Доминик Данн - Строптивая

• Название: Строптивая
• Автор: Доминик Данн
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-162-6

Запутанный клубок личных взаимоотношений образует драматическое содержание романа Д. Данна. Атмосфера корыстного расчета и уязвленного самолюбия оказывается губительной для богатой, одаренной натуры.

---

– Я прихожу сюда, чтобы расслабиться. И вовсе не желаю, чтобы это злющее отродье лаяло на меня, – говорил Жюль, уставившись на собаку и тяжело дыша.

– Эта собака Фей Конверс, Жюль. Она заходит ко мне в гости, – ответила Фло, подчеркивая известность имени хозяйки собаки, что, но ее мнению, должно было усмирить ярость как ее любовника, так и собаки. Фло с большим удовольствием упоминала имя Фей Конверс в разговорах, особенно после того, как узнала, что Фей – ее ближайшая соседка. Тот факт, что знаменитая кинозвезда даже не знает о ее существовании, не играл для нее роли.

– Иди сюда, непослушная собачонка, и перестань лаять, – сказала Фло Астрид, показывая рукой, чтобы собачка заняла место рядом с ней на ее заново обитой софе, материал на которой, как ей рассказала Нелли Поттс, был в точности такой же, как на мебели в гостиной Роуз Кливеден.

– Убери ее отсюда, – зло сказал Жюль, указывая на Астрид. – Не хочу здесь никаких собак.

После этого Фло, заслышав шум машины Жюля на подъездной дорожке, отсылала Астрид через дыру в живой изгороди во двор к Фей Конверс, опасаясь, что Жюль запретит ей общаться с Астрид. Собачка стала играть важную роль в жизни Фло. Каждое утро по возвращении с собраний «анонимных алкоголиков» Фло свистом звала Астрид, и собака через известную ей дыру в изгороди, отделявшую участок Фло от участка Фей Конверс, прибегала на ее зов. Видно было, что собаку ее хозяйка мало ласкает, а потому Фло без устали носила ее на руках, гладила, разговаривала с ней. Она купила для нее специальную миску и разного сорта собачьей еды. Ей нравилось брать с тарелка кусочек еды и подбрасывать его в воздух, чтобы Астрид ловила.

Частенько Глицерия приходила к ней, чтобы выпить чашечку кофе или стакан чая со льдом, в зависимости от погоды, и поболтать. Фло, жадная до новостей о своей знаменитой соседке, восторженно внимала пикантным подробностям, которые Глицерия рассказывала ей о Фей Конверс. Иногда по ночам, оставшись одна, Фло наводила бинокль на дом Фей Конверс и наблюдала за кинозвездой (если она была в городе), принимавшей нескончаемый поток гостей. Как хотелось Фло Марч оказаться среди знаменитых и изысканных людей, но она прекрасно понимала, что ей предназначена только одна роль – роль любовницы Жюля Мендельсона.

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 13.

«Еще я занималась теннисом. Я выросла в окружении, где не играют в гольф или теннис. Что касается тенниса, то мне всегда представлялось, что эта игра для людей «первого сорта». И еще мне нравилась одежда для тенниса: короткие шорты, кепка с козырьком. Поэтому по утрам, три раза в неделю, я брала уроки тенниса на корте отеля «Беверли-Хиллз». И знаешь, что? У меня очень хорошо получалось. Инструктор по теннису говорил, что у него никогда не было ученицы, которая бы так быстро освоила эту игру.

Когда Фей Конверс уехала на выездные съемки очередной ее картины, Глицерия сказала, что я могу без проблем пользоваться кортом Фей, которой был расположен рядом с домом. Для меня это было все равно, что иметь свой собственный корт. Но проблема все-таки существовала: мне не с кем было играть.»

ГЛАВА 14

Для Гектора Парадизо было бы непостижимым представить, что его когда-нибудь забудут, ведь пока он был жив, то все в нем нуждались, он всегда был заметной фигурой, всегда о нем говорили, его одинаково любили и ненавидели. Но факт оставался фактом: после его кончины память о нем стала быстро исчезать, поскольку после себя он не оставил людям ничего, что напоминало бы о нем: ни наследников, так как никогда не был женат, ни дела, так как никогда серьезно ничем не занимался. Не осталось у него и родственников, если не считать племянницы.

Сидя в постели, больная Роуз Кливеден не переставая говорила по телефону. Отвязаться от нее было невозможно. В монологи вмешивались лишь звуки кубиков льда, ударяющиеся о стенки бокала.

– Недавно кто-то спросил меня: «Ты помнишь Гектора Парадизо?» Боже мой! Представь только, если когда-нибудь дорогой Гектор услышал бы, как спрашивают «Ты помнишь Гектора Парадизо?» Ты слушаешь меня, Камилла?

– Да, я слушаю, Роуз, – ответила Камилла.

– Тогда скажи что-нибудь.

– Могу повторить то, что сказала пять минут назад, Роуз: я должна повесить трубку.

Филипп поцеловал Камиллу на прощанье.

– Как бы мне хотелось пойти с тобой, – сказала Камилла.

– Никудышная идея, – сказал Филипп.

– Просто хочется посмотреть, как выглядит порнозвезда, – сказала Камилла.

– Подумать только, как вы изменились, миссис Ибери, – сказал Филипп.

Когда Лонни Эдж давал согласие на встречу с Филиппом Квиннеллом в кафе «Вайсрой» на Сансет-Стрип, то поставил условие: никаких разговоров о Гекторе Парадизо. Филипп согласился.

– Речь пойдет о рукописи, что есть у тебя. Рукописи Бэзила Планта, – сказал Филипп. – Почему ты ее не принес?

– Не могу допустить, чтобы эта рукопись исчезла из моего поля зрения, приятель, – сказал Лонни. С тех пор, как Филипп Квиннелл намекнул, что рукопись может стоить уйму денег, он стал рассматривать стопку измятых листов как чулок с деньгами, на черный день. С распространением СПИДа желающих поразвлекаться с мальчиками становилось все меньше, и Лонни, возраст которого приближался к тридцати, начал подумывать о своем будущем. Рукопись он убрал со стола в гостиной, положил в папку и спрятал за стопкой сорочек в гардеробе.

Керли, управляющий кафе «Вайсрой», где когда-то работала Фло Марч, кивнул Лонни, когда тот вошел в кафе.

– Давненько тебя не было видно, – сказал он. Лонни кивнул в ответ.

– Пришел повидаться с мистером Квиннеллом, – сказал он, осматривая помещение опытным глазом.

– Он ждет тебя в кабине номер тринадцать, – сказал Керли.

– Бывшая кабинка Фло, – сказал Лонни.

– Точно. Скучно здесь без рыжей. Она разбогатела, как я слышал.

Когда Лонни сел за столик Филиппа, они заказали кофе подошедшей официантке.

– Хочешь позавтракать? – спросил Филипп.

Лонни родился в бедной семье и привык не отказываться от предложения получить что-нибудь за чужой счет, и сейчас, несмотря на то, что он уже завтракал, ответил утвердительно:

– Конечно, закажи мне несколько пирожных, яичницу с ветчиной, гренки. Пожалуй все.

– Значит, ты не принес?

– Что?

– Рукопись Бэзила Планта.

– Я же сказал, что не хочу упускать ее из виду.

– Но я не могу сказать, стоит ли она чего-нибудь, пока не прочту, – сказал Филипп.

– Я думал, что ты прочел ее у меня дома, пока я принимал душ.

– Я только на минуту взглянул на нее. Я думаю, что она и есть та рукопись, пропавшая рукопись знаменитого романа, но я должен знать это наверняка, прежде чем делать какие-то выводы. Ты не заметил, на страницах есть какие-нибудь пометки?

– Какие пометки?

– Записи? Вставки? Что-нибудь в этом роде. Написанное на полях от руки?

Лонни пожал плечами.

– Не знаю. Вообще-то я даже никогда не читал всю эту чертовщину. Как ты думаешь, сколько она стоит, если окажется тем, чем ты думаешь?

– Не могу сказать. Только три главы рукописи опубликованы, остальное после смерти Бэзила не смогли найти.

– Бэзил был жуткий пьяница. Когда пьет, становится совсем плохим. В остальное время был лучшим парнем на свете. И все-таки, хотя бы приблизительно, сколько она может стоить, как ты думаешь?

– Не знаю. Могу только предполагать. Может быть, и много, но я должен быть уверен, что это не подделка, прежде чем заняться ею.

Объясняя Лонни все сложности идентификации пропавшей рукописи, Филипп поднял глаза и увидел Жюля Мендельсона, входящего в кафе с «Уолл-стрит Джорнэл» в руке. Лонни, сидевший спиной к входу, не видел его. Филипп проследил, как Керли, разговаривал с Жюлем словно с хорошо знакомым, но уважаемым человеком, провел его к столику у окна. Сев за стол и развернув на нем журнал, Жюль принялся за чтение. Он даже не взглянул на подошедшую официантку, которая поставила перед ним чашку кофе.

– Извини, – сказал Филипп Лонни, когда к ним подошла официантка, принесшая завтрак для Лонни. – Я сейчас вернусь.

– Это там, оранжевая дверь рядом с кассой, – сказал Лонни, показывая, где находится мужской туалет.

Филипп кивнул и направился к туалету. Через минуту он вышел и подошел к столику Жюля.

– Мистер Мендельсон, – сказал он.

Жюль оторвал взгляд от журнала, но сделал вид, что не узнал Филиппа.

– Я Филипп Квиннелл, – сказал Филипп.

– Да, – сказал Жюль, продолжая читать и всем видом показывая, что вести с ним разговор не намерен. Он возненавидел Филиппа с того дня, когда статуэтка балерины Дега упала и потрескалась, в чем, по его мнению, был виновен Филипп, а не его собственная раздражительность.

Словно прочитав его мысли, Филипп сказал:

– Я сожалею об инциденте со статуэткой балерины Дега. Я написал миссис Мендельсон записку с извинениями.