Джена Шоуолтер - Темнейшая ночь (любительский перевод)

• Название: Темнейшая ночь (любительский перевод)
• Автор: Джена Шоуолтер
• Жанр: Исторические любовные романы

В далекой крепости Будапешта шестеро бессмертных воинов – один опасно соблазнительней другого – скованы древним проклятием, которое никто не в силах сломать. Когда вернется могущественный враг, они отправятся странствовать по миру в поисках священной реликвии богов – которая грозит уничтожить их всех.

Мэддокс…

Бессмертный воин, что проклят умирать каждую ночь, лишь чтоб проснуться на следующее утро, зная, что должен умереть снова.

Смертная женщина, имеющая силу, выходящую за рамки воображения…

Всю свою жизнь, Эшлин Дэрроу страдала от голосов из прошлого. Чтоб положить конец кошмару, она приезжает в Будапешт, ища помощи у людей, что по слухам владеют сверхъестественными способностями. Она не ведает, что попадет в руки Мэддокса, самого опасного из них – мужчины, заключенного в своем персональном Аду.

Ни он, ни она не могут сопротивляться моментально возникшему голоду, что успокаивает из страдания …и воспламеняет непреодолимую страсть. Но с каждым жарким прикосновением и пылким поцелуем, они приближаются к грани уничтожения – а также к душераздирающему испытанию любви…

---

Эти Титаны были неведомыми созданиями. Если он попросит о милосердии и они прикажут совершить нечто гнусное – что он откажется сделать – ситуация определенно ухудшится.

«Почему бы мне к ним не притронуться?» предложил Торин, возвращаясь к компании. Его глаза были такими же яркими и зелеными, как и у девушки в комнате. В то время как ее были наполнены злостью, его глаза утопали в отчаянии. «Если они умрут от болезни, никому не придется брать этот грех на душу». Кроме Торина.

«Нет», сказал Аэрон в тот же миг, когда закричал Парис. «Нет, черт побери».

«Никакой болезни», согласился Люциен. «Начнись она, и уже будет невозможно ей управлять».

«Мы спрячем тела», решительно произнес Торин.

Люциен издал новый вздох. «Это не сработает, и ты знаешь это. Болезнь всегда распространяется»

«Болезнь!» закричала девушка. «Вы собираетесь инфицировать нас? За этим вы притащили нас сюда? Вы отвратительные, ненавистные, прогнившие куски…»

«Тихо», приказал другой женский голос. «Не зли их, Дани»

«Но, бабушка, они…»

Их голоса отдалились. Девушку, очевидно, оттащили от двери. Мэддоксу пришлась по вкусу ее храбрость. Она напомнила ему Эшлин, то, как она стояла пред ним в камере и требовала задрать его рубашку. Ей хотелось сбежать – желание ярко виднелось в ее глазах – но она не сбежала. Простое воспоминание заставило его кровь закипеть, а тело – напрячься. Она даже погладила его рану, вызывая в нем к жизни нечто. Нечто, чего он не понимал.

Нежность, возможно?

Он отрицательно мотнул головой. Он будет сопротивляться этому чувству до последнего вдоха – который произойдет примерно через тринадцать часов, криво усмехнулся он. У него не было, не будет, нет нежности к Наживке или к божественной каре, или чем бы она ни была.

В доказательство этого – увидев в следующий раз, он возьмет ее грубо и быстро, погружаясь…погружаясь… Она будет стонать и выкрикивать его имя. Ее бедра будут сжиматься вокруг его талии и… Нет, нет. Картинка сама нарисовалось в его голове, меняясь, чтоб порадовать Насилие.

Она будет лежать на животе, упираясь руками и коленями. Ее прекрасные волосы будут каскадом спадать по изящной спине, и он сгребет их в охапку, подергивая. Ее шея изогнется; ее губы раскроются во вздохе наслаждения-боли. Он будет отступать и продвигаться внутрь ее плоти – горячей и влажной. Тесной. Да, она будет теснее кулака. Его яички будут шлепать по ее ногам.

Когда я наконец-то заполучу Эшлин в свою постель, я буду нежен. Помнишь?

Эта мысль была проигнорирована. Она будет молить о большем, и он даст ей это. Он…

«Это начинает надоедать». Аэрон толкнул его, впечатывая в стену. «Ты тяжело дышишь и вспотел, а твои глаза начинают мерцать красным пламенем. Готовишься взорваться, Насилие?»

Образ Эшлин, обнаженной и возбужденной, исчез – и это взбесило духа, который намеревался выпрыгнуть из Мэддоксовой шкуры и напасть. Мэддокс осознал, что и он рычит, жаждя снова увидеть ее в мыслях.

«Успокойся, Мэддокс». Безмятежный голос Люциена прорезал дымку. «Продолжай в том же духе, и будем вынуждены сковать тебя. Кто тогда защитит Эщлин?»

Его кровь охладела, отрезвляя его. Они сделают это, он знал это, а оков он не мог допустить. Не днем. Ночью, да. Тогда он был угрозой, и другого пути не было. Я угроза для нее сейчас. Но если его скуют сейчас, когда он сам почти из последних сил цеплялся за разум, он может также признать поражение и прекратить пытаться быть кем-то помимо демона.

Он заметил, что все мужчины пристально смотрят на него.

«Извините», проворчал он. Что-то с ним было очень не так. Эта совместная пляска с духом была неимоверно глупой. Хуже, постыдной. Они обычно бились друг с другом, а не в унисон.

Возможно, ему нужно провести побольше времени в спортзале. Или нужен еще раунд с Аэроном.

«Порядок?» спросил его Люциен. Сколько еще раз ему придется спрашивать об этом сегодня?

Мэддокс напряженно кивнул.

Люциен заложил руки за спину и осмотрел каждого мужчину.

«Поскольку это улажено, давайте обсудим причину, по которой я привел вас сюда».

«Давай обсудим причину, по которой ты привел женщин сюда», вставил замечание Парис, «а не оставил их в городе. Да, у Аэрона есть задание, но это не объясняет…»

«Женщины здесь потому, что мы не хотим, чтоб они уехали из Буды, возможно, увлекая Аэрона за собой», сказал Люциен, прерывая его. «А показал я вам их для того, чтоб вы не поубивали, словив бродящими по крепости. Если они сумеют выбраться, просто приведите их обратно в мою комнату и заприте. Не разговаривайте с ними, не обижайте их. Пока мы не придумаем, как освободить Аэрона от этого поручения, женщины наши нежеланные гостьи. Согласны?»

Один за другим мужчины кивнули. Что еще они могли сделать?

«Пока что, оставьте их на меня и расслабьтесь. Отдохните. Займитесь своими делами. Я уверен, что вы понадобитесь очень скоро»

«Я, первым делом, собираюсь напиться и забыться» сообщил Аэрон, потирая лицо рукой. «Женщины в доме», ворчливо добавил он, уходя. «Почему бы не пригласить весь город целиком на вечеринку?»

«Вот веселье-то было бы», снова забавляясь, ответил Торин. «Помогло бы мне позабыть весь этот взбудораженный муравейник». А затем он также удалился.

Рейес не произнес ни слова. Просто обнажил кинжал и ушел прочь, не оставляя сомнений насчет того, чем он собирался заниматься. Мэддокс предложил бы порезать, исхлестать или избить его, и избавить Рейеса от агонии самобичевания. Он предлагал подобное раньше, но ответом было резкое «нет».

Он понимал потребность Рейеса делать это самостоятельно. Быть бременем так же плохо, как и быть одержимым. У всех имелись собственные демоны – без преувеличений – и Рейес не желал причинять кому-либо беспокойства.

В данный момент, все же, Мэддоксу бы оно не помешало.

«Увидимся позднее, неудачники», хихикнул Парис. «Я возвращаюсь в город». Напряженность затопила его глаза – глаза, что сейчас были скорее тускло синими, чем ярко блестели от удовлетворения.

«У меня не было женщины прошлой ночью или этим утром. Все это…» он махнул рукой в сторону двери, «поколебало мой график. И не в лучшую сторону»

«Ступай», сказал ему Люциен.

Воин засомневался и посмотрел на дверь. Облизал губы.

«Разве что ты впустишь меня в спальню…»

«Проваливай», теряя терпение, отрезал Люциен.

«Им же хуже», пожал плечами Парис и исчез за углом.

Мэддокс знал, что ему следует предложить посторожить женщин. Ведь он был возможной причиной их пребывания здесь. Но ему надо увидеть Эшлин. Нет, не надо. Он хотел этого. Ему ничего не надо. Особенно человека с подозрительными мотивами уже предназначенного умереть.

Но, не зная следующих действий этих Титанов, он осознал, что не желает тратить попусту ни одного мига. Он пойдет к Эшлин, даже не полностью подчинив демона. Кроме того, он может никогда и не быть спокойным, если речь идет об этой женщине. И лучше сделать то, что он хочет, с ней сейчас, пока он не вынужден – он даже не мог заставить себя подумать об этом.

«Люциен», начал, было, он.

«Ступай», опять сказал его друг. «Сделай все что необходимо, чтобы контролировать себя. Твоя женщина…»

«Эшлин не обсуждается», отрезал Мэддокс, и без того зная, что собирался сказать Люциен. С твоей женщиной следует разобраться побыстрее. Он знал об этот сам.

«Просто выкинь ее из головы, затем сделай так чтоб, хотя бы часть тебя вернулась к нормальному существованию».

Мэддокс кивнул и развернулся, часть его гадала, стоит ли его нормальное существование того, чтоб к нему возвращаться.

Глава восьмая.

Мэддокс ступил в свою спальню, неуверенный в том, что увидит. Спящую Эшлин? Свежевыкупаную, голую Эшлин? Эшлин – готовую к битве?

Эшлин – готовую к удовольствиям?

Сердце неустанно барабанило в груди, раздражая его неимоверно. Ладони вспотели. Глупец, твердил он себе. Он не был человеком, рабом страха, также не был неопытным юнцом. Все же он не знал, что делать с этой женщиной, этой…карой.

Чего он не ожидал, так это найти бесчувственную Эшлин, распростертую на полу, в багровой луже – кровь? – пропитавшей ее волосы и одежду.

Тьма окутала его.

«Эшлин?» Он был подле нее в следующий миг, склоняясь, нежно переворачивая и подхватывая на руки. Вино, только вино. Хвала богам. Капли его покрывали ее слишком бледное лицо и стекали на него. Он почти улыбался. Сколько же она выпила?

Она была такой легонькой: он и не ощущал бы, что держит ее, если б не слабые покалывания, что струились с ее кожи на него.

«Эшлин, проснись»

Она не просыпалась. Фактически, она, казалось, еще глубже впала в беспамятство – движение ее глаз под веками прекратились. Во рту у него пересохло, и он заставил себя выдавить следующие слова.

«Проснись ради меня»

Ни стона, ни вздоха.

Встревоженный, он понес ее на постель, сорвав и отбросив по пути ее мокрый жакет. Хотя ему и не хотелось, он опустил ее на матрас и взял в ладони ее лицо. Кожа была ледяной.