Шарон Ли - Дракон Кристалла

• Название: Дракон Кристалла
• Автор: Шарон Ли
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-045989-6, 978-5-9713-6601-0, 978-5-9762-4325-5

Галактическая война длится уже столетия.

Человечество давно научилось генетически программировать будущих солдат – рожденных для сражений и более ни для чего.

Однако именно одному из этих «солдат поневоле» предстоит, в содружестве с пилотом-асом и контрабандисткой, завершить войну и стать спасителем не только своей, но и вражеской расы…

Приключения продолжаются!

---

Женщина подняла руку, демонстрируя изящное запястье, охваченное широкой серебряной манжетой с тремя сверкающими камнями.

– Это устройство – контроллер, настроенный на данного конструкта, – сказала она. – Увы: оно также настроено на меня, и если я сниму его, чтобы вы его обследовали, оно потребует повторной настройки у специалиста.

– Понимаю. Однако не будет необходимости сбивать настройку вашего устройства, ученый. Закон требует убедительной демонстрации, что стандартное устройство, используемое на Землетумане, может успокоить это существо в случае необходимости. – Начальник порта наклонился за конторкой и достал стандартное упомянутое устройство. – С вашего разрешения?

Ученая наклонила голову.

– Безусловно. Более того, я настаиваю. Закон следует уважать, сударь.

Это было столь новой мыслью, что начальник порта даже моргнул, а потом одарил собеседницу широкой улыбкой. Она оказалась приятной дамой, хоть и наивной – и признала его права.

– Это один момент, – сказал он и набрал команду для умиротворения среднего уровня.

Кобольд тут же застонал. Глаза у него закатились, он рухнул на колени, умоляюще протягивая дрожащую руку.

– Я бы предпочла, – сказала ученый, – чтобы его не отправили в обморок, если только для доказательства не требуется полной демонстрации. Боюсь, что он плохо восстанавливается, а надо переносить образец…

Смуглое лицо кобольда темнело все сильнее, из его разверстого рта вырывались низкие, отвратительные звуки.

– Полагаю, мы установили эквивалентность, – сказал начальник порта, вводя набор команд для окончания воздействия и с облегчением отворачиваясь от твари. – В мои намерения не входит чинить вам неудобства, ученый.

Освобожденный кобольд сложился пополам, уткнувшись лицом в пол, тяжело поводя облаченными в кожу боками. Дама шумно вздохнула.

– Джела, встать! – нетерпеливо бросила она. – За работу!

Кобольд зашевелился, словно каменная осыпь, тяжело поднялся на ноги и вернулся на прежнее место. Наклонившись, он обхватил руками кадку, поднял ее вместе с деревом.

– В случае если обращение в башню окажется плодотворным, – напомнил начальник порта, – вам надо будет позаботиться, чтобы существо было модифицировано до истечения двух месяцев по общему календарю.

– Я займусь этим, как только получу место, – пообещала она.

– Я немедленно подготовлю документы, – сказал начальник порта. – Один миг.

Он уложил плитку в раму, отыскал в архиве нужное разрешение и извлек его, добавив дату и свое имя. После этого он вернул плитку в гнездо, закрыл футляр с документами и протянул его дожидающейся страннице.

– Добро пожаловать на Землетуман, – с улыбкой проговорил он.

Странница тэй-Нордиф приняла футляр с ответной улыбкой и вежливым поклоном.

– Спасибо вам, сударь, – сказала она и бросила через плечо кобольду: – Джела, за мной! Сейчас же!

И вышла.

Только гораздо позднее, принимая стазисный ящик, полный генетически измененных хищных роз, начальник порта вдруг понял, что забыл взять с ученой тэй-Нордиф портовый сбор.

5. Башня Озабэй, Землетуман

В Вечернем Умиротворении прозвенел Колокол Милосердия, клинки истины вернулись в ножны, доказательства отложены до следующего дня. В соответствии с распорядком башни приемная комиссия собралась в открытом зале, готовая выслушать прошения всех без исключения соискателей. Такова была сила традиций в башне Озабэй, что комиссия собралась вопреки долгому и очевидному отсутствию соискателей, подающих прошение о приеме в ряды постоянных членов. Условия на окраинах, насколько было известно, стали нестабильными, что, несомненно, и явилось причиной нехватки. И действительно, те немногие странствующие ученые, которые в последнее время прибывали в башню, заявляя права на членство, все без исключения выбирали возможность вести исследование ближе к цивилизации. Никто больше не странствовал на окраинах: это было слишком опасно, если вспомнить о войне, которую так называемые военные изо всех сил старались не заканчивать.

Кроме того, башня Озабэй, в отличие от других башен, менее преданных науке, не проводила агитационных программ, чтобы привлечь к себе трудентов, странствующих ученых или легкоучеников. Управляющие свято верили, что лучшие и способнейшие сами придут в Озабэй – первую, старейшую и самую престижную из Математических башен.

При текущем положении дел в этом разделе знаний в последние несколько лет (а ведь довольно много радикально новых теорий были выдвинуты и доказаны) дальнейшее отсутствие достойных странствующих ученых, добивающихся места в Ордене, начнет становиться проблемой примерно через два целых и три тысячи четыреста сорок восемь десятитысячных года по общему календарю. Но пока для беспокойства оснований не было.

И приемная комиссия была настолько безмятежна – и настолько уверена в том, что этот вечер, как и долгая череда предшествующих вечеров, не приведет к ним соискателя, которого необходимо будет оценить, – что полноправная ученая Дженикур тэй-Азберг, как это вошло у нее в привычку, захватила с собой колоду карт и пригласила чи-Морин, дэа-Бел и вен-Халсена сыграть партию в сумятицу. Конечно, занятие любой формой математического искусства (к каковым азартные игры определенно относились) после того, как отзвонил Колокол Милосердия, было нарушением протокола башни, однако ученая тэй-Азберг была настолько опасна с клинком истины в руке, что такие мелкие отклонения от правил с ее стороны оставались незамеченными.

Пятый член комиссии, полноправный ученый и Председатель комиссии Кел Вар тэй-Палин бесстыдно дремал, за что шестой и последний член комиссии, полноправный ученый Ала Бин тэй-Велфорд нисколько его не винил. В последнее время тэй-Палину все чаще приходилось представлять доказательства своих работ, и такая нагрузка приводила к ожидаемым и прискорбным результатам. Этот человек был непосредственным начальником тэй-Велфорда и возглавлял отдел Межпространственной статистики, отчего еще печальнее становилось, что он дряхлеет. Тэй-Палин докладывал свои результаты непосредственно мастеру Лиаду дэа-Силу, что было огромной честью, хотя мастер стал уже очень стар и не покидал своих комнат даже ради встреч с представителями собственного направления…

Дверь с тихим вздохом начала открываться, впуская привратницу. Женщина опустилась на колено, склоняя голову и не отрывая взгляда от черных половиц.

– Соискатель идет! – провозгласила она, дав бедняге тэй-Палину возможность проснуться, громко всхрапнув. В то же мгновение карты незаметно исчезли в ученых рукавах, а тэй-Велфорд отложил в сторону логик-рамку, разгладил одеяние и сложил руки на коленях.

– Впустите соискателя, – сказал привратнице тэй-Палин.

Его голос звучал спокойно и достойно.

Охранница подняла руку в знак повиновения и вскочила на ноги. Она встала в дверном проеме – одной ногой в вестибюле, другой в комнате комиссии – и громко объявила:

– Приемная комиссия выслушает прошение соискателя!

Наступило мгновение тишины, и все ученые взгляды устремились в сторону двери. Тэй-Велфорд заметил, что его дыхание участилось в предвкушении событий, – и тут в вестибюле шевельнулась тень, превратившаяся в стройную женщину в зеленой накидке и желтом кушаке странствующего ученого. Она сделала ровно семь шагов от двери и упала на колени, склонив голову и протянув руки с повернутыми вперед ладонями. Широко раздвинутые пальцы были направлены к полу.

Приемная комиссия внимательно рассматривала соискательницу, и атмосфера в комнате электризовалась все сильнее. Женщина стояла на коленях, не шевелясь – и светлые волосы скрывали ее опущенное вниз лицо. Накидка шевелилась на ее груди, в такт неспешному ритму дыхания.

Кел Вар тэй-Палин чуть подался вперед:

– Вы можете показать свое лицо, – сказал он, – и передать в руки комиссии свое имя.

Послушно, не слишком поспешно, чтобы не выказать нетерпение, и не слишком медленно, чтобы ее не сочли заносчивой, соискательница подняла голову. Ее лицо оказалось собранием углов, обтянутых упругим золотом. Глаза у нее были неопределимого зеленого оттенка – слишком, быть может, широко расставленными под бледными дугами бровей. Неподвижные губы казались бесстрастными, а на упругой коже не было ни морщин, ни изъянов. Тэй-Велфорд решил, что по общему календарю ей можно дать и всего двадцать, и целых сорок.

– Мэйлин тэй-Нордиф, – сказала она, передавая свое имя комиссии, как ей было приказано.

Высокий ясный голос резко прозвенел в ушах, и тэй-Велфорд уловил только едва заметную дрожь, что было вполне предсказуемо и свидетельствовало о ее благоразумии.

– Какая у вас специализация? – спросил вел-Хал-сен, следуя протоколу.

– Межпространственная математика, – дала ответ соискательница.