Захар Дичаров - Тайны острова Эль-Параисо

• Название: Тайны острова Эль-Параисо
• Автор: Захар Дичаров
• Жанр: Научная Фантастика

---

Итак, наш небольшой экипаж неожиданно пополнился еще двумя членами. Кулинарный талант Ираниты получил общее признание очень скоро, хотя и при весьма невеселых обстоятельствах.

Вырвавшись из магнитного плена, "Брами" продвигался по сравнительно плоскому плато.

- Это Галия приносит нам удачу, - пошутил Йоноо, хотя за этой шуткой скрывалось и кое-что посерьезней. Еще в тот момент, когда Галия, едва появившись на "Брами", с огорчением упомянула о каком-то Петре, который ожидает ее в Австралии, Йоноо, неожиданно для себя, ощутил прилив ревности. Человек прямой, порывистый, очень непосредственный, он сразу привлек меня своей искренностью и чистотой; мы вскоре сдружились с ним и делились порой самым сокровенным. Потому-то я и знал о том, какое значение имело для него появление среди нас Галии Джанму.

В сущности, ему не было никакого дела до этого Петра, - так он уверял себя, - до самой Галии тоже. Но чем чаще приходилось ему с нею общаться, разговаривать, тем больше он думал о ней.

Что в ней привлекло Йоноо - он бы и сам не сказал. Несомненным было лишь одно: он теперь думал о ней постоянно.

- Ну, а на чей же счет тогда отнести неудачи? - с шутливым вызовом спросила Кванта. - На мой? На твой, Заургеу? Или - доктора Орфуса? Вон он какой сегодня серьезный и даже чем-то недоволен. Я не ошиблась, доктор?

Мой друг, ставший за последние дни заметно молчаливей, чем ранее, покачал головой и сказал:

- Я бы очень хотел шутить. Кванта, но для этого нет причин... Скорее наоборот.

Это было сказано так серьезно, что Грэнси внимательно посмотрела на него и спросила:

- Что-нибудь случилось?

Доктор Орфус, почувствовав, что на него смотрят все, кто находился в этот момент в салоне, отложил в сторону книгу (я заметил, что это какое-то медицинское руководство), закрыл ее, положил поверх нее очки и, помедлив, словно сомневался - говорить или нет, произнес:

- Наш товарищ Омар-Али...

- Омар-Али?! - переспросила Грэнси, уловившая в голосе доктора Орфуса нечто большее, чем простую озабоченность. -Ты хочешь сказать, что он еще болен, но вскоре...

Доктор Орфус откинулся к спинке дивана и с глубокой горечью сказал:

- Ему крайне плохо! Вчера я еще сомневался, но сегодня... У него - все признаки "Блокании"!

- И значит он... - начала Галия, в глазах которой блеснули слезы.

- И значит он - обречен, - закончил доктор Орфус, грустно покачивая головой. - По-видимому, для течения болезни имеют значение условия, в которых она протекает. Здесь она развивается чудовищно быстро.

- Но где же и когда мог он заболеть! - поразилась Кванта. - Разве и сюда может проникнуть возбудитель?

- Он уже был болен, когда прибыл на Викторию-Ньясса.

Прозвучал сигнал на ужин. Все, кто здесь сидели, поднялись и отправились в кают-компанию. Но за столом - словно все утратили аппетит. Иранита, то входившая, то выходившая, чтобы принести с кухни новое блюдо, заметила, что вся ее стряпня стоит нетронутой, и обиделась:

- Неужели я забыла все, чему училась? Никто ничего не пробует, не ест! Галия, девочка, что случилось?

Ей объяснили. Все сидели подавленные одной общей мыслью: если заболел Омар-Али, значит, то же может случиться и с каждым из членов экспедиции. Что же тогда будет с тем главным, из-за чего мы здесь?

Будто улавливая наши мысли, доктор Орфус промолвил не свойственным ему тягучим голосом:

- Я не могу предложить вам никакого противоядия, сотворцы. Ни вам, ни самому себе... Единственное, на что я надеюсь, здесь, под чудовищно толстым слоем воды, носитель "Блокании" недостаточно жизнеспособен. А Омар-Али... Я повторяю - он уже был болен, когда пришел сюда.

- Но существуют же какие-то сроки скрытой болезни, - рассудительно заметила Грэнси. - Если они минуют, то-о...

- Совершенно справедливо, командир Грэнси, - обрадовался ее словам доктор Орфус. - Если еще через двое суток никто не заболеет, можно считать, что опасность миновала для всех, кроме Омара-Али.

Эти его слова должны были вселить в нас успокоение. Но этого не произошло. Слишком тяжело было сознание, что на борту "Брами" поселилась смерть.

Утихли смех и шутки.

Мы сидели, молчаливо поедая паштет, сдобренный гарниром из свежей хлореллы (ее выращивали в одном из отсеков корабля). Вот только один Иль почему-то не ел, а беспрерывно фыркал, подавляя смех. Я переглянулся с Натальей Ууль, моей соседкой. Мне было непонятно, над чем Иль смеется. Она медленно обвела взглядом стол, всех сидящих за ним, и - тоже заулыбалась. Затем тихонько толкнула меня локтем. Я посмотрел и понял.

Доктор Орфус, который терпеть не мог этого блюда и никогда не ел его, требуя, чтобы ему взамен готовили пюре из вяленых тихоокеанских медуз, на этот раз преспокойно ел то же, что и все, лицо его при этом выражало удовлетворение. Что же касается медуз - то их, морщась, глотал Иль.

Тут не выдержал и я, засмеялся. Невероятная рассеянность и на этот раз сыграла шутку с моим другом. Сидящий рядом с ним Иль незаметно пододвинул к нему свою тарелку, а взамен - взял его еду. Но уважаемый доктор Орфус ничего не заметил. Он так глубоко погрузился в свои размышления о живом веществе, что даже не почувствовал, как с видимым удовольствием ест то, что до сих пор вызывало у него отвращение.

- Ну и как понравилось доктору Орфусу блюдо из медузы? - ласково спросила Иранита, убежденная, что ее кулинарные старания не пропали напрасно, тем более что она питала к доктору Орфусу симпатию и всячески опекала его.

- О-о, отлично, любезнейшая Иранита! - вытирая губы салфеткой, благодарно произнес доктор. - Я даже не представлял себе, что из такой примитивной слякоти, как медуза, можно приготовить столь восхитительное блюдо!

И тут уж Иль не выдержал, стал смеяться.

Разумеется, я опять сделал Илю серьезное внушение, но за него вступились все присутствующие и в первую очередь - сам Орфус, сказавший не без удивления:

- А между прочим, этот крокодилий паштет - совсем не так уж плох... Впрочем, это уже заслуга не крокодила, а нашей несравненной Ираниты!

Эпизоды, подобные описанному, случались в нашей повседневной жизни не часто, но они скрашивали и смягчали то несколько подавленное состояние духа, которое вызывалось безнадежностью положения Омара-Али.

Рельеф подводной местности, по которой, между тем, продвигался "Брами", продолжал оставаться благоприятным, и Грэнси жаждала сейчас только одного - чтобы такая удача сопутствовала нам и дальше.

Подводное плато, по которому мы продвигались, постепенно понижалось. Ничто не нарушало нормального течения жизни на борту "Брами". Каждый занимался своим делом, и поскольку до тех широт, которые принято считать приполярными, оставалось еще немалое расстояние, мысль о том, что произойдет, когда мы, наконец, приблизимся к Эль-Параисо, тревожила умы обитателей спиралехода.

Наши - точнее, мои с доктором Орфусом - шахматные сражения возобновились. Я видел, что мой друг угнетен, ибо никакие его усилия не могли излечить Омара-Али от рокового заболевания, и старался отвлечь его от невеселых мыслей. Иногда я (каюсь в этом!) даже умышленно играл так, чтобы оказаться в проигрыше, чем вызывал бурный протест Иля, наблюдавшего за изменениями на шахматной доске.

Мы знакомы и дружны с доктором Орфусом много лет, и однако же не все еще мне в нем понятно. Поэтому, когда мы играем в шахматы и он сидит передо мной в задумчивости, забыв обо всем, кроме комбинации, которую мысленно разыгрывает, - мне доставляет удовольствие размышлять о своем друге и стараться разгадать в нем то, что еще не разгадано.

Вот и сегодня... Я играю рассеянно и чаще думаю не о расстановке фигур, а о человеке, сидящем напротив. У него высокий (как замечают иной раз шутники - двухэтажный) лоб, длинный острый нос, о котором сам его обладатель говорит, что им можно измерять углы, и светящиеся неистощимой любовью к жизни глаза.

Его первое и главное занятие - медицинская биология, наука, которую он сочетает с лечебной практикой. И если говорить точно, то доктор Орфус является Действительным членом Всепланетной Академии Коммунистической Цивилизации, ученым магистром медицины Седьмого Круга и Высоким Адептом Геральдики.

В наше время (как-никак-XXII век на носу) люди не имеют фамилий. Не существует календарей или справочников имен, так называемых "именословов", согласно которым новорожденного нарекали тем или иным именем.

- Эт-то - неправильно! - уже тысячу раз слышал я от доктора Орфуса категорическое на сей счет суждение. - Человек должен знать свой род, его прошлое, должен им гордиться, если есть за что, и стыдиться, если есть чего. Да, да, именно так!

В моем лице он не встретил союзника.

- Помилуй, - возражал я ему. - Разве ты не находишь, что в отсутствии так называемых фамилий и в том, что каждый имеет свое неповторимое имя, есть что-то как глубоко индивидуальное, так и всепланетное, всеохватное... Ну, как бы сказать - даже космическое: ты, я, мы все разные частицы огромного океана. Частицы разные, но одного океана. Ты меня понял?..