Владимир Романовский - Год Мамонта

• Название: Год Мамонта
• Автор: Владимир Романовский
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12236-2

Версия с СИ от: 12/05/2008.

* * *

Аннотация автора:

Историко-приключенческий роман, притворяющийся романом жанра «фентези». Данная версия — авторская, без издательских купюр и опошляющих повествование «поправок». Версию, которую можно в данный момент купить в магазинах, автор НЕ РЕКОМЕНДУЕТ. Мягко говоря.

* * *

Аннотация издательства:

Прошли годы, минули столетия, но жизнь в Троецарствии продолжается. Ушли в предание времена Придона, Иггельда и Скилла. Но по-прежнему отважны славы, дерзки артане, хитры куявы.

Пришли новые герои.

И снова кипят страсти, и снова льется кровь…

---

— Это правда, господин мой, — сказал музыкант. — У нас было намечены к представлению два спектакля. Один по славской пьесе «Сын Конунга и Простушка», второй на историческую тему.

— Ага. «Сына Конунга» я видел в Славии, — сказал Зигвард. — Очень забавная пьеса. Было бы любопытно услышать, как все это звучит по-ниверийски. А что за историческая тема?

Музыкант был явно смущен.

— Освобождение Кронина, — сказал он наконец.

— Что-то очень уж скоро, — сказал Зигвард.

— Предыдущее, — объяснил музыкант, густо краснея.

— Это когда Кронин сожгли?

— Да. То есть нет. То есть, да.

— А почему вы смущаетесь?

— Так… э… один из персонажей… э… ваш предшественник, господин мой.

— Мой дядя Жигмонд?

— Нет. Фалкон.

— И что же?

— Он там показан… в более радужных, что ли… тонах.

— Исторических заслуг Фалкона никто не отменял, — сказал Зигвард веско. — Действительно, когда освобождали Кронин, Фалкон играл большую роль, исполняя обязанности главнокомандующего. И исполнял он их хорошо. Я хотел бы посмотреть оба представления… и послушать… в приватном порядке. Если не трудно.

— Не трудно, господин мой, — откликнулся музыкант.

— Если я увижу, что они действительно интересны, ибо могут принести ощутимую пользу, я тут же отдам приказ строить… э… вам театр, а тем временем вы будете устраивать представления — а хотя бы в бывшем здании Рядилища, оно нынче пустует. Сегодня вечером я приду — где вы репетируете?

— Мы уже не репетируем. Все музыканты и певцы разбежались.

— Соберите их.

— У меня нет средств.

Зигвард быстро написал несколько строк, присыпал песком, сдул песок на пол — совсем как Фалкон — и протянул лист музыканту.

— Письмо к казначею, — сказал он. — Даю вам неделю. Снимите помещение, соберите труппу, доложите мне. Вы свободны.

Музыкант радостно и почтительно поклонился и вышел.

— Вы разбираетесь в музыке, Редо? — спросил Зигвард.

— Нет.

— А в политике?

— Не очень.

— Вам известно что-нибудь о сношениях Фалкона с Артанией? В частности, о поставках оружия и золоте? Имена, даты, места?

Выражение скуки исчезло с лица Редо.

— Уж не собираетесь ли вы сделать меня осведомителем? — спросил он.

— Вы многое слышите и многое знаете. Не так ли?

— Конечно. И что же?

— Вы можете принести стране неоценимую пользу.

— Делаю все возможное.

— Расскажите мне все, что вам известно.

Редо отрицательно покачал головой и грустно улыбнулся.

— Послушайте, Редо, — сказал Зигвард. — Я знаю, сколько вам пришлось терпеть. От Фалкона и его сподвижников. Все сподвижники Фалкона — ваши заклятые враги.

— Не все.

— Большинство. Их ждет правосудие. Вы должны помочь правосудию. Иначе они будут продавать оружие и дальше, в Артанию, и вскоре все эти стрелы и мечи обратятся против нас. Спасите жизни, которые можно спасти, Редо. Вы же верующий, вам же дорога жизнь ваших соотечественников.

— Мне всякая жизнь дорога, — сказал Редо.

— Вот видите!

— Но доносить я ни на кого не стану.

— Не доносить! Давать предупредительную информацию.

— Это одно и тоже.

— Как я погляжу, вы не очень-то рады, что Фалкона больше нет.

— А должен бы радоваться?

— Ну да.

Редо пожал плечами.

— Вы что, — сказал Зигвард, — не чувствуете, что в стране стало свободнее дышать? Что у людей появилась надежда? Что грозовые тучи ушли, и не скоро вернутся, что с каждым днем отныне будет светлее и светлее?

— Насчет туч не знаю, — сказал Редо. — Я не барометр. А светлее становится потому, что близится весеннее равноденствие. Экинокс.

— Вы не замечаете перемен? У вас в Храме не прибавилось прихожан?

— Прибавилось, — сказал Редо. — Но ведь и раньше так было. Количество прихожан то прибавлялось, то убавлялось. А при чем тут вы со своими тучами, неизвестно. Люди ходят по улицам со странными улыбками.

Помолчали.

— Вообще, — добавил Редо, который, с того дня, как его потрепали фалконовцы, заимел привычку ворчать, — одна морока с этими большими и малыми переменами, сменой власти, и прихожанами. Раньше презрительные звуки издавали, а теперь заходят с такими глазами, как будто я их вот прямо сейчас просветлю и просвещу, и будут они бесконечно счастливы, и делать им самим для этого уже ничего не нужно, они свое сделали — пришли.

Помолчали.

— Я знаю, о чем вы говорите, — сказал Зигвард. — Но будьте великодушны, Редо. Фалкон был очень серьезный политик и за двадцать лет сделал больше, чем все его предшественники вместе взятые за двести. Он перевоспитал страну, он сломил ее дух, он поселил в каждом доме страх. Вы не имеете права упрекать меня, я не могу все это изменить за четыре месяца. Дайте мне по крайней мере год.

— Вы заняты постройкой новой столицы, — сказал Редо. — Вам сейчас не до социальных перемен. Общество политиков меня очень утомляет. Если помимо доносов у вас нет для меня никаких дел или предложений, позвольте мне откланяться.

— У меня есть к вам предложение.

— Я слушаю.

Некоторое время Зигвард рассматривал Редо. Что с ним делать, что? Он политик посильнее моего. Я просто использовал обстановку, и несколько раз подряд мне повезло. А он — молодым совсем, двадцатилетним, убедил всех святош Совета, всех прожженых интриганов, что лучше его нет кандидата, и двадцать лет держал их в повиновении, и все это под давлением со стороны Фалкона, всеми брошенный и презираемый — держал, не выпускал. Уверен, что он откажется. Но не попробовать я не имею права — такого союзника приобрести — слишком редкий случай.

— В новой столице, — сказал он, — есть храм, к которому сейчас пристраивают колокольню. Я бы хотел, чтобы вы стали главным священником этого храма. Вернее, одним из двух главных священников. Второй должен быть славом. Вы по-прежнему останетесь Главой Храма Ниверии.

Да, подумал Редо, это серьезно. Похоже, это еще серьезнее, чем Фалкон. А жаль.

— Нет, — сказал он.

— Нет?

— Нет.

— Я еще не сказал вам, какие возможности это откроет перед вами.

— Мне это не интересно.

Помолчали.

— Тогда, — сказал Зигвард, — я рекомендую вам уехать из Астафии.

— Уехать?

— Да. Неужели вы рассчитывали, что после вчерашней вашей проповеди я не посчитаю вас опасным? Что я буду терпеть, пока горожане слушают ваши рассуждения о том, как один кесарь стоит другого? Поищите себе другой приход. Фалкон целых двадцать лет пытался вас вразумить. Я не собираюсь тратить на это время. Если завтра вас увидят в городе, вас арестуют.

— Не понимаю, — сказал Редо. — А в новой столице вы были бы согласны терпеть мои проповеди?

— В новой столице вы бы их не произносили, а занимались бы своим делом. Рассказывали бы людям душеспасительные истории из жизни Учителя.

Помолчали.

В общем, подумал Редо, моя миссия в Астафии действительно подошла к концу. Фалкона больше нет, Храм стоит, прихожане появляются, Зигвард ничего сносить не намерен. Достаточно я здесь пробыл, нужно ехать туда, где мое присутствие необходимо.

— Пожалуй я уеду, — сказал Редо. — Назначу нового священника и уеду.

— Нового назначу я.

— Священников назначает Совет, — сказал Редо, — и я являюсь его главой, куда бы я не уехал. Если вас это не устраивает, можете на следующих выборах баллотироваться сами. Может, вас и выберут.

— А когда следующие выборы?

— После моей смерти.

Редо ждал угрожающей реплики вроде «что ж, если ваша смерть — цена, которую следует заплатить…» — но именно в этом аспекте Зигвард был лучше, а может просто дальновиднее, Фалкона.

— Ваша жизнь в полной безопасности, — сказал он. — Только уезжайте. Пожалуйста. Вы сможете сюда вернуться, когда правительство переедет в новую столицу. Я хотел, чтобы именно вы меня короновали, как императора, в новой столице. Очевидно, это невозможно.

— Совершенно невозможно, — сказал Редо.

— И у вас наверняка достаточно власти, чтобы запретить любому священнику это делать, и вообще присутствовать при коронации. Что ж, меня коронует слав, только и всего.

— Власти у меня достаточно, — сказал Редо, — но запрещать вас короновать кому-либо я не буду.

— Не будете?

— Нет.

— Почему же?

— Совесть запретами не разбудишь, — сказал Редо. — Позвольте мне удалиться?

— Идите. До свидания.

— Благословляю вас, сын мой.

Зигвард не нашелся, что на это сказать. Редо вышел.

* * *

А Фрика тем временем видела сны. Снилось ей, что везут ее выдавать замуж за старого, морщинистого от злобы кентавра, а она, зрячая, все пытается выяснить у сопровождающих карету кентавров, что же с ней будет, и возможны ли вообще браки между кентаврами и людьми. И ее привезли во дворец, похожий на большое стойло, и в главной спальне к ней вышел не кентавр, но Зигвард, и приблизился к ней, а она этому обрадовалась, а потом оказалось, что вовсе это не Зигвард, но человек, отдаленно напоминающий Зигварда, и именно этому она рада.