Виктор Дихтярев - Вся жизнь - поход

• Название: Вся жизнь - поход
• Автор: Виктор Дихтярев
• Жанр: Путешествия и география

---

- А как иначе?

- Никак, - вздыхает Кабатченко. - Иначе никак не получается.

Он грохает кулаком по подлокотнику кресла и хватается за ушибленную руку:

А, черт! Так надо же дать ребятам выбраться из этого одуряющего однообразия! Парню хочется дочитать книгу, а его усаживают готовить уроки. Да знаю, знаю! - останавливает меня Кабатченко. - Режим приучает к точности, к ответственности, к этому... Ну, подскажи - забыл.

- Это все из области ля-ля, - говорю я. - У тебя есть какие-то предложения?

- Нет. Нету у меня никаких предложений. Но уверен: в каких-то моментах режим может нарушаться. Да не кивай ты на свой лагерь! - взрывается он. "Режим дня не меняется ни при каких условиях"! Подумаешь! Там совсем другое дело. Вы за счет режима увеличиваете свободное время ребят. Свободное! Когда каждый занимается чем хочет. А здесь... - Кабатченко замолкает и осторожно стучит кулаком по креслу. - Вот я прихожу на ваши занятия по философии. А почему? Потому что в спорах ребята орут на меня. На меня, на директора! Я же нарочно их завожу.

А когда я сдаюсь и поднимаю руки - в радость им это или нет?

В радость. И черт с ним, с режимом! А на футболе? Были бы у них отцы, они бы с ними играли. А здесь из воспитательниц дамский батальон сколотить можно. Кто с пацанами будет гонять?

- В футбол можно и во время прогулки, - говорю я.

- Можно. Но не так интересно, - Михаил Владимирович устало потягивается. - Интернат не должен становиться казармой, вот о чем надо подумать.

- Ловлю на слове. У меня есть кое-какие наметки. Но это уже со второго полугодия.

- Ну-ну, - Михаил Владимирович поднимается. - Уже час. Здесь ночевать будешь?

- Здесь.

- Давай.

Михаил Владимирович уходит в свою квартиру при интернате, а я - к себе в закуток возле отрядной комнаты.

До конца полугодия оставался месяц. К этому времени я несколько ослабил вожжи, позволяя старшим воспитанникам самостоятельно распоряжаться своим временем и готовить уроки, когда сочтут нужным.

Персональный контроль за учебой начал сменяться контролем общественной оценки: получать двойки стало зазорно. И еще я поставил перед старшими новую цель - готовиться к поступлению в институты, о чем никто из них не думал, расчитывая отсидеться в интернате до дня выпуска.

Поначалу это вызвало даже не недоверие, а возмущение.

- Кто нас примет?! - истерично кричал командир отряда Саша Салазкин. Рассказываете тоже! Что не знаете, везде и все по блату, а мы...

- Ты еще рубашку на себе порви, - подсказал я. - Хватит! И нечего козырять - мы безотцовщина, мы такие, мы сякие! Ах, запугал. Я тоже рос без родителей - ну, чем вы можете меня удивить? А теперь слушайте. Вам повезло, что учитесь в нашем интернате. То что обуты, одеты, накормлены - это само собой.

Но вам здесь предоставлена полная свобода. Цыц! - оборвал я чей-то смешок. - Полная свобода планировать свободное от уроков время. А как вы используете его? Шатаетесь без толку с этажа на этаж, девчонки по часу судачат в спальнях. А потом бьете себя в грудь - мы, мы! Мы интернатские, мы обездоленные! Вот я сейчас разрыдаюсь.

И мы договорились: я приношу программы вступительных экзаменов в институты, и десятиклассники занимаются по ним до одурения. Естественно, кто хочет. Но свободное время надо будет подсократить.

- В школах выпускники сидят в библиотеках до закрытия и жертвуют многим. А у вас еще одинадцатый класс впереди. Успеем.

- А как же наши кружки и все остальное?

- Ничего не отменяется. Ложитесь часов в двенадцать, вот вам и лишние полтора часа.

- Так ведь спать хочется.

- Ну, мало ли!

Забегая вперед, скажу, что трое из четверых наших первых выпускников в институты поступили. Не на дневные, а как и расчитывали - на вечерние отделения.

Так, начав борьбу за поездку в Ленинград, мы пришли к положению, когда многие наши дела, и в первую очередь учеба, сделались самоценными и не особенно нуждались во внешнем поддержании. Получилось прямо по науке: целенаправленное привлечение трасформировалось в целенаправленное притяжение.

Неделю мы провели в Ленинграде. Посещение по одному разу Эрмитажа и Русского музея, как указывалось в путевке, нас не устраивало, и ребята на другой день, после экскурсионной программы, снова занимали очередь в кассы. Интернатские занятия по истории живописи не пропали даром: ребята издали узнавали знакомые полотна и подолгу стояли возле них, сравнивая с репродукциями в нашей отрядной комнате.

- Это поздний Дега, - объяснял мне шестиклассник, как только мы входили в новый зал.

- По-моему, ранний, - нерешительно говорил я.

- Да что вы, конечно, поздний, - упорствовал свежеиспеченный знаток живописи и обращался за поддержкой к товарищам.

- Тебя разыгрывают, - улыбались старшие и поднимали за спиной пацана большие пальцы: мол, знай наших!

- Разыграешь меня, как же! - довольно говорил шестиклассник. - А давайте еще на Рембрандта сходим. Там знаете как старик написан!

На улицах мы останавливались возле прекрасных зданий и спорили об архитектурных стилях. А старая наша игра - определять ордера колон по базам и капителям - уже не получалась: ребята сразу говорили - это дорический, это ионический, а вон коринфский ордер.

Зато у нас появилась другая игра. Я расчитывал занять ею 6-8 классы, но к нам тут же пристроились старшие, и после ужина около часа мы проводили в ожесточенных спорах.

- Сегодня мы отправляемся из Москвы в Хабаровск, - объявляю я. Самолет отменяется. Идем по крупным городам, без всяких там железных дорог. - Я высыпаю на стол конфеты "Снежок". - Начали!

- Горький! - тут же кричит кто-то.

- Бери конфету, - говорю я. - Дальше.

- Казань!

- Конфету.

- Куйбышев!

- Получишь фантик.

Старшие делают вид, что их путешествие не интересует, но долго не выдерживают.

- Челябинск, - равнодушно говорит командир отряда.

- Спорно, но можно допустить, - я покачиваю перед носом командира конфеткой. - Точнее было бы Свердловск. Ну что,

путешественники, подкормим начальство?

- Подкормим! - кричат ребята.

- Получай! Дальше!

Еще в Москве я по линеечке промерил с десяток маршрутов и теперь пользуюсь шпаргалкой, но ребятам ни за какие коврижки ее не показываю.

- Новосибирск!

- Правильно! Дальше!

А дальше народ безмолствует.

- Приехали, - злорадствую я и демонстративно сую конфету в рот. Вкусно!

Старшие сбиваются в кучку и начинают бурное совещание.

Ого, уже образовались две команды! Малыши пуляют все, что придет в голову:

- Алма-Ата!

- Мимо!

- Ташкент!

Я берусь за вторую конфету.

- Может быть, Иркутск? - неуверенно говорят старшие.

- Правильно! Ну, еще два города. За каждый по три конфеты!

- Владивосток! - кричат малыши, - Якутск! Магадан!

- За казенный счет туда поедете! - смеются старшие. Но сами они тоже выдохлись. Я набавляю цену:

- Четыре конфеты! Пять! Пять конфет хотя бы за один город!

Нет, больше никто не помнит. И когда я называю Читу и Благовещенск, старшие хватаются за головы.

Сначала мы путешествовали по Союзу, а потом перешли на дальние страны. В мальчишечьей спальне игра продолжалась даже в постелях.

- Давайте, - предложил я, - чтобы скорее уснуть, каждый самостоятельно отправится в какой-нибудь город. Предположим, в Дели. Договорились? Поехали. Спокойной ночи!

Около часа меня разбудил пятиклассник.

- Что случилось?

- Ничего. А в Дели с какого вокзала? ..

После Ленинграда мы повесили в отрядной комнате политическую карту мира, и игра продолжалась еще несколько месяцев. Теперь маршруты разрабатывали сами ребята, и часто малыши сажали в лужу и старших, и меня. Потом мы изменили игру и начали спрашивать, какие страны лежат на экваторе в Южной Америке или с какими государствами граничит Иран.

Так, начав в Ленинграде свои незамысловатые путешествия, ребята все лучше знакомились с картой.

Все свои тощие сбережения воспитанники растрачивали на книги, даже малыши жалели деньги на дешевые леденцы. Мне пришлось напомнить, что надо привести какие-нибудь сувениры домашним. Ужасно, но я не мог сказать родителям: большинство ребят жили только с мамами или у дальних родственников...

Во втором полугодии интернатское соревнование продолжалось - теперь все боролись за поездку на теплоходе по Волге. Но нам это было ни к чему: еще в ноябре мы начали подготовку к путешествию по Южному Уралу, создав для этого небольшую туристскую группу. В том, 1963 году, выводя в походы по 10-12 человек, я, конечно, не думал, не предполагал во что превратится эта группа через несколько лет - просто мы решили, что путешествие по тайге интересней параходной экскурсии. Поэтому мы договорились с Михаилом Вдадимировичем, что если снова займем первое место, на теплоходе с другим отрядом поедут наши третьи классы и те, кто не пойдет на Урал. А то, что мы будем победителями, в отряде не сомневались - редко в какую неделю мы оказывались не впереди.