Миермилис Стейга - Последняя индульгенция

• Название: Последняя индульгенция
• Автор: Миермилис Стейга
• Издательство: Лиесма
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-410-00684-4

Повесть М. Стейги «Последняя индульгенция», занимательная и остросюжетная, касается важных нравственных и социологических проблем. Книга основана на документальном материале и погружает в атмосферу безнадежной фатальности, царившей в советской торговле

---

Дверцы кабины грузовика распахнулись. Уступс вышел, захлопнул дверь и пересек улицу. За ним из машины вылезли Пуце и еще двое мужчин среднего роста. Стрелниекс внимательно всматривался. Потом воскликнул:

– Второй, ну да, второй, и рост, и походка, и… и… одним словом, он!

Стуча сапогами, вошли люди с улицы. Взгляд Уступса выражал боязнь и вопрос. Пуце искоса взглянул на Стабиньша, тут же отвел взгляд и уставился куда-то в угол комнаты. Остальные двое остались у двери.

Розниекс присел к столу, вынул из сумки бланк протокола и приготовился писать.

– Итак, опознали вы кого-нибудь? – обратился он к старику.

– Узнал. Как не узнать! – Старик был явно доволен тем, что может оказать помошь. – Вот этот и есть, – Указал он пальцем на Пуце.

– Значит, все же Пуце, – глухо проговорил Стабиньш. – Так и запишем. – От его самоуверенности не осталось и следа, он был словно ошеломлен неожиданным результатом.

Пуце бросил сигарету, придавил ее каблуком. Глаза его сузились, взгляд зажегся.

– Ну нет! – процедил он сквозь зубы. – Это вы мне не пришьете. Я здесь не был и машину не трогал.

– А где вы были в ту ночь? – в Стабиньше снова пробудился охотничий азарт, он уже забыл о неудаче с Уступсом: теперь в центр событий выдвигался Пуце.

Тот, сердито втянув голову в плечи, исподлобья смотрел на Стабиньша.

– Спал дома. Выпил.

– Кто может подтвердить?

– А почему это надо подтверждать?

– Значит, доказать ничем не можете.

Розниекс предоставил Стабиньшу вести допрос. «Алиби в определенном смысле опасно, – подумал он, – преступник может заранее подготовить себе алиби, и мы нередко на это попадаемся. Но обычно никто не может сказать, что он делал в такой-то день и час, если это не связано с какими-то событиями, оставшимися в памяти».

– Эдгар Пуце! – услышал Розниекс голос Стабиньша. – Вы задержаны и поедете с нами!

«Может, и правильно», – Розниекс пожал плечами и вместе с другими покинул квартиру старого Стрелниекса.

XXIII

Деревья уже совсем обнажились, стояли голые, темно-серые – как асфальт, как тротуары, как небо и каменные стены. «Эта улочка называется Зеленой, – подумал Ромуальд. – Почему не Серой? Есть такая песенка про оранжевое солнце, оранжевые деревья, оранжевый дом, мать, детей… А почему не поют о серых улицах? Откуда только такие глупые мысли!» – оборвал он себя, подошел к подъезду и остановился.

Странное ощущение было у него с самого утра. Он словно ждал чего-то, надеялся: что-то случится. После смерти матери дома возникла пустота, которую ничто не могло заполнить, даже увлечения молодости. С Даной он больше не встречался. Он словно увидел ее в новом свете, и она показалась ему бесчувственной, чересчур эксцентричной и легкомысленной. Ромуальд не понимал только, почему не видел всего этого раньше.

Лубенс звонил несколько раз, приглашая Ромуальда в гости. Ромуальд отговаривался отсутствием времени, хотя вечерами времени было как раз навалом. Он беспокойно расхаживал по комнате, брал что-нибудь с полки, разглядывал, ставил на место – и так весь вечер. Когда уставал – садился на диван и долго сидел, закрыв глаза. В голове была какая-то мешанина. Хотелось уехать куда-то далеко – то ли на север, строить линию электропередачи, то ли в таежную экспедицию. Он не мог читать, начинал книгу и откладывал недочитанную, брал другую – бросал и ее, в нем жило непонятное беспокойство, мешавшее ему прийти в себя.

Он спохватился, что все еще стоит у чужого дома и не знает, что делать. Однажды он уже приходил сюда, постоял так – и вернулся домой. Потом злился на себя за нерешительность. Нет, на этот раз он все же войдет.

Что ж такого: человек приглашает в гости, приглашает настойчиво. Но что он станет делать в гостях, зачем нужен он чужим людям? Лубенс раз-другой навещал Ромуальда, но никаких интересных разговоров при этом почему-то не получалось. Ромуальду не хотелось ни говорить, ни поддерживать разговор. Лубенс понял, что попытки утешить юношу были напрасными, и больше не приходил.

Ромуальд медленно отворил тяжелую парадную дверь. В подъезде было просторно, лестница – широкая и удобная. Дом строили, видно, на совесть, не жалея ни материала, ни места, строили надолго, и он дышал аристократическим покоем.

Ромуальд стал подниматься по лестнице. Вдруг странное беспокойство вновь охватило его, и он пустился бегом. «Наверное, раньше здесь проходили дамы в кринолинах, они не спешили», – пришло ему в голову. На половине лестницы он вспомнил, что мог воспользоваться лифтом.

На пятом этаже он остановился. Собрался с духом и позвонил.

В прихожей послышались мягкие шаги, дверь отворилась.

– О, Ромуальд! – улыбка Лубенса выражала радость и доброжелательство. – Собрались, наконец! Входите же!

Прихожая была невелика, но отделана по-современному. Отворилась застекленная дверь справа, из нее вышла моложавая темноволосая женщина с большими, выразительными глазами. Она была в черной шелковой пижаме, расшитой красными драконами. Женщина, не скрывая интереса, оглядела Ромуальда.

– Здравствуйте, – смущенно поздоровался он. – Простите за слишком раннее посещение!

Женщина снова пытливо глянула ему в лицо, оставаясь на том же месте, у двери.

– Здравствуйте, – ответила она необычно низким голосом. – Очень приятно, что вы пришли.

Лубенс почему-то не стал знакомить их. Он обнял Ромуальда за плечи и подтолкнул к другой двери, слева. Женщина осталась в коридоре. Ромуальд почувствовал себя неловко. Возникло ощущение, что здесь не все в порядке. Об этом свидетельствовал и кабинет Лубенса: на столе валялись бумаги и книги, на краю – недопитая чашка кофе, на диване – неубранная постель. Лубенс, в светлой пижаме, быстро скомкал белье и засунул в книжный шкаф.

«Наверное, обычно на этом диване не спят. Если они поссорились, зачем же было звать меня в гости?»

Лубенс словно угадал его мысли.

– Не обращайте внимания, Ромуальд. Семейная жизнь – сложный ребус, бывает всякое. Но вы мой гость, давно жданный, и пусть остальное вас не волнует. Завтракали?

– Конечно.

– Тогда можем спокойно поговорить. Садитесь, – он указал на кресло, сам сел на диван.

– Где вы пропадали? Я в столовой все глаза проглядел, ожидая вас, – продолжал он. – Что, действительно, некогда? Работали?

Ромуальд дернул плечом.

– Пришлось много заниматься, – соврал он.

– Ну и как? Стипендию получили?

Ромуальд кивнул.

– Но на нее не проживешь. Не могу ли я помочь? Мы ведь давно знакомы, почти друзья. Будете зарабатывать – отдадите. В жизни и так приходится.

Ромуальд вдруг вспыхнул, ощутил в себе упрямство.

– Я не помощи просить пришел, и не за сочувствием.

– Ну, ну, зачем сразу так круто! – Лубенс встал, положил руку на плечо Ромуальда. – Я ведь хотел, как лучше. Во сколько вы заканчиваете в университете?

– В два часа, – не сразу понял Ромуальд.

– Я поговорю с начальством, устроим вас на работу, во вторую смену. Идет?

– А что за работа? – несмело спросил Ромуальд. – Я ведь почти ничего не умею.

– Никто не родился на свет мастером. Научишься.

Будешь работать у меня. Я тебя не обижу. – Лубенс перешел на «ты» и удовлетворенно рассмеялся. – Когда будет много занятий, сможешь и не приходить – отработаешь в каникулы.

– А другие согласятся? Может быть, лучше перейти на вечернее отделение? – усомнился Ромуальд.

– У нас никто с хронометром не ходит. Главное – чтобы дело было сделано. О вечернем отделении пока не думай. Важно, чтобы не пришлось потерять год. А теперь давай собираться, – Лубенс подошел к окну. – Еще не льет. Сходим в художественный музей. Сегодня открывают выставку Крауса. Слышал такое имя?

Когда они выходили, женщина, уже переодевшаяся в темно-коричневый брючный костюм с напоминавшей французскую матросскую шапочкой на голове, стояла в прихожей перед зеркалом.

– Всего хорошего! – смущенно простился Ромуальд.

– До свидания! – она помахала рукой.

Лубенс, пробормотав что-то, пропустил Ромуальда вперед. На улице оба некоторое время шли молча. Потом Лубенс, как бы невзначай, спросил:

– Да, кстати: нашли шофера, который сбил твою мать?

– Нет еще. Ищут.

– Вот так милиция. Не могут одного пьяницу найти.

– Пьяницу? – Ромуальд остановился. – Почему вы решили, что это был пьяница?

– Я ничего не решил, – улыбнулся Лубенс. – Я просто не знаю. Есть что-нибудь новое вообще?

Ромуальд поколебался.

– Это не пьяница был, пьяницу давно схватили бы, – сказал он. – В том и беда, что на маму напали специально – вызвали в Пиекрастес, там подкараулили и убили. Умышленное убийство, – голос его дрогнул.

– Кто вам сказал? – Лубенс был поражен. – На похоронах ведь все говорили о несчастном случае!

– Какой несчастный случай, если даже сумочка с деньгами и документами пропала. Нигде ее не нашли, дома ее тоже нет.