Белва Плейн - Пылающий Эдем

• Название: Пылающий Эдем
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-159-6

Открывая «Пылающий Эдем», вы сразу же становитесь участником всего, что происходит с его героями. В этой новой жизни у вас есть все – семья, друзья, взлеты и падения, тревоги и радости, любовь и ненависть. Магическое обаяние Плейн-рассказчицы не исчезнет даже после того, как вы перевернете последнюю страницу.

---

Однажды Патрик дошел до того места, где они жили. Он не ждал никаких открытий, поэтому и не был разочарован, увидев ту же картину, что и в других подобных деревнях в глубине острова: два ряда хижин, крытых жестью, козы, куры, копающиеся в маленьких огородах позади хижин. Кое в чем, правда, было отличие. Женщины толкли маниоку в посудинах из тыквы, а мужчины вырезали каноэ из ствола кедра. Отметив сходство и различие, он удовлетворил тогда свое любопытство. Теперь же оно снова поднималось в нем.

Он отправился в публичную библиотеку Коувтауна. Она оказалась небольшим помещением, в лучах солнца плясали пылинки. По счастью, здесь была энциклопедия и небольшое число книг по истории. Отобрав нужные книги, Патрик сел в затененной части комнаты и принялся делать выписки.

«Коренными жителями Подветренных и Наветренных островов были араваки, приплывшие на каноэ из нынешней Гайаны. Они были миролюбивыми людьми, занимались земледелием и рыболовством. Через много веков – никто не знает, как давно – следом за ними пришли карибы. Они, возможно, были выходцами из современной Бразилии. Это были совсем другие люди – воинственные и жестокие. Говорят, что слово каннибал берет свои корни в их языке.

Вполне доказано, что много тысячелетий назад, когда в районе Берингова моря существовал перешеек между Азией и Америкой, предки этих двух народностей пришли этим путем и медленно, постепенно рассеялись…»

Значит, это правда! Эти люди и китаец А Синг! Он заметил это! И это оказалось правдой!

Он продолжил чтение.

«Карибы уничтожили аравакских мужчин и взяли в жены их женщин… Многие поколения говорили между собой на языке карибов, хотя они понимали и язык араваков, на котором продолжали разговаривать женщины, мужчины никогда им не пользовались. Гамак – аравакское слово. И ураган тоже».

Ощущая, что делает открытие, Патрик остановился. Какое чудо-слово! Даже написанное слово ураган выглядело как скорость и разрушение. Несколько лет назад он пережил один – разрушенные до основания деревни, вырванные с корнем пальмы, ветер мчался с востока со скоростью 160 миль в час.

Он вернулся к книге.

«Европейцы купили остров у карибов за виски и дешевые украшения. Им было недостаточно владеть землей, они пытались поработить и местных жителей, но абсолютно безуспешно. Карибы так и не были обращены в рабство. Путем массовых и индивидуальных самоубийств они боролись с завоевателями».

Мужество и гордость! Патрик был глубоко тронут.

После недельных поисков он покончил с выписками, вернулся домой и сел за работу. Он писал целый день; когда спустилась ночь, он приладил лампу на прилавке в магазине и продолжал свой труд.

– Вот уже три дня ты ложишься за полночь! – жаловалась Агнес.

– Мне нужно, – терпеливо отвечал он.

Он уже выстроил все в голове, и теперь перо легко бежало по бумаге: история, приспособление к меняющимся условиям, повседневная жизнь…

«Часть кроны на самой верхушке пальмы похожа на кочан капусты. Ее листья могут защитить от самого сильного дождя.

… охотясь на игуану, знают, как загипнотизировать ее свистом.

… могут подстрелить рыбу из лука. Тетиву они делают из стеблей лианы, а наконечники стрел во время войны мажут ядовитым соком манцинеллы…

Первые исследователи рассказывают об их водных праздниках. Говорят, что они плавают так быстро, что могут догнать и заколоть акулу.

… по-прежнему плетут из тростника корзины, не пропускающие воду».

И об их божествах:

«Задолго до христианства они верили в одного главного духа добра, повелевающего вселенной. У них было и понятие зла, схожее с дьяволом первых христиан…

Заканчивая, хочу сказать, что больше всего я восхищаюсь их любовью к свободе. Думаю, что именно поэтому даже сейчас они не работают на кого-то. У них нет также общественных различий. Даже в наше время их вожди живут в таких же домах, что и остальные. Они никогда не понимали существующей у европейцев иерархии…»

Он закончил в последнюю ночь каникул. Аккуратно, без ошибок переписав работу, он лег спать усталый, но возбужденный, не зная, насколько ценно то, что он сделал.

Два дня спустя отец Бейкер вызвал Патрика в свой кабинет.

– Кто тебе помогал? – спросил он.

– Никто.

– Ты уверен?

– А кто мог бы? – просто ответил Патрик.

– Это работа, достойная стипендии, – сказал отец Бейкер. Он задумчиво перелистал страницы. – Я не ожидал такой вдумчивой работы. Ты, наверное, потратил много дней. Что тебя заставило взять эту тему? Можешь сказать?

Патрик колебался:

– Все началось из-за китайца А Синга. Я знаю его с четырех или пяти лет…

И он рассказал, как впервые задумался о внешнем сходстве китайца и индейца.

– Потом я стал думать, наверное, эти мысли всегда были со мной, о своих предках. Об Африке, хотя я представляю ее очень смутно. Потом я думал о церквах и маленьких английских деревнях, таких, как на картинке в учебниках. И о Сен-Фелисе, – он смутился, признавшись, что воспринимает окружающее в виде цветных картинок. Николас говорил ему, что люди, подобные Да Кунья – евреи, и они пришли сюда первыми. Странники, библейский народ – что их привело сюда?..

По мере того, как он продолжал, его речь набирала уверенность:

– Остров, на котором мы живем, такой маленький! Но здесь столько разных людей со всех концов света, они живут вместе и в то же время разделены, не знают друг друга. Я думал: неужели весь мир такой? Люди перебираются с места на место, являются частью друг друга, но не хотят этого.

Отец Бейкер смотрел на него так пристально, что Патрик остановился. Неужели он выглядит дураком?

Потом отец Бейкер отвел глаза. Патрик рассматривал вздувшиеся вены на висках, запачканную, потрепанную одежду, затем последовал за взглядом учителя – за окно, откуда с игровых полей доносились голоса соревнующихся.

Скоро я уйду отсюда, подумал он, и почувствовал боль. Уйдет от книг и друзей, от человека, сидящего здесь.

Отец Бейкер повернулся к своему столу, взял карандаш, начертил какую-то круглую фигуру, потом заговорил:

– Что ты собираешься делать со своей жизнью, Патрик?

– Ну, я думаю найти работу… – Он полагал или, скорее, его мать полагала, что он может обратиться в «Барклиз банк». Там работали клерки с достаточно светлой кожей. – Может быть, в банке, – закончил он.

– Ты этого хочешь?

И в это мгновенье он осознал, что давно подспудно желал совсем другого.

– Чего я по-настоящему хочу, так это учить. Учиться самому и учить. Как вы… но… не как священник, – запинаясь закончил он и понял, что, кажется, проявил бестактность.

– Я понял. Ты без труда получишь разрешение преподавать в начальных классах, когда закончишь школу. Но такому, как ты, нужно ехать в Англию, в университет. Было бы неплохо, если бы ты смог поехать туда вместе со своим другом Николасом, а?

Конечно, неплохо. Но, может быть, отец Бейкер не знал, как он беден? Может, он думал, что Патрик – это второй Николас?

Но нет:

– Без сомнения, часть расходов покроет стипендия.

Этого будет недостаточно. Мысли его побежали, но он одернул себя. Ничего не выйдет. Чего бы он ни захотел, этого всегда будет больше, чем он сможет себе позволить.

– Что ж, подумай об этом, – произнес отец Бейкер и поднялся.

Эта новая мысль не давала Патрику покоя. Он даже не поделился ею с Николасом. Отчасти потому, что был довольно скрытным, даже с лучшим другом, отчасти потому, что был реалистом и не собирался тратить время на пустые разговоры. Но он пошел на пристань и смотрел на корабли и даже на рыбачьи шхуны с неизвестной ему прежде тоской.

Как-то вечером дома он вдруг сказал:

– Учитель считает, что моя работа о карибах отличная.

– Очень хорошо, очень хорошо, – кивнула Агнес.

– Он полагает, что мне следует поехать в Англию. В университет.

– Он полагает? Может, он и денег на это даст?

– Я могу получить стипендию.

– А остальное?

– Я не знаю.

– Ну и я не знаю. Думаю, что ты останешься здесь, подыщешь хорошую работу и будешь вполне доволен. И выкинешь из головы все глупые мысли.

Патрик покраснел. Разумеется, все это только фантазия, то, о чем надо забыть. Но он не мог. Он думал о мисс Огилви, не слишком-то образованной, заставлявшей зазубривать имена европейских королей и генералов и ничего не рассказывавшей о великом «темном континенте», выходцами откуда были ее ученики. Он сравнил ее с учителями школы для мальчиков и был поражен. А ведь там, в Кембридже, все знания мира: они собраны, они ждут, но только немногие могут пользоваться ими! Он подумал о рабочих на плантациях, которые не знают ничего. Интересно, те, кто живут в больших домах, такие, как старый мистер Кимбро или… или Тэрбоксы из Драммонд-холла, может и они невежественны по-своему, не знают ничего, что лежит за стенами их красивых жилищ.

Его охватила холодная безнадежность.