Константин Крылов - Нет времени

• Название: Нет времени
• Автор: Константин Крылов
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 5-902565-08-1

Константин Крылов — один из интеллектуальных лидеров российских "новых правых". Последовательный русский националист, радикальный критик российской политической и культурной реальности — и блестящий публицист и литератор, чье творчество стало одним из самых ярких явлений духовной жизни России начала нового века.

В сборнике представлены тексты, посвященные культуре в самом широком ее понимании — начиная от рецензий и литературных обзоров и кончая некрологами. Автору удается соединить крайнюю злободневность с глубиной мысли и обращенностью к "последним вопросам" человеческого бытия.

---

Тут-то, однако, и начинается самое интересное. При столь резкой (до «нельзя терпеть») несовместимости между Добром и Злом мы вдруг встречаемся (NB! — разумеется, речь идет о литературе) со странным стеснением сил Добра в используемых средствах борьбы. А именно — есть вещи, которые применить вроде бы и чешутся руки, но — нельзя… Нельзя, например, бить в спину. Нельзя предавать. Нельзя то, нельзя это. Нельзя. Аргументация очень любопытна: «тогда я стану таким, как они».

Вообще, у Добра и Зла есть свои, так сказать, традиционные методы борьбы друг с другом, свои привычки, повадки и даже излюбленное оружие.

Об этом последнем — несколько подробнее: именно на таких примерах можно что-то понять. Так вот, обратим внимание на такой мелкий технический момент, как излюбленное, собственное оружие Великих Сил. Разумеется, в сложной ситуации и Добро, и Зло пользуются тем, что попадется под руку — ну хоть палкой или камнем, если уж нет ничего другого. Зло и Добро палят друг в друга из аркебуз, дырявят друг друга стрелами, но всё-таки, если можно выбирать, то известно, что они выберут.

Перечитайте любимые книги с этой точки зрения. И станет видно: оружие Добра — Меч, оружие Зла — Яд.

Яд — излюбленное средство Зла, которым Добро не пользуется почти никогда (еще раз напоминаем, речь идет о литературе!) Яд — подлое оружие; его применяют тайно: подсыпают в чашу с вином, или вливают в ухо спящему. И само действие яда — тайное: яд невидимым образом разрушает тело изнутри. Он проявляется вовне — подозрительной синевой, пеной на губах, судорогами — в последнюю очередь, когда всё внутри уже убито. Яд распространяется из глубины наружу.

Напротив, меч поражает врага извне. Хороший удар пробивает кольчугу, рассекает корчащееся тело врага, и достигает его сердца. Меч невозможно скрыть (подлые удары наносят скорее кинжалом с отравленным лезвием). Сражение на мечах — это сражение лицом к лицу, жестокое, но честное.[238]

С другой стороны, меч страшен только тому, против кого он обращен. Чем крепче герой держится за рукоять своего Экскалибура или Дюрандаля, тем лучше. Меч — любимец своего владельца, зачастую он носит имя, он больше похож на живое существо, чем на вещь. Меч — друг своего хозяина. Напротив, яд опасен и для самого отравителя. Яд, в некотором смысле — потустороннее вещество: он может в любой момент убить самого отравителя, если тот не будет достаточно осторожен. Продолжая сравнение, можно сказать, что яд — нечто вроде злого духа, вызванного заклинаниями из Внешней Тьмы, духа связанного, но всегда опасного и непредсказуемого. Яд заключают в склянку с притертой пробкой, как сказочного джинна в кувшин, или хранят в перстне, под охраной драгоценного камня.

Интересно отметить, что подобное отношение к средствам насилия распространяется не только на людей. Почему-то крупные хищники с их зубами и когтями вызывают не только страх, но и восхищение — даже у тех, кто знаком с ними не понаслышке. «Лев хороший и красивый», говорят зулусы, у которых львы похищают скот; а европейские рыцари благоговейно изображали львов и медведей на своих щитах и знаменах. Но отношение к ядовитым тварям всегда было одинаковым: даже альбигойцы, постники и аскеты, считали грехом убийство любого живого существа за исключением змеи.[239]

И за великими образами Меча и Яда нам видятся иные, древние тени — тех времен, когда оружие было живым. Меч — это, собственно, искусственный коготь или клык, яд — это созданное в реторте алхимика жало. Верный Меч и Коварный Яд — ни что иное, как иные обличья Пса и Змеи, старейшего помощника человека и старейшего его врага.

Это может показаться странным. Собака давно уже считается «нечистым животным», а змея, напротив, довольно-таки популярна в качестве символа «мудрой восточной мудрости». Любопытно, что, согласно православным обычаям, собаке нельзя давать человеческое имя и впускать в церковь (а вот кота, наоборот, можно было назвать Васькой и держать хоть при алтаре). Впрочем, до змеепоклонничества Церковь не доходила — отчасти из-за слишком глубокого отвращения к ползучей твари, отчасти из-за известного библейского эпизода, однозначно указывающего, кто именно обычно предпочитает обличье пресмыкающегося. Мудрая индийская цивилизация даже обожествила «нагов», — хотя, надо заметить, на пользу ей это не пошло.

Все это, однако, неудивительно. Старые и благополучные народы (как и отдельные люди) склонны забывать о своих более уже ненужных друзьях, и проявлять всё больше благожелательного интереса к врагам, которые кажутся уже безопасными… Вряд ли хоть кто-нибудь сейчас, глядя на овчарку, гоняющуюся за мячиком, вспомнит о том, что перед ним — потомок героев, о которых в «Авесте» сказано: «Защищающие стада собаки взойдут на небо вместе с людьми«. Еще чего! Собачья преданность хозяевам давно уже стала синонимом подлой услужливости и сервильности… то ли дело внутренне свободные существа, не знающие ни преданности, ни благодарности! И глубоко символичен тот факт, что среди обогатевшей приблатненной шоблы вошли в большую моду разного рода экзотические пресмыкающиеся гады, вроде крокодилов, а из собак они предпочитают держать полусумасшедших стаффордов и питбулей.

Но, впрочем, и собака, и змея — тоже символы, а именно — символы определенных отношений. Так, собака верна своему хозяину, иногда до глупости, до смешного, но такова уж её природа. Мы говорим о «собачьей преданности», так вот, собака — это преданность. И, наоборот, змея — это предательство.

* * *

Здесь мы попытаемся коснуться очень сложной темы, а именно того, как обычно выглядит (в книгах) обращение человека ко злу.

Прежде всего, это именно обращение. Человек не создан для зла. Не то, чтобы он был «по природе своей добр»: на этот счет никто иллюзий не питает. Дело совсем не в этом. Просто каждый человек — просто по праву рождения человеком — считается «записаным» в некое «воинство добра», как дворянские дети в полк. Он может быть плохим солдатом, может отсиживаться в тылу или даже позорно струсить в бою — всё это, увы, бывает, но для того, чтобы дезертировать, перейти на другую сторону, необходимо нечто большее. А именно: необходимо сознательно предать своих и перейти на службу Врагу. Злой человек — это враг всех людей, а не только тех, кому он в данный момент непосредственно мешает.

Причины такого предательства довольно однообразны. Человек, проигрывающий в честном соперничестве, обуреваемый обычными человеческими страстями (страхом, жадностью, еще чем-нибудь таким), а иногда просто по глупости, может обратиться к неким «недозволенным приемам», даже, скорее, неким силам, только и ждущим, когда их позовут, и всегда готовым к услугам (и, кстати, выполняющим свои обещания). Однако общение с ними не проходит бесследно. Ширли-мырли с Настоящим Злом всегда кончаются одинаково: приходится расплачиваться, а берет оно известно чем. Рано или поздно приходится отдать ему душу.

Платон (вообще-то человек, скажем так, неглупый) как-то сказал, что никто не совершает зла добровольно. Над этими словами смеются уже которое тысячелетие, а ведь напрасно: отец философов пытался уловить нечто вполне реальное. Воля злого человека не свободна: он одержим злом, как больной заражен своей болезнью. Этот яд отравляет не только жертву, но и самого отравителя, как бы он ни пытался уберечься от этого. Тот, кто прибег к помощи Зла и поклонился Змее, не останется таким, как был. Он обратился к силам, намного превосходящим силы его подлой душонки, и — рано или поздно — эти силы попытаются или подчинить его себе или уничтожить. Змея рано или поздно или подчиняет себе, или предает всех тех, кто доверяется ей и берет её на службу.

* * *

Оставлю на минутку литературу ради одной реальной истории. Однажды мне пришлось помогать приятелю в очень неприятном и изматывающем деле: хлопотах по устройству похорон. Хоронили бабку. Родственники, измученные её выходками, даже не пытались изображать какую-либо скорбь. Честно говоря, старуха была омерзительной стервой, изобретательно и с подходцем изводившей несчастную семью как только возможно. Теперь она была мертва, наконец-то мертва, и вся семья вздохнула с облегчением. «Я не знаю, как я её не убил» — почему-то шепотом говорил мне приятель, косясь на перевязанный простыней ком мятого тряпья: все бабкины носильные вещи единодушно решили выбросить. Я как-то задумался: в самом деле, старуха была омерзительно живучей, если б можно было её как-нибудь устранить, это решило бы все проблемы… и поймал себя на этой самой мысли: «если б можно». Гадкую бабку было не жалко ничуть, терпеть её было невозможно, избавиться от нее было бы спасением, но вот убить её своими руками… нет, просто руки не подымутся. А если даже и «сделать дело», получится ведь как у Раскольникова…