Сергей Довлатов - Письма Ефимову

• Название: Письма Ефимову
• Автор: Сергей Довлатов
• Издательство: Звезда
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7439-0021-3

---

Довлатов — Ефимову

6 июля 1984 года

Дорогой Игорь!

Хотел было позвонить Вам, но решил, что лучше — напишу: вечно по телефону чего-то не договоришь.

Дело такого рода. Как Вы, может быть, знаете, «Континент» напечатал мой рассказ «Представление». Затем его вопроизвел журнал «7 дней». И вдруг, впервые за последние годы, я ощутил что-то вроде общественного резонанса. Было несколько телефонных звонков и даже комплиментарных писем из Европы. Использовались такие выражение: «Это лучшее из того, что вы написали» и т. д.

Короче, мне стало обидно, что этот рассказ проскочит в периодике и не закрепится ни в одной из книжек, разве что в американском варианте «Зоны». И я решил его издать тоненькой брошюркой на скрепках, как издана, например, «Переписка из двух углов» (Гершензон и Вяч. Иванов) или, попросту говоря как изданы многие детские книжки. Восторг перед солидностью и фабричностью у меня давно прошел, и потому я хотел, следуя эстетике дешевых изданий, выпустить эту книжечку на самой плохой бумаге со слегка утолщенной обложкой — не белой и не глянцевой, а серенькой, беж или голубой. Я справился у Гриши о расценках и узнал, что при тираже 300–400 штук можно уложиться в 200 долларов: набор имеется, цвет — черный по серому или голубому. В результате, у меня на руках готовый макет с обложкой, все расклеено, только нет выходных данных. А нет их потому, что я решил сначала обратиться к Вам. Я решил к Вам обратиться по двум причинам:

Вы издали «Зону», а это — как бы дополнение к «Зоне» (что, кстати, может быть отражено в подзаголовке), следовательно, эту книжку для начала нужно предложить Вам.

Издать такую брошюру не сложно, но я совершенно не умею ничего продавать, а значит, сам никогда не верну себе эти несчастные 200 долларов. Наше содружество могло бы выразиться в трех вариантах:

1. Вы забираете готовый макет, издаете книжечку, допечатав выходные данные, а мне высылаете 30–50 экземпляров, больше в этот раз не нужно, поскольку уже было две публикации и дарить особенно некому, так что я заинтересован лишь в славистских кафедрах и в учреждениях, где хозяйничает Вероника Штейн.

2. Я оплачиваю печать. Вы даете мне 30–50 экземпляров, остальные распространяете через свой «Эрмитаж», а я в течение какого-то времени покрываю свои расходы. В этом случае такая просьба: нельзя ли деньги за печать отдать не сейчас, а месяца через полтора-два. Дело в том, что у нас затянулись финансовые затруднения — Лена не работает, должники притаились, гонораров никто летом не шлет, на «Либерти» перебои и так далее. То есть, нельзя ли отпечатать книжку в долг или отложить его до сентября?

3. Третий вариант — это, если Вы скажете, что Вас книжка не интересует. Ни малейших обид в этом случае не последует, и Ваш отказ (как писал в аналогичном случае актер Михаил Чехов — Юрию Елагину) «послужит шагом к нашей нерушимой дружбе».

Всех обнимаю.

Вдруг подумал, что вы уже рванули в Норвич, сейчас буду вам звонить, если не застану, то отложу это письмо и передам его вам (Вам) в Нью-Йорке.

Ваш С.

* * *

Довлатов — Ефимову

27 июля 1984 года

Дорогой Игорь!

Передачу о Вас я сделал, копию высылаю, но уж очень халтурно она написана (с похмелья), печатать ее, вроде бы, не стоит. За мной остается что-то вроде очерка, мы это дело провернем.

Пьянство мое затихло, но приступы депрессии учащаются, именно депрессии, то есть беспричинной тоски, бессилия и отвращения к жизни. Лечиться не буду и в психиатрию я не верю. Просто я всю жизнь чего-то ждал: аттестата зрелости, потери девственности, женитьбы, ребенка, первой книжки, минимальных денег, а сейчас все произошло, ждать больше нечего, источников радости нет. Главная моя ошибка — в надежде, что легализовавшись как писатель, я стану веселым и счастливым. Этого не случилось. Состояние бывает такое, что я даже пробовал разговаривать со священником, но он, к моему удивлению, оказался как раз счастливым, веселым, но абсолютно неверующим человеком.

Недавно меня снимал фотограф из «НЙТ», долго играл с Колей, а затем позвонили (по его, видимо, рекомендации) из агентства и предложили снять Колю для телевизионной реакламы «Америкен экспресс». Мы поехали в агентство, сделали пробу и теперь ждем, что будет. Рассказываю это Вам потому, что в Нью-Йорке рассказать некому, все сердятся, хвастать даже несостоявшимися успехами — нельзя. Здесь ненавидят даже Нину Аловерт (нищую, без мужа, с двумя детьми и парализованной матерью) за то, что она имеет договор с каким-то издательством на книгу о Барышникове.

Теперь у меня новое развлечение — говорить людям, что у Ефимова дела идут лучше и лучше, и слушать в ответ, что этого не может быть никогда, ни с кем и ни при каких обстоятельствах.

Не сердитесь на меня. Полу Дебрецени я напишу.

Обнимаю вас всех, привет Наташе, она забыла зубную щетку и фонарик.

Ваш С. Довлатов.

* * *

Ефимов — Довлатову

3 августа 1984 года

Дорогой Сережа!

Горько, что хандра кусает Вас так крепко. И, главное, нашла, проклятая, момент: когда, и вправду, достиг всего, чего хотел. Она, зараза, знает, когда напасть.

Спасибо за присланную передачу. Не завести ли мне отдельную папку, куда складывать все хорошее, написанное про меня, и потом по ночам перечитывать украдкой. Как, скажем, противоядие от хандры.

По возвращении говорил и со своим местным банкиром. Он меня знает, доверяет, но объяснил несколько хитрых правил, по которым нам на дом одалживать нельзя. Пока, во всяком случае. Планы переезда откладываются.

Посылаю Ратушинскую [»Стихи. Poems»]. Так странно представить: хлебает она сейчас баланду в Мордовии, а тут книжка выходит. Обнимаю

Ваш И.

* * *

Довлатов — Ефимову

15 августа 1984 года

Дорогой Игорь!

Книжку Ратушинской получил, спасибо, рад за вас. Попытаюсь пробить двойную передачу со стихами и цитатами из Бродского.

Новостей у нас мало. Мой папаша выпустил книгу мемуаров и теперь часами говорит со мной о своем таланте. Получив тираж, он сказал: «Цвет обложки мне не нравится, но внутри книга великолепная, искренняя, темпераментная».

Коля провалился на заключительном туре в телерекламе. Лена возвращается с дачи. Катя в Испании — путешествует. Мать более или менее здорова.

Депрессия не проходит, но к ней можно привыкнуть, как к мигрени. Впрочем, голова у меня никогда в жизни не болела, даже с похмелья.

Да, похоже, что «7 дней» закрываются. Петя с Сашей, как и следовало ожидать, повели себя трусливо. Подробности расскажу при встрече.

У Гриши Поляка на вокзале сперли портфель с бумагами. Среди них был готовый набор книги Моргулиса. Как сказал бы Марамзин — чистая мистика.

Прислал ли Вам Миша Михайлов копии своей переписки с Максимовым? (Как Вы, наверное, знаете, Максимов выгнал его из редколлегии «Континента».)

К сожалению, я убедился, что в мире правят не тоталитаристы или демократы, а зло, мизантропия и низость. Конфликт Максимова с Эткиндом это не конфликт авторитариста с либералом, а конфликт жлоба с профессором, конфронтация Максимова с Синявским — это не конфронтация почвенника с западником, а конфронтация скучного писателя с не очень скучным. Разлад Максимова с Михайловым — это не разлад патриота с «планетаристом», а разлад бывшего уголовника с бывшим политическим. И так далее.

Обнимаю вас всех.

С.

Р.S. Извините за мысли. С.

* * *

Довлатов — Ефимову

18 августа 1984 года

Дорогой Игорь!

Значит, чужие муки действуют на Вас отрезвляюще? Хорош, нечего сказать! Все это напомнило мне эпизод, когда Борис Сичкин разбился, пьяный, в автомобиле и к нему в больницу пришел Леонидов. Пришел, взглянул на специальный лист с клиническими показателями и сказал с загоревшимися глазами:

— Ты очень плохо себя чувствуешь! Сичкин говорит:

— Да нет, вроде бы, ничего. А Леонидов в ответ:

— Что ты мне сказки рассказываешь?! У тебя жуткое давление. Пульса почти нет. Ты одной ногой в могиле…

И так далее. Сичкин говорил потом, что никогда не видел Леонидова таким счастливым…

Гранки получил, спасибо. Заметил несколько мелких опечаток. Почти все они перешли из книжки «Компромисс», которая в свою очередь — репринт с Гришиного альманаха. И какие-то две-три добавили вы сами. Но мама и Лена еще не читали. Они, я уверен, еще что-нибудь найдут.

Огромная, нудная просьба — перебирая строчки с опечатками (их будет немного), посмотрите, не возникло ли новых ошибок?

Рассказ, то есть гранки, вышлю не позднее, чем завтра, то есть, 18-го. Оцените, что я не стал почти ничего вписывать, исправлять и усовершенствовать. Но вообще-то, читая гранки, я всегда испытываю одно и то же желание — все заново переписать.