидзе. Пчелкина надеялась, что хотя бы относительная схожесть фамилий поможет ей найти понимание у руководителя известнейшей в городе клиники красоты. Однако холеная секретарша («Ногти – как у вампирши, талия – осиная, ноги – от шеи растут!» – почему-то возмущалась наша Плюшка) цербером встала у двери Пчелидзе.

– Все рекламные контракты – через рекламный отдел, – ядовито улыбаясь и снисходительно глядя на пышные Люсины формы, сообщила секретарь.

В рекламном отделе Людмилу, естественно, не поняли. Посочувствовали, пожелали удачи нашему журналу – и попросили освободить помещение.

– Ая уже несколько статей написала, – с упреком глядя на Пчелкину, сказала Ника. – И куда? В корзину, что ли? Или я самоудовлетворением занимаюсь? Так у меня масса других вариантов.

– Ты бы, Никуся, пока бумагу не изводила, дорогая, – попыталась защитить раскрасневшуюся от обиды Пчелкину Роза. – У тебя вон связи – в шоу-бизнесе. Могла бы и сама подумать, где деньги найти.

В этот момент мимо кофейни, где мы сидели, медленно проехала инкассаторская машина. В наших глазах, как у Скруджа Мак-Дака, появились долларовые значки.

– Девчата! – мгновенно уловив, что наши мысли приняли опасное направление, одернула нас Рита. – Вы с ума сошли!

– Рита не ошиблась. Мы признались друг другу, что за время, пока бежевый броневик «Росинкаса» проплывал мимо окон кофейни, мысль о насильственном отъеме денег у инкассаторов промелькнула у каждой из нас. И это действительно походило на массовое сумасшествие. Да, женщина в отчаянии – страшное дело…