Леонид Каганов - День академика Похеля (сборник)

• Название: День академика Похеля (сборник)
• Автор: Леонид Каганов
• Жанр: Юмористическая фантастика

Кто мы?

Каково наше место во Вселенной?

Что ждет нас впереди?

На эти вопросы в рассказах нового сборника Леонида Каганова отвечают не только люди, но и роботы, инопланетяне, ангелы, демоны, боги — и даже микробы.

Иногда это очень серьезно.

Иногда — очень смешно.

И всегда — неожиданно!

---

— Склад? — переспросило существо. — Я совсем запутался. Значит, Гамнилин тоже не профессиональный певец?

— Ты меня уже затеребил, зеленый! Чего ты пристал? Не нравится — никто тебя сюда не звал, включи себе радио и слушай вон группу «Дюзы-Юзы»! Это, по-твоему, профессионально, да? Да? Ты скажи, да?!

— Темнеет уже… — дипломатично помолчав, сказало существо.

Бородач оглядел поляну. Действительно, темнело. Поляна была заполнена людьми — они шумели, смеялись, ставили палатки и ходили от костра к костру. По бревнам на ярко освещенной сцене ползал человек, разматывая шнуры.

— Раз! Раз!!! — вдруг прозвучал сверху железный голос. — Проверка! Слышно меня?

Бородач поежился и повернулся к зеленому.

— Холодает. Идем к нашему костру греться! У нас еще должно было много остаться…

Они подошли к костру и сели на бревнышко. Бородач протянул к огню сапоги и ладони, а зеленый вытянул перепончатые лапки. Вокруг костра ходил народ, то присаживаясь рядом, то уходя. По ту сторону огня толстячок с тесемкой старательно выводил тоненьким голосом: "Ты носи, носи мою бутылочку, позови допить, когда вернусь…"

— Пародия на Лысых, — бородач поймал вопросительный взгляд зеленого. — Обалденно смешная.

— А почему никто не смеется?

— А потому что все уже слышали. Ее Гамнилин когда-то сочинил. Потом Шопин на него писал пародию: "Ты вози, вози цистерны с водкою!" А потом Лысых на Шопина писала: "Ты дави, дави цистерной Шопина!", а Гамнилин ей в ответ… Хотя чего я рассказываю? Сам сегодня услышишь, и не раз. Поцарапов!!! — вдруг заорал бородач через костер. — Поца!! Слышь? Спой цистерны человеку! Ну, не человеку, а этому…

— Ась? — Толстячок охотно прервался. — Цистерны? А ты слова помнишь? Я не помню.

— Ну тогда лося спой!

— Лося у меня гитара не строит.

— Как она может не строить?

— Там третий аккорд в припеве, а у меня третья кнопка не работает. Во! — Толстячок энергично пощелкал мизинцем по клавише, гитара действительно молчала.

— Тьфу… Ну, спой тогда хоть чего-нибудь!

— Так я и пою чего-нибудь, а ты перебиваешь. — Поцарапов снова надавил верхнюю кнопку на грифе. — Мою бутылочку… Позови допить, когда…

Бородач налил полкружки и протянул зеленому:

— На!

— Спасибо, не пью.

— Дурак, что ли? Это спирт разведенный! — удивился бородач.

— Не пью, извините.

— Ну ладно, твое здоровье! — Бородач взмахнул кружкой и выпил.

Стемнело. Поляна стала казаться лабиринтом, а расстояния между кострами — огромными. Из темноты вышла девушка с рваными коленками и положила руки на плечи бородатому:

— Пойдем к сцене, уже начали!

— Иди, я подойду! — отмахнулся бородач.

— Тогда дай фонарик!

— Не знаю, поищи возле мисок!

Девушка ушла.

— Скажите, — произнес зеленый, — а часто вы так собираетесь?

— Ага! — оживился бородач. — Понравилось? Ну так слушай. В следующие выходные будут «Огоньки» на Сатурне, а в Центавре будет «Распоклюй». Затем — «Больнушник» на пятьдесят втором парсеке. Запоминаешь? Потом выходные свободные, ничего не будет. Хотя что я говорю? Это же будет третье число! День рождения Гамнилина на Млечном, и там же, но парсеком левее, — «Е-Бэ-Дэ». Только не большое «Е-Бэ-Дэ», а маленькое «Е-Бэ-Дэ», которое Ракетчик делал. А там уже через неделю — слет памяти Кузина Ивана Гавриловича.

— Соболезную, — кивнуло существо. — Хотя не довелось знать Кузина…

— Да вот он стоит с мобильником! — Бородач ткнул пальцем.

Возле костра топтался маленький лысый дядька в пестрой штормовке, похожей на пижамку. Мизинцем одной руки он заткнул себе ухо, а к другому уху прижимал нуль-мобильник.

— Чего?! — выкрикивал он, переминаясь с ноги на ногу. — Я у костра. Какого? Нашего! Вы первое осколочное прошли? Верхние слои прошли? Чего?! На поляне уже? Идите сюда! До сцены — и повернуть прямо! Я иду вас встречать! — Кузин ушел в темноту.

Зеленое существо почесало лапкой за фасетками.

— А почему тогда слет памяти?

— Это старая шутка, что у Гаврилыча с памятью плохо. Он же самый старый КСПшник, уже лет тридцать на слеты летает…

— А давно начались слеты?

— Щас скажу… — Бородач задумался, отложил кружку и начал загибать пальцы. — Два, три… Лет четыреста точно!

— Насколько мне известно, четыреста лет назад ваша раса не умела летать? — осторожно спросил зеленый.

— Ну, значит, триста!

— Тоже еще не умели…

— Ну, значит, по Земле съезжались! — бородач стукнул пустой кружкой по колену.

— Значит, это были съезды, а не слеты?

— Зеленый, запарил! — Бородач потянулся за бутылкой и упал с бревна.

Зеленый попытался его поднять, но не смог. Помог рослый детина в тельняшке с могучим рюкзаком на плечах, появившийся вдруг из темноты.

— Гаврилыча никто не видел? — спросил он, рывком усадив бородача на бревно.

— Где-то здесь ходит, — кивнул бородач.

Детина вынул мобильник и поднес его к уху:

— Гаврилыч! Это Павлушка! Ну ты где?! Я?! Здесь. Не знаю, у чьего-то костра. Дошел до сцены и повернул, как ты сказал. Чего? Иду, — и ушел в темноту, откуда доносились неразборчивые аккорды, усиленные далекими динамиками.

А вместо него из темноты вышел усатый парень и рухнул возле огня.

— Где моя палатка? — Он обвел сидящих мутным взглядом.

— А ты кто? — удивился бородач.

— Я… уже никто, — сказал парень, обернулся к огню и долго смотрел на него.

— Ресницы спалишь, — сказала девушка с рваными коленками.

— Это не мой костер, — сказал парень задумчиво и поднял глаза. — Мутант где стоит?

— Что?! — удивились присутствующие.

— Мутант. У него такая зеленая палатка из ракетного чехла. Где его костер?

— Не знаю такого чехла, — сказал бородач.

— Колька Мутант! С ним еще Дрондель, Полимерыч и Конь с женой!

— Полимерыч вот спит в палатке. А Конь… Конь сейчас на слете «Бабуинов»! Восточный сектор Галактики!

— А здесь чего?!

— А здесь Майский слет! Седьмая Водолея.

Парень долго молчал, затем перевернулся на живот и снова уставился на огонь.

— Братцы, а как же я здесь оказался? Сидели с Мутантом и Конем на слете «Бабуинов», отошел от костра в лопухи, вернулся… и это… Водолея — это где? — Парень зевнул, закрыл глаза, подвигал челюстью и уснул.

— В палатку бы его, — сказал бородач с сомнением. — Как ты думаешь, зеленый?

— Присоединяюсь к этому мнению, — кивнуло существо.

— Только не в нашу! — капризно заявила девушка с рваными коленками, — Вообще пойдем к сцене! Уже Лысых поет! Я хочу Лысых послушать!

— Лысых громко поет, отсюда услышим, — отмахнулся бородач.

— А после нее Шопин и Гамнилин будут! — не унималась девушка.

— Отвянь! — рявкнул бородач и повернулся к зеленому. — Понимаешь, зеленый, КСП — это жизнь! — Он обвел нетвердой рукой поляну, лес и спящее тело. — Я с десяти лет на слетах! — Он провел рукой по груди, вороша слои нашивок с датами. — Эти пыльные города, эти… тьфу! Вот я верстальщик! Понял? Я всю неделю сижу у монитора, в кабинете на стройке! Возле раскаленного котлована! Целые дни программирую эти долбанные конфигураторы и верстаю жилые дома из вонючей плазмы! А потом наступает пятница! И я сбрасываю эти кальсоны, этот галстук офисный и достаю штормовку! Кидаю в рюкзак пачку быстрорастворимой и два флакона спирта, сажусь на свой служебный…

— Э-э-э! — потряс его за плечо внезапно появившийся Иван Гаврилович. — С кем это ты разговариваешь? Павлушку не видал?

— Где-то здесь ходит, — отмахнулся бородач и снова повернулся к зеленому.

Иван Гаврилович вынул мобильник и заткнул мизинцем одно ухо.

— Алло! — закричал он, удаляясь в темноту мелкими шагами, — Ну ты где?! У какого костра? У Гамнилина? Это не мой! Мой левее! Иди к сцене и прямо! Я встречу! Гамнилину привет! Не, не буди!

— Скажите, — зеленый подергал бородача за рукав штормовки. — Если я правильно понимаю, вы не профессиональные туристы, не профессиональные музыканты, а собираетесь на природе, просто чтобы…

— Кто бутылку взял?! — грозно перебил бородач, шаря рукой под бревном.

— Хватит пить! Пойдем к сцене! — закричала над его ухом девушка с рваными коленками. — Шопин и Гамнилин уже начали, слышишь?

— Ну пошли, — бородач встал и покачнулся.

Девушка поддержала его, чтобы он не упал в костер, хотя сама стояла не очень твердо.

— Пошли — значит пошли! — решительно кивнул бородач и обернулся к зеленому. — Где фонарь? Черт с ним, без фонаря найдем!

Найти сцену удалось довольно быстро. Возле сцены на свинцовых щитках сидели и лежали люди. Много людей. Некоторые спали, некоторые обнимались, некоторые слушали, держа в руках кружки. Между телами зигзагом скакала здоровенная черная псина, а за ней с визгом носились дети в маленьких тельняшках и штормовках, измазанных рыжей глиной. В задних рядах возвышался седой человек в могучих очках, на лице его была мечтательная улыбка, а поднятая рука уверенно сжимала меленькую камеру, направляя ее на сцену.