Сергей Шхиян - Прыжок в прошлое

• Название: Прыжок в прошлое
• Автор: Сергей Шхиян
• Издательство: Северо-Запад Пресс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026466-6

Случайно перейдя Грань Времен, москвич Алексей Крылов попадает в 1799 год, в эпоху императора Павла I. Здесь он откроет в себе экстрасенсорные способности, найдет истинную любовь, новых друзей — и могущественных, беспощадных врагов. И главное — он должен будет доказать, что не согласен быть простой пешкой в загадочной, неизвестно кем затеянной Игре…

Роман открывает новую серию исторической фантастики «Бригадир державы».

---

Сергей Шхиян Прыжок в прошлое (Бригадир державы — 1)

Глава первая

Все началось с того, чем обычно заканчиваются сказки — со свадьбы. Неземной ангел, девушка моей мечты стала моей женой. Я любил ее дни и ночи, душил в объятиях, не мог обнаружить малейшего, самого незначительного изъяна и был счастлив. Меня не смущало ни то, что Лада, так предпочитала именовать себя моя любимая, начинала внезапно дуться, как только возникала любая бытовая проблема: будь то выход в магазин или в прачечную, ни зависимость ее настроения от стоимости очередного подарка. Она стремилась жить на острие чувств и не обременять себя прозой жизни.

Мне было приятно ее баловать, вкусно кормить, водить по дорогим ресторанам, интересным компаниям, задаривать тряпками и украшениями.

Закончилось это тем, чем и должно было кончиться — финансовыми затруднениями и разочарованием во мне драгоценной супруги и ее замечательной мамочки.

Отношение ко мне начало быстро меняться. Теперь со мной разговаривали, как с придурком, не понимающим элементарных вещей. Уже одно мое присутствие раздражало. Дальше больше: жена перестала воспринимать меня как мужчину, теща как личность. Мне пришлось выслушать много нелестного о своих мужских качествах.

— Милейший, — обращалась ко мне теща, как барыня к лакею, — когда уважающий себя мужчина женится, он должен в первую очередь думать, как обеспечить жене достойное существование.

Она была в принципе права, вопрос был в другом, что следовало понимать под «достойным существованием». В этом наши представления расходились радикально.

— Вы прекрасно знаете, из какой Ладочка семьи, — продолжала в той же тональности замечательная женщина и мать. — У нас в доме не принято считать гроши!

— Уи, товарищ Валентина Ивановна, — оставалось мне отвечать на условном французском языке. — Не всем же быть такими великими людьми, как ваш Автоном Автандилыч!

— Прошу не фиглярничать и не коверкать имя моего мужа! Вы не стоите его мизинца. Антон Аркадьевич был настоящим аристократом и выдающимся государственным деятелем!

Надо сказать, что теща и ее покойный супруг были не феодальной, а советской аристократией. Ладочкин папа состоял каким-то сотым подползающим при Леониде Ильиче Брежневе.

Поэтому любимое чадо родители назвали в честь великого человека Леонидой и почитали себя национальной элитой. То, что величие было в прошлом, теща не могла признать и всех новых хозяев жизни считала выскочками и плебеями. Вдвойне плебеем казался ей зять, не желающий достойно служить ее богорожденному ребенку.

Никакие мои объяснения по поводу отсутствия денег на неразумные траты дамами не принимались. Мама с дочерью снисходительно усмехались, многозначительно переглядывались, а потом с жалостью следили за неуклюжими попытками нищего скопидома оправдать свою несостоятельность.

В конце концов, мои финансы не выдержали двойной нагрузки, пропели все известные романсы и заглохли без аккомпанемента.

Без денег проблема решилась сама собой. Лада-Леонида бросила нищего мужа и вернулась под ласковый материнский кров.

Угорев от семейных радостей, я пытался пресечь попытки тещи вынудить меня отдать Ладочке свою квартиру в компенсацию за понесенный ею моральный ущерб, и даже запил.

Родственники жены пообещали устроить мне веселую жизнь с крупными неприятностями, и я остался один на один при своей разбитой любви и денежных проблемах.

Думаю, здесь не стоит говорить о переживаниях связанных с разводом и уязвленным самолюбием. Это не женский роман и вообще не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать.

Преодолевать тоску мне успешно помогали работа и любезные сердцу друзья. Они таскали меня по вечеринкам и для утешения знакомили с некрасивыми девицами. Никакой логики я в этом не видел. Возможно, мне, таким образом, мстили за женитьбу на красавице, даже глупой и стервозной.

Повышенный интерес к собственной персоне довольно быстро надоел. Я начал активно сопротивляться, и меня оставили в покое, предоставив погибать от тоски и одиночества.

Однако я выжил.

В охотку, потосковав, бросил пить и купил абонемент на теннисный корт. Позже рассчитался с кредиторами и перестал страдать от неразделенной любви. Если быть предельно откровенным, мне в это время больше докучала стоявшая в Москве жара, чем разбитое сердце.

Мама с дочкой настолько опротивели своими глупыми претензиям, что сами окончательно залили и без того потухающий «костер любви».

Тем более что Ладочка вспоминала обо мне, как я небезосновательно предполагал, только в антрактах праздника жизни, что бывало довольно редко.

Зато ее мамочка звонила регулярно, каждый раз с каким-нибудь идиотским требованием.

Я ее вежливо выслушивал, но самым циничным образом отказывался отдать Ладочке свою машину, или купить новую шубу. Теща возмущалась, бросала трубку, но на следующий день возникала с новым предложением.

Такая содержательная жизнь порядком надоела, и я ждал случая окончательно избавиться от подобных пост-супружеских радостей.

Случай представился усилиями школьного друга Гриши Покровского, милейшего парня, и большого разгильдяя.

Ему втемяшилось в голову, что я нахожусь в отчаянном положении и меня нужно спасать. Ни вполне благополучный вид, ни округлившаяся физиономия не могли разубедить этого глубокого психолога. Он начал ходить ко мне в гости как на службу и, для ободрения, нести всякую оптимистическую ахинею.

Я стойко сносил его дружеское участие, хотя оно начало переходить все разумные пределы. Мои попытки доказать Грише, что я не нахожусь на грани самоубийства им игнорировались, а вынужденная горячность только подтверждала уверенность в отчаянности положения.

Как позже выяснилось, он не только морочил мне голову доморощенным психоанализом, но и целеустремленно искал «выход из тупика».

И нашел.

Однажды в первых числах июня Гриша заявился ко мне в гости со своей подругой Леной. Был он взволнован, напорист и убедителен.

— Нет, ты послушай, — захлебываясь от возбуждения, кричал Покровский, — это твой долг русского интеллигента! В стране под угрозой национальная культура, лучшие сыны Отечества…

В конце концов, с трудом удалось понять чего, собственно, хотят от меня Гриша и Отечество. Оказалось, что какие-то энтузиасты, большие знатоки древнерусского искусства, вознамерились организовать экспедицию в российскую глубинку, исследовать и восстанавливать памятники старины. Группа должна была отправиться на двух машинах.

Начальным пунктом была выбрана ферма Гришиного приятеля, жителя заповедных, исторических мест. Под руководством этого интеллигентного крестьянина энтузиасты собирались исследовать заброшенные деревни, и возрождать, как говорят на востоке, всякий «культур-мультур». Мое участие как владельца вездехода «Нива» и «русского интеллигента» было обязательно.

Пресекая робкие попытки вклиниться в свой речевой поток, Гриша подробнейшим образом описал благородные задачи нового движения и охарактеризовал всех участников похода.

Каждый из них получил самую лестную аттестацию. Получалось, что в экспедиции будет участвовать лучшие представители российской исторической науки, гении архитектуры и выдающиеся реставраторы.

По персоналиям это оказались две супружеские пары историков, сам Гриша с присутствующей здесь же волоокой подругой Леной и ее приятельница, мировое светило и «классная телка», ну и я со своей «Нивой».

Несмотря на поздний вечер в городе было удушающе жарко.

В открытые окна сочился асфальтно-бензиновый чад. Даже тянущаяся, переохлажденная водка из морозилки не освежала. Гриша, на время отвлекшись от возрождения отечества, приспособился под столом гладить голые Ленины коленки.

В довершении прозвенел долгожданный телефонный звонок.

Звонила, как и ожидалось, Ладочкина мама, Валентина Ивановна. Разговор получился пространный. Экс-теща вновь воссоздала картину моей духовной низости, после чего вышла с предложением купить им с доченькой тур на иноземное море, дабы я мог хоть частично искупить свою вину. Я пообещал обдумать это предложение после возвращения из долгосрочной и опасной экспедиции, после чего грубо, по-хамски прервал разговор.

Короче говоря, даже не восторженный Григорий, а стечение мелких обстоятельств толкнуло меня на участие в неожиданной авантюре.

— Ладно, — в конце концов согласился я, — когда вы собираетесь ехать?

Окрыленный моим косвенным согласием Гриша развил бурную деятельность. Он тут же наметил сроки похода, составил список необходимых в дорогу вещей, начал обзванивать участников и договариваться, кто и что берет с собой в дорогу.