Робин Апдайк - Саддам Хусейн

• Название: Саддам Хусейн
• Автор: Робин Апдайк
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999

В книге рассматривается история бурной политической карьеры диктатора Ирака, вступившего в конфронтацию со всем миром. Саддам Хусейн правит Ираком уже в течение 20 лет. Несмотря на две проигранные им войны и множество бед, которые он навлек на страну своей безрассудной политикой, режим Саддама силен и устойчив.

Что способствовало возвышению Хусейна? Какие средства использует он в борьбе за свое политическое выживание? Почему он вступил в бессмысленную конфронтацию с мировым сообществом?

Образ Саддама Хусейна рассматривается в контексте древней и современной истории Ближнего Востока, традиций, менталитета л национального характера арабов.

Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических, философских и политологических специальностей, на всех, кто интересуется вопросами международных отношений и положением на Ближнем Востоке.

---

Более того, не прошло и 36 часов после вторжения, как иракская общественность узнала, благодаря сообщению СРК, что их доблестные вооруженные силы исполнили «свой честный национальный и панарабский долг» по защите Кувейта и их вывод из эмирата должен начаться 5 августа, «если не возникнет угрозы безопасности Кувейта и Ирака». Это поспешное заявление было продиктовано глубоким беспокойством, что ярко показывало резкое отрицание того, что решение вывести войска последовало в ответ на «пустое высокомерие, проявляемое здесь и там заинтересованными сторонами, чьи мнения нам совершенно безразличны»; из иракского предупреждения было также видно, что «любой напавший на Кувейт или Ирак будет встречен с решительностью и рука его будет отрублена от его плеча». 5 августа Ирак объявил, что вывод войск начался.

Особый упор в примирительной кампании Саддама делался на отрицании какой бы то ни было возможности акта агрессии со стороны Ирака против Саудовской Аравии.

— Некоторые информационные агентства поместили вымышленные сообщения о том, что они называют приближением иракских войск к саудовской границе, — говорилось в официальном сообщении. — Ирак категорически отрицает эти сфабрикованные сообщения. Верх тенденциозности смешивать Саудовскую Аравию, братскую страну, с которой у нас нормальные сердечные отношения, и Кувейт.

Это сообщение было быстро доведено до глав арабских государств, особенно Египта и Саудовской Аравии, высокопоставленными официальными лицами. Что еще важнее, оно было прямо передано президенту Бушу в устном сообщении от Саддама Хусейна, переданном во время встречи с американским поверенным в делах в Багдаде Джозефом Уилсоном 6 августа.

Во время этой встречи Хусейн был гораздо любезнее, чем во время своего воинственного разговора с госпожой Гласпи двумя неделями раньше.

— Ирак твердо решил уважать законные международные интересы Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, — сказал он мистеру Уилсону, — и заинтересован в установлении нормальных отношений с Соединенными Штатами на основе взаимного уважения. Охарактеризовав сообщения о расположении войск вдоль саудовской границы как вымысел, направленный на создание «предлога, чтобы вмешаться к дела региона и оправдать агрессию против Ирака», он уверял своего собеседника, что у Ирака совершенно не было никаких недобрых намерений по отношению к Саудовской Аравии, с которой он связан договором о взаимном ненападении.

Ни уверения Саддама, ни якобы начавшийся вывод иракских войск из Кувейта не произвели впечатления на администрацию США. Наоборот, в чрезвычайном телевизионном обращении к американскому народу ранним утром 8 августа президент Буш объявил о своем решении согласиться на просьбу Саудовской Аравии и отправить американские войска в пустынное королевство, чтобы защитить его от близящегося иракского нападения. Обозвав Хусейна «агрессивным диктатором, опасным для своих соседей», Буш определил четыре основных принципа своей политики: немедленное, безоговорочное и полное удаление Ирака из Кувейта; восстановление законного кувейтского правительства; обеспечение безопасности и стабильности в Заливе и защита американских граждан за рубежом.

Намерение Америки предпринять самые решительные действия и заняться восстановлением довоенного положения заставило Саддама сместить стратегию. Немедленный вывод войск из Кувейта уже не имел смысла. Вывод после установления «либерального режима» в Кувейте, который обеспечил бы экономические и стратегические интересы Ирака — это было одно, но безоговорочный отход под давлением Америки был бы признанием слабости и поражением, которого Саддам не мог себе позволить. Потерять лицо в такой ответственный момент, особенно под влиянием «неверной» западной державы, было бы полной самодискредитацией. И что было еще хуже для Хусейна, кувейтцы отнюдь не выступили поголовно, чтобы приветствовать своих самозванных освободителей. Несмотря на мгновенный разгром кувейтской армии, вооруженное сопротивление продолжалось по всему эмирату. С практической точки зрения, это сопротивление было всего лишь досадной неприятностью для мощного иракского контингента. Но его политические последствия были далеко идущими, ибо для Хусейна это был безошибочный сигнал, что его марионеточный режим не имеет никакого шанса удержаться, кроме как на иракских штыках. При этих обстоятельствах — росте народного сопротивления в Кувейте и растущем международном экономическом и военном давлении, иракский президент понимал, что у него не было другого выхода кроме эскалации. Окапываясь и укрепляя свои позиции, 8 августа Совет Революционного Командования объявил о слиянии Ирака и Кувейта. Если Саддам с самого начала и намеревался аннексировать Кувейт, то на это не было никаких указаний в государственных информационных источниках во время вторжения. Совсем наоборот. Свержение правящей династии в Кувейте освещалось как местное восстание, а интервенция Ирака — как временная мера, вопрос дней или, в крайнем случае, недель; мера была нацелена на поддержку нового «либерального режима» и направлена против внешней агрессии. Действительно, «сателлизация» Кувейта, в противовес его официальному вхождению в Ирак, была очень выгодна для Саддама, так как она дала бы ему все, что ему нужно было от Кувейта, без риска иностранной интервенции или прямой аннексии. А официальная аннексия всегда может подождать до позднего, более подходящего случая, когда первоначальная буря утихнет.

Но события развивались так, что Саддаму пришлось переписывать сценарий.

Уже с 7 августа наметилась перемена настроения в иракской прессе. Интервенция уже не называлась краткосрочным мероприятием. Вместо этого доказывалось, что «Кувейт является частью иракской территории, отделенной в прошлом от страны. Иракцы и кувейтцы дотоле были одной семьей, объединенной общей участью». Через день сообщалось, что временное правительство в Кувейте «обратилось к своим родственникам в Ираке — храбрым мужам Кадисии, честным, щедрым, благородным хранителям восточных врат арабской родины, во главе которых — доблестный арабский воитель, вождь героического похода, наш великий президент, маршал Саддам Хусейн — подтвердить возвращение сынов в их семью, возвращение Кувейта к великому Ираку, их родине». Естественно, СРК согласился 8 августа «вернуть часть и ветвь — Кувейт — к вековечному корню, Ираку». Через три недели, 28 августа, Кувейт официально стал девятнадцатой провинцией Ирака.

Каковы бы ни были первоначальные планы Саддама, он понимал, что оккупацией Кувейта он значительно повысил ставки для всех сторон, и после этого для него было фактически невозможно безоговорочно отступить. Чего он надеялся достигнуть этой балансировкой? Очевидно, убедить международную коалицию в необратимости ситуации, чтобы ослабить ее решимость противостоять иракской агрессии.

Так как война никак не могла ему помочь, а влекла необратимые последствия для него и его режима, Саддам лез из кожи вон, чтобы запугать коалицию, расписывая ужасы предстоящей войны.

— Лучше смерть, чем унижение и подчинение иноземцу, — вещал он. — Иракский народ способен бороться до победного конца, который угоден Аллаху, и кровь наших мучеников испепелит вас.

Эта угроза была распространена различными приспешниками Саддама, в основном, министром информации Латифом Нуссейфом Джасемом.

— Если сейчас с невиданной силой разразится пожар, — угрожал он, — пламя достигнет небес, и искры разлетятся во всех направлениях. В пустыне будут громоздиться горы трупов.

По его мнению, Запад никак не мог бы выиграть эту войну:

— Для нас смерть — это честь. Мы станем мучениками. Что касается их, то им воевать не за что… Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, — мрачно заключал он, — чтобы предупредить иностранных и американских летчиков, что они, возможно, будут уничтожены, поскольку их самолеты будут сбиты.

И чтобы подтвердить серьезность этих угроз, химические бомбы открыто загружались в иракские самолеты и выгружались из них, кроме того, была объявлена широкая мобилизация резервистов и прилагались огромные усилия, чтобы превратить Кувейт в неприступную военную крепость.

Эти приготовления сопровождались общенародными мероприятиями, направленными на укрепление боевого духа иракцев для второй гигантской военной кампании за одно десятилетие.

«Иракцы готовы есть землю, но не склонят головы перед вероломными оккупантами», — с чувством возгласил Хусейн. И все же он делал все от него зависящее, чтобы не доводить своих подданных до крайней нужды. В личном призыве к иракским женщинам «перестроить хозяйственную жизнь в семье» Саддам просил их тратиться только на самое необходимое и следить, чтобы «количество пищи в кастрюле и на столе удовлетворяло только насущные потребности». Через два месяца, когда его решение ввести нормы на бензин и машинное масло вызвало широкое недовольство, он отступил через несколько дней, уволив своего нефтяного министра на том основании, что тот не правильно его информировал. Как и во время ирано-иракской войны, Хусейн пытался уберечь свой внутренний фронт от лишений войны, то есть защитить свою политическую базу от внутренних угроз.