Сергей Шхиян - Заговор

• Название: Заговор
• Автор: Сергей Шхиян
• Издательство: АСТ; Северо-Запад Пресс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034812-6

Он хотел всего лишь съездить на пикник. Но врата времени отворились и забросили его в далекое прошлое. И теперь он не простой российский парень. Он — БРИГАДИР ДЕРЖАВЫ. В его руках — штурвал истории. В его памяти — будущее России…

* * *

Смутные времена стоят на Руси. В Москве заседает новый царь, правда будущая его судьба пока что никому не известна. Признает ли его матушка-царица? Пойдет ли за ним народ? Этого не знает еще никто. Но нашему современнику известно, что ждет страну дальше. Вот только знание будущего не всегда помогает в делах насущных…

---

В конце концов, упорство оказалось вознаграждено, и моя рука упокоилась на том месте, куда вначале опустилась, а Прасковья перестала обращать на нее внимания. Руке было удивительно приятно и уютно на теплом упругом бедре, но мне остальному от этого досталось так мало, что, форсируя предстоящее событие, я даже попытался свернуть празднество, мотивируя тем, что устал, завтра рано вставать, а Ване ночью стоять на посту. Однако троица так запротестовала, что пришлось смириться и ограничиться лишь тайной нежных прикосновений.

Ребята пили сладкое вино, болтали, смеялись, а я вспомнил замечательное стихотворение замечательного американского поэта девятнадцатого века Уолта Уитмена, прикрыл глаза и попытался восстановить его в памяти.

Запружены реки мои, и это причиняет мне боль,
Нечто есть у меня, без чего я был бы ничто,
Это хочу я прославить, хотя бы стоял меж людей одиноко,
Голосом зычным моим я воспеваю фаллос,
Я пою песню зачатий,
Я пою песню тех, кто спит в одной постели
О неодолимая страсть!
О взаимное притяжение тел!
Для каждого тела свое манящее, влекущее тело!
И для вашего тела — свое, оно доставляет вам
счастье больше всего остального!
Ради того, что ночью и днем, голодное гложет меня,
Ради мгновений зачатия, ради этих застенчивых болей
я и воспеваю их…

Стихотворение было длинное, я не все смог вспомнить, напрягался, подбирая утерянные слова, и совсем выпал из общения. Очнулся только тогда, когда за столом замолчали. На меня тревожно смотрело три пары глаз. Пришлось отогнать от себя магию большой поэзии и эпической мощи Уитмена.

— Что с тобой? — участливо спросила Прасковья. — У тебя такое странное лицо!

— Вспомнил кое-что, жаль, вам этого не понять…

— Почему? — удивленно спросил Ваня, который недавно научился разбирать буквы и уже считал себя светочем учености.

— Потому. Давайте-ка выпьем за космос!

— А что это такое? — осмелилась спросить Аксинья.

— Космос — это все, — ответил я и обвел поднятой рукой полукрут. — Космос — это звезды.

Проследив взглядами за моей рукой, все дружно подняли сосуды с напитками. Пить за звезды не отказался никто. И вообще весь вечер в нашей компании царили мир и согласие.

К десяти вечера почти стемнело. Теперь избу освещала только пара восковых свечей. Постепенно пирующих начали оставлять силы. Барышни к этому времени совсем осоловели и откровенно клевали носами. Ваня напротив, пытался показать свою боеспособность и таращил закрывающиеся глаза.

— Быстро убираем со стола, и всем спать, — решил я на правах старшего.

Все поднялись и стали собирать со стола остатки пира. Когда уборку кончили, Аксинья широко зевнула и попросилась спать.

Рында, которому предстояло стоять на посту, пошел на свою половину за оружием. Когда он вернулся, я спросил, как он себя чувствует.

— Я не просплю, обещаю, — грустно сказал Ваня, — мимо меня мышь не проскочит!

У меня такой уверенности не было.

— Ладно, иди, ложись, поспи пару часиков, — решил я.

Как мне ни хотелось остаться вдвоем с Прасковьей, рисковать чужими жизнями я не мог.

Никто не заставил себя упрашивать, и когда я выходил во двор, все уже лежали по лавкам. Ночь выдалась облачная, но теплая. Я присел на скамейку возле стены и прислонился к ее теплым бревнам. Тотчас над головой занудно зазвенели комары. Сидеть на посту запрещено караульным уставом, когда моя голова стала самостоятельно опускаться на грудь, я это вспомнил, встал и обошел вокруг избы. Сон почти прошел, но больше садиться я не рискнул. Сегодняшняя ночь представлялась мне более опасной, чем предыдущая. После попытки поджога пошли вторые сутки, наша бдительность должна была притупиться, и это понимал не только я.

Просто так ходить вокруг избы скоро стало скучно. Тогда я решил встряхнуться и устроил себе хорошую разминку. Сначала было тяжело, потом тело разогрелось, я поймал кураж и с удовольствием нагружал мышцы, пока они сладко не заныли. Кончил я отжиманием. Когда устал, остался лежать лицом вниз на траве, вдыхая ее летний запах.

Невдалеке застрекотала сорока. Вначале я не обратил на это внимания, потом удивился ее ночной активности. Как мне казалось, птицы ночью должны спать. Однако она вновь подала голос. На всякий случай я решил осмотреться, сел и оглядел двор. Небо было покрыто плотными облаками, темнота стояла, можно сказать, кромешная, но я сумел разглядеть, как открыто, не скрываясь, к нашей избе шел человек. Это мог быть и кто-то из местных жителей, и нежелательный гость. Меня сбило то, что двигался он, не спеша, и шел по открытому месту. «Татям в нощи» привычнее прятаться и красться, а не разгуливать на самом виду. Когда человек подошел совсем близко, я встал. Он разглядел, что кто-то стоит на пути, тоже остановился и слегка наклонился вперед, пытаясь рассмотреть, кто это и откуда взялся.

— Тебе что нужно? — спросил я.

— Ты мне и нужен, — ответил он ровным, размеренным голосом.

То, как он говорил и держался, не вызывало никаких опасений, я только удивился, зачем мог кому-то понадобиться в неурочное время. Потом решил, что по мне соскучился государь.

— От царя? — в продолжение собственной мысли задал я ему наводящий вопрос.

— Нет, я сам по себе, — сказал неизвестный, подходя ко мне почти вплотную.

Я ждал, когда он объяснит цель своего визита, но человек ничего больше не сказал, вдруг подскочил на месте и, развернувшись в воздухе, ударил меня ногой по голове. Не знаю, что меня спасло, возможно, чудо, а, скорее всего, недавняя разминка. Будь я просто из-за стола, к тому же отягощен выпитым, то не сумел бы так резко отклониться, и носок его сапога угодил бы мне точно в висок.

Однако и того, что мне вскользь перепало, хватило, чтобы отлететь в сторону и упасть на землю. Падая, я видел, как он ловко перевернулся в воздухе и встал на ноги.

Ничего подобного я в этом времени еще не встречал, да и в нашем тоже. Таких ловкачей можно было увидеть разве что в боевиках.

«Что это за чертовщина, — еще успел подумать я, — это просто какой-то Джеки Чан».

От сильнейшего удара у меня сразу одеревенела половина лица. Неизвестный, между тем, не спеша, направился ко мне легкой, танцующей походкой. Я быстро повернулся на спину и неслышно вытащил из ножен саблю. В такой темноте рассмотреть лежащего на земле человека было совершенно нереально, к тому же, как я потом понял, он был совершенно уверен в точности и силе своего удара. После такого нокаута люди в себя быстро не приходят.

— Один, кажется, спекся, — негромко пробормотал он на современном русском языке.

«Опять соотечественник отыскался, — подумал я безо всякой ностальгической теплоты, — что им здесь у нас, медом намазано!»

— Эй, — спросил он, наклоняясь ко мне, — ты живой?

— Живой, — ответил я, втыкая ему сабельный клинок в левую стону груди. Повернутое под нужным углом лезвие легко прошло между ребер и вышло под лопаткой.

— Ты что? — удивленно спросил он. — Как это?

— Так, — коротко ответил я, откатываясь в сторону, чтобы меня не придавило его тело. — Зря ты сюда пришел…

Последние слова я сказал впустую, скорее всего, по инерции. Человек уже лежал ничком на траве и бился в агонии. Он еще пытался подняться, дышать, отчего у него клокотала на губах пена.

— Спи спокойно, дорогой товарищ, мысленно мы с тобой, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги. Голова гудела, как большой колокол, ее левую сторону я вообще не чувствовал. В темноте разобраться, что у меня с лицом было невозможно, но когда я приложил к щеке руку, она сразу намокла в крови.

«Лихо он меня сделал», — думал я, направляясь к избе. Меня качало, как на палубе парусного корабля в сильный шторм, я пытался удержать равновесие и брел, с трудом переставляя ноги.

«Завтра же нужно отсюда съезжать, кажется, за нас взялись всерьез», — решил я, втискиваясь в дверь, В избе голова закружилась так, что я не устоял на ногах и свалился на пол. Пока напутанные соратники зажигали свечи, охали, ахали, поднимали мое непослушное тело и устраивали его на лавке, я пребывал в полной расслабленности. Жизнь не американский боевик, после такого мордобоя не встанешь, как ни в чем не бывало, чтобы нежно заглянуть в глаза сомлевшей красавице. В реальности после такого удара можно пару недель проваляться в больнице и выйти оттуда, держась за стенку.

Бестолковые действия наших девиц, мечущихся по избе, не зная, что делать, заставили сосредоточиться на реальности и вновь взять на себя бразды правления. Я отправил Аксинью в баню за теплой водой, Прасковье велел приготовить перевязочный материал, и постепенно все образовалось. Мне обмыли разбитое лицо. Внешние повреждения оказались незначительными, содрана кожа, неглубокие ранки. Однако левым глазом я почти не видел. Тошнило же, и кружилась голова, скорее всего, от сотрясения мозга.