Жюль Верн - Гектор Сервадак

• Название: Гектор Сервадак
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1956

В данном томе Собрания сочинений Жюль Верна представлен роман «Гектор Сервадак» о приключениях капитана французских войск и его друзей, оказавшихся в результате небывалой катастрофы на осколке земного шара, захваченном пролетающей кометой.

---

После каждого выстрела Пим, как ему было приказано, проверял, закрыт ли запал в пушке, чтобы она не выстрелила раньше времени и не обратила руку канонира в метательный снаряд, как то нередко случается на парадах. Но на сей раз обошлось без происшествий.

Нужно, однако, заметить, что сейчас при уменьшившейся плотности воздуха, выделившиеся из пушечного жерла газы вызвали более слабое сотрясение, чем шесть недель тому назад, отчего и выстрел прогремел не столь оглушительно, как обычно. Офицеры остались недовольны. Скалистые ущелья больше не откликались многозвучным эхом, превращая сухой треск выстрела в раскаты грома. Не слышно было того мощного гула, который прежде в неразреженном воздухе разносился далеко кругом. Разумеется, самолюбие английских офицеров, готовившихся достойным образом отметить юбилей королевского дома, было несколько уязвлено.

Один за другим раздались двадцать выстрелов.

Когда канонир хотел зарядить пушку в двадцать первый раз, бригадир Мэрфи жестом остановил его.

— Возьмите-ка боевой снаряд, — сказал он. — Любопытно посмотреть, какова будет сейчас дальнобойность.

— Это будет испытанием орудия, — подхватил майор. — Вы поняли, капрал?

— Слушаюсь, ваша честь, — ответил капрал Пим.

Солдат подкатил на тачке снаряд весом не менее двухсот фунтов, обладающий дальностью полета около двух лье.

Наблюдая в подзорную трубу за полетом такого ядра, можно было легко проследить место его падения в море и сделать приблизительный расчет дальнобойности огромного орудия в новых условиях.

Пушку зарядили, установили ствол под углом в сорок два градуса, чтобы увеличить траекторию полета ядра, майор скомандовал, и раздался выстрел.

— Святой Георгий! — вскричал бригадир.

— Святой Георгий! — воскликнул майор.

Оба возгласа прозвучали одновременно. Оба офицера застыли, разинув рты и не веря своим глазам.

Проследить полет снаряда, на который сила притяжения теперь влияла гораздо меньше, чем на земной поверхности, оказалось невозможным. Даже через подзорную трубу нельзя было установить место падения снаряда. Значит, он явно перелетел линию горизонта.

— Свыше трех лье! — сказал бригадир.

— Свыше… м-да… конечно! — ответил майор.

И вдруг, или то был обман слуха? Едва смолк грохот английского орудия, с моря донесся гул ответного залпа.

Офицеры и солдаты насторожились, напряженно прислушиваясь.

С той же стороны раздались еще три выстрела кряду.

— Корабль! — воскликнул бригадир. — И если корабль, то только английский!

Через полчаса на горизонте показалось двухмачтовое судно.

— Англия идет к нам! — провозгласил бригадир Мэрфи с видом человека, предсказания которого сбылись.

— Она узнала голос родной пушки! — ответил майор Олифент.

— Надеюсь, ядро не угодило в корабль, — пробормотал про себя капрал Пим.

А еще через полчаса уже был отчетливо виден корпус корабля. По небу полосой стлался черный дым, из чего явствовало, что это идет паровое судно. Вскоре англичане увидели шкуну, которая приближалась на всех парах, явно собираясь пристать к берегу. На гафеле развевался флаг, но различить его цвета было еще трудно.

Мэрфи и Олифент не отрывали глаз от подзорных труб и жадно следили за шкуной, готовясь приветствовать британский флаг.

Вдруг обе подзорные трубы, как по команде, разом опустились, и оба офицера с недоумением уставились друг на друга.

— Русский флаг!

Действительно, на гафеле шкуны реял морской флаг Российской империи: белое полотнище, разделенное синим крестом на четыре поля.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, свидетельствующая о наличии некоторой напряженности в международных отношениях и кончающаяся географическим открытием обескураживающего свойства

Шкуна быстро подошла к острову, и англичане прочли на корабле ее название: «Добрыня».

На южном берегу островка, за скалами, лежала маленькая бухта, в которой не уместились бы в ряд и четыре рыбачьи лодки, но шкуне она вполне могла служить надежной гаванью, пока не начнется южный или западный ветер. Итак, шкуна вошла в бухту, бросила якорь, и четырехвесельная шлюпка вскоре доставила на берег графа Тимашева и капитана Сервадака.

Бригадир Мэрфи и майор Олифент со спесивым и чопорным видом поджидали их, храня горделивое молчание.

Первым его нарушил пылкий француз Гектор Сервадак.

— Слава богу, господа, — воскликнул он, — кроме нас, уцелели еще люди, и мы счастливы, что можем пожать руку нашим ближним!

Английские офицеры не пошевелились и не сделали ни шагу навстречу.

— Скажите скорее, — продолжал Гектор Сервадак, не замечая величавой неприступности британцев, — есть ли у вас сведения о Франции, России, Англии, Европе? Знаете ли вы, каковы размеры бедствия? Установили ли связь с родиной? Есть ли у вас…

— С кем имеем честь? — произнес бригадир Мэрфи, повернувшись к капитану Сервадаку ровно настолько, насколько это позволяло его достоинство.

— Ах, да, — сказал Сервадак, чуть заметно пожав плечами, — мы ведь еще не представились друг другу.

И обратившись к своему русскому спутнику, чья сдержанность могла поспорить с британской холодностью, капитан Сервадак представил его:

— Граф Василий Тимашев.

— Майор сэр Джон Темпль Олифент, — ответил бригадир, представляя своего подчиненного.

Русский и англичанин обменялись поклонами.

— Капитан штаба французских войск Гектор Сервадак, — в свою очередь сказал граф.

— Бригадир Энейдж Финч Мэрфи, — торжественно провозгласил майор Олифент.

Снова поклоны с обеих сторон.

Правила этикета были соблюдены. Теперь обе стороны могли вступить в переговоры без ущерба для своего достоинства.

Разумеется, речь велась на французском языке, равно знакомом и англичанам и русским, к чему их вынудили соотечественники капитана Сервадака, упорствующие в своем нежелании изучить английский и русский языки.

Пригласив капитана Сервадака и графа следовать за ним, бригадир Мэрфи пошел вперед, майор Олифент замкнул шествие, и гостей ввели в офицерскую комнату. Она несколько напоминала крепостной каземат, но была обставлена не без комфорта. Все сели, и разговор завязался.

Гектор Сервадак, которому претили все условности, предоставил графу Тимашеву начать беседу. Граф, поняв, что англичане не принимают в расчет все сказанное до официального знакомства, повел рассказ «ab ovo», то есть с самого начала.

— Господа, — заговорил он, — как вам, конечно, известно, в ночь с тридцать первого декабря на первое января произошла катастрофа, причины и размеры которой нам еще не удалось установить. То, что осталось от вашей территории, — я разумею этот остров, — показывает, что тяжелые последствия стихийного бедствия весьма чувствительно отразились и на вас.

В знак согласия оба офицера одинаковым движением согнули стан в полупоклоне.

— Мой спутник капитан Сервадак, — продолжал граф, — также перенес тяжелые испытания. Он находился на своем посту в качестве штабного офицера на побережье Алжира…

— Французская колония, если не ошибаюсь? — прервал его, сощурив глаза, майор Олифент.

— Исконно французская, — сухо ответил капитан Сервадак.

— Капитан Сервадак находился подле устья Шелиффа, — невозмутимо продолжал граф Тимашев. — В ту злополучную ночь часть африканского материка внезапно превратилась в остров, а все остальное, по-видимому, исчезло с лица земли.

— Ага! — проворчал бригадир Мэрфи, ограничившись этим скупым изъявлением чувств по поводу сделанного ему сообщения.

— А вы, граф, — осведомился майор Олифент, — где, позволю себе спросить, находились вы в ту злополучную ночь?

— В море, сэр, на борту моей шкуны, и я считаю чудом, что экипаж и груз не пострадали.

— Нам остается только поздравить вас, граф, — сказал бригадир Мэрфи.

Граф Тимашев продолжал:

— Когда же судьба снова привела меня к Алжирскому побережью, я, к счастью для себя, встретил на новом острове капитана Сервадака и его денщика Бен-Зуфа.

— Бен? — переспросил майор Олифент.

— Зуф! — выкрикнул Сервадак, словно хотел сказать: «Уф, замучился!»

— Капитан Сервадак, — продолжал граф, — желая составить себе представление о последних событиях, отправился с нами на «Добрыне»; мы взяли курс на восток согласно старым картам и сделали попытку установить, что осталось от алжирской колонии… Но она исчезла бесследно.

Бригадир Мэрфи скривил губы, давая понять, что если колония французская, то в ее исчезновении нет ничего удивительного. Сервадак привскочил, чтобы должным образом ответить, но сдержался.

— Господа, — продолжал граф Тимашев, — размеры бедствия оказались огромными. Во всей восточной части Средиземного моря мы не нашли и следов населенных областей — Алжира, Туниса, за исключением одного пункта — скалы, выступающей из моря вблизи Карфагена; на ней находится гробница французского короля…