Робин Апдайк - Саддам Хусейн

• Название: Саддам Хусейн
• Автор: Робин Апдайк
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999

В книге рассматривается история бурной политической карьеры диктатора Ирака, вступившего в конфронтацию со всем миром. Саддам Хусейн правит Ираком уже в течение 20 лет. Несмотря на две проигранные им войны и множество бед, которые он навлек на страну своей безрассудной политикой, режим Саддама силен и устойчив.

Что способствовало возвышению Хусейна? Какие средства использует он в борьбе за свое политическое выживание? Почему он вступил в бессмысленную конфронтацию с мировым сообществом?

Образ Саддама Хусейна рассматривается в контексте древней и современной истории Ближнего Востока, традиций, менталитета л национального характера арабов.

Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических, философских и политологических специальностей, на всех, кто интересуется вопросами международных отношений и положением на Ближнем Востоке.

---

Особенно беспокоил Хусейна внешний долг Ирака в 80 миллиардов долларов, так как отсрочки платежей и последующее нежелание иностранных компаний и правительств продлевать дальнейшие кредиты вели к тому, что восстановление экономики, от которой зависело политическое будущее Хусейна, приходилось откладывать. Пытаясь решить эту проблему, Хусейн использовал разнообразную тактику: он вел дела со своими кредиторами по отдельности, сталкивая их друг с другом и добиваясь того, чтоб они не выступали совместно. Он также обещал, что те, кто будет несговорчивей с отсрочками, получат контракты первыми. Чтобы сократить расходы и обеспечить работой первых демобилизованных солдат, возвращавшихся на рынок труда, Хусейн начал вытеснять из Ирака два миллиона приезжих рабочих, в основном египтян, и понижал суммы, дозволенные для отсылки домой. Но и эти меры не помогали — ноша не уменьшалась.

Столь же плачевны были и внутренние экономические проблемы. Интенсивные меры по приватизации, проводимые Хусейном с последних лет войны, оказались не панацеей, скорее наоборот — они приводили к явно отрицательному результату. Радужные надежды в различных слоях общества не оправдались: инфляция росла, так что Саддаму пришлось снова вводить контроль за ценами и искать новых козлов отпущения: весной 1989 года якобы за некомпетентность были смещены министр финансов Хикмат Михайлиф и исполняющий обязанности министра сельского хозяйства Абдалла Бадер Дамук.

Однако, эти меры существенно не изменили иракских экономических неурядиц. Правда состояла в том, что при Саддаме Хусейне у приватизации никаких шансов не было. Пока основные рычаги экономической власти — нефтяная промышленность, составляющая 95 процентов доходов Ирака, — оставались в руках государства, не было жизнеспособной основы для создания значительного частного сектора. Более того, принимая во внимание репрессивный характер режима и его периодические судороги, предприниматели не доверяли системе и, следовательно, пытались сократить риск, вкладывая в будущее расширение лишь минимум необходимого и пытаясь урвать как можно больше прибыли в кратчайшие сроки. Казалось, Хусейн, как и китайцы, считает, что экономическая либерализация может осуществляться без реальной политической перестройки. В обоих случаях разочарование лидеров оказалось мучительным для подданных. В Китае оно приняло форму побоища на площади Тяньаньмэнь, в Ираке стало одной из важнейших причин вторжения Саддама Хусейна в Кувейт.

Диктатор не мог похвастаться перед своим народом и выдающимися успехами на международном фронте: совсем наоборот. Помимо образования САС, который поднял его престиж в арабском мире, региональная политика Хусейна увяла. Столкновение с Сирией, которое он спровоцировал в Ливане, не принесло результатов, поскольку никем не поддерживаемый генерал Аун никак не продвигался к провозглашенной цели «освободить Ливан от сирийской оккупации». Более того, на арабском саммите в Касабланке в мае 1989 года Хусейн пережил публичное унижение, когда его предложение о замене сирийского военного присутствия в Ливане настоящими силами Арабской лиги было отвергнуто в результате мощного сопротивления президента Хафеза Асада.

Что еще более важно, Хусейну не удалось добиться хотя бы ничтожного прогресса по самому важному вопросу внешней политики — мирному соглашению с Ираном. Если Ирак на самом деле выиграл войну, как уверяли его народ, тогда плоды победы должны быть официально закреплены и мир официально заключен. Тогда 65 000 иракских военнопленных могли бы вернуться домой вместе с сотнями тысяч демобилизованных солдат и офицеров. Жизнь вошла бы в нормальное русло. И тогда можно было бы начать по-настоящему восстановление.

Но ничего подобного не произошло. Мирные переговоры под эгидой ООН в Женеве быстро зашли в тупик, так как Иран не хотел вести переговоры непосредственно с Ираком; последовательные иракские инициативы с традиционным использованием кнута и пряника ни к чему не привели. Не видя иных перспектив, Хусейн вынужден был не забывать о пушках. Его внушительная армия оставалась в основном под ружьем, что обходилось опустошенной иракской казне в копеечку. Не менее тревожными были и социальные последствия. Было растрачено целое поколение: сотни тысяч: молодых призывников, которым было 18, когда началась война, к ее концу были уже 26-летними и все еще в армейской форме. У них не было личной жизни: они не могли учиться, не могли работать и не могли жениться. Теперь, когда война была «выиграна», они начали сомневаться в необходимости своего дальнейшего пребывания в армии. Попытка Хусейна как-то решить эту острую социальную проблему при помощи частичной демобилизации в 1989 году дала осечку, так как пошатнувшаяся иракская экономика не могла поглотить столь огромное количество молодых людей, вливавшихся на рынок труда.

Тогда к 1990 году Хусейн, вероятно, начал подозревать, что окончание войны, возможно, было не светом в конце туннеля, но скорее туннелем в конце света. Конечно, характер угрозы его режиму коренным образом изменился. Муллы в Тегеране больше не требовали его свержения, во всяком случае, в обозримом будущем. Вместо этого он столкнулся с вполне реальным риском конфронтации с собственным народом, если ему не удастся преподнести ему обещанные плоды «исторической победы». Таким образом, быстрый экономический прорыв стал для Саддама вопросом жизни и смерти.

На бумаге излечение иракской экономики было поразительно простым: решительное сокращение расходов и существенное увеличение доходов. На практике, однако, достижение этих целей оказалось более трудной задачей, которая потребовала серьезной опоры на дипломатию принуждения. Хусейн не уклонился от такой необходимости, тем более, что речь шла о его политической судьбе. Во время войны он уже оказывал давление на страны в Заливе — Саудовскую Аравию и Кувейт, — чтобы они аннулировали свои займы Ираку. Он говорил, что война не была частным делом Ирака, а защитой восточного фланга арабского мира от исламского фундаментализма. Поскольку страны Залива никто не попросил расплачиваться реками крови за свою безопасность, ибо за них это делал Ирак, они не могли рассчитывать, что героическая борьба Ирака им ни во что не обойдется.

Это давление значительно усилилось в послевоенный период. На встрече глав государств Совета Арабского Сотрудничества в Аммане в феврале 1990 года, отмечая первую годовщину организации, Саддам попросил короля Иордании Хусейна и президента Египта Мубарака поставить страны Залива в известность, что Ирак не только оставался непреклонным по поводу полного моратория на его долги военных лет, но и крайне нуждается в немедленном вливании добавочных финансовых ресурсов — примерно 30 миллиардов долларов.

— Пусть правительства в Заливе знают, — добавил он, — что если они не дадут мне денег, я знаю, как их получить другим способом.

Эта скрытая угроза сопровождалась иракскими военными маневрами в нейтральной зоне около кувейтской границы. Сообщение было немедленно передано иорданским монархом в Саудовскую Аравию.

Через два месяца президенту Мубараку представилась еще одна возможность из первых уст узнать, как Хусейну нужны деньги. Во время визита в Багдад в начале апреля ему еще раз прочитали мораль о прискорбном уклонении государств Залива от своей панарабской ответственности. На этот раз, однако, Хусейн постарался подчеркнуть более общий характер своей обиды. Отрицая свое желание получить выгоду от «экономических или финансовых возможностей арабских государств», несмотря на «особые экономические обстоятельства в развитии Ирака», он доказывал, что ирано-иракская война могла бы закончиться раньше, а может, и вообще не начаться, если бы страны Залива щедрее поддерживали Ирак. И, иллюстрируя природу такой возможной поддержки, он сказал:

— Для того, чтобы Ирак мог поддерживать свою национальную безопасность, ему требуется, к примеру, 50 пехотных и бронированных дивизий только в наземных силах. Но если бы Ирак был частью общей панарабской системы безопасности, ему, возможно, хватило бы всего 20 дивизий, и стоимость еще тридцати дивизий могла бы использоваться для экономического развития и повышения жизненного уровня иракского народа. С этой точки зрения, Ираку отнюдь не повредило бы, если бы вы ему выделили средства для 5 из этих 30 дивизий — это укрепило бы национальную безопасность и других братских стран.

Принуждение стран Залива к тому, чтобы они списали свои займы и увеличили свои вклады в иракскую казну, было только одним аспектом стратегии Саддама. Другой, и столь же щекотливой, составляющей этой политики было манипулирование мировым нефтяным рынком в пользу финансовых нужд Ирака. Элементарный закон экономики гласит, что чрезмерное предложение ведет к снижению цен, тогда как чрезмерный спрос имеет обратный результат. После войны Ирак (и Иран тоже) потребовал, чтобы другие члены Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) снизили свои квоты, чтобы дать возможность бывшим воюющим увеличить свое собственное производство, не снижая цен.