Луи Басс - Роскошь изгнания

• Название: Роскошь изгнания
• Автор: Луи Басс
• Жанр: Фэнтези

Торговец антиквариатом Клод Вулдридж, приобретя букинистическую лавку, случайно обнаруживает пачку писем начала XIX в., связанных с Байроном и выводящих его на след самой сенсационной загадки великого поэта. Но он даже не догадывается, что это изменит всю его жизнь, заставит пугливо озираться через плечо и видеть призраков – в сутолоке лондонского Сити, в сумрачных покоях полуразрушенного неаполитанского палаццо...

---

– Что вы поняли?

– Ведь это последнее письмо из найденных, не так ли? Значит, или остальные письма потеряны, или Гилберт просто перестал писать.

– Довольно правдоподобно. После Венеции большинство путешественников обычно направлялись во Флоренцию и Рим…

– Но в письмах упоминается только Венеция. Тогда предчувствие, возможно, не обмануло его. Возможно, он и Амелия больше никогда не встретились. – Когда я снова уткнулся в письмо, то с волнением понял, что, может быть, я первый человек с 1817 года, кто расшифровывает последние записанные мысли Гилберта. И так же как при первом чтении писем, у меня возникло ощущение, будто я оскверняю могилу. Казалось, низкие штабеля книг, темнеющие во мгле, окружавшей освещенный стол, молча слушают, как я читаю. – «Я… РАССТАЮСЬ… С НАШЕЙ КОМПАНИЕЙ… И ОТПРАВЛЯЮСЬ В… НЕАПОЛЬ… ПО…» Погодите-ка, думаю, здесь мы наверняка допустили ошибку. Да, это определенно «d». «ПО… ПОРУЧЕНИЮ… ЛОРДА Б.».

– Что-то не верится. Гилберт выполняет поручение?

– Погодите, Вернон. Посмотрим, что он скажет дальше. Так: «Я… ПОКЛЯЛСЯ… МОЛЧАТЬ И СКАЖУ ТЕБЕ ТОЛЬКО… ЧТО… МНЕ ПРЕДСТОИТ… СОВЕРШИТЬ… НЕЧТО… ВАЖНОЕ… ВОЗМОЖНО, ТЕБЕ ПОЛЕЗНО БУДЕТ ЗНАТЬ… ЖЕНЩИНА…»

– Клод? – Вернон неестественно медленно наклонился вперед, опершись локтями о стол в круге света от лампы. – Что дальше?

Но я продолжал сидеть, уставясь в лист бумаги и не видя его. Перед глазами пульсировала красная вспышка, я чувствовал дурноту, ожидая, что вот-вот прогремит первый удар грома. Именно в такой момент это и должно было произойти.

– Ну? – нетерпеливо спросил Вернон. – Так что там?

– «ЖЕНЩИНА УКРАЛА ЕГО МЕМУАРЫ». – Я встал и направился к окну, чувствуя, что ноги едва держат меня. Улица была залита бурым предгрозовым светом. Фредди все так же был внизу. Как корова, ложащаяся на землю перед надвигающимся ливнем, старый бродяга съежился в дверной нише и что-то бормотал. Казалось, наступает конец света. – «Женщина украла его мемуары», – повторил я.

В тишине, наступившей за моими словами, я вдруг услышал, как застучали по оконному стеклу первые крупные капли дождя. Я отшатнулся от окна.

– Ах, вот в чем дело, – устало вздохнул Вернон. – Тогда все ясно.

– Что! – Резко повернувшись, я с изумлением увидел, что он складывает свои бумаги, словно готовясь уходить. – Куда, черт побери, вы собрались?

– Вниз. – Он был совершенно спокоен. – Работать. Здесь мне больше нечего делать.

– Но я еще не дочитал до конца письмо!

– Это и ни к чему, – ответил он, отделяя байроновские письма от своих бумаг и складывая их аккуратной стопкой в круге света от лампы. – Эти письма – подделка.

– Откуда такая уверенность?

– Ну, ну, Клод! Мы с самого начала знали, что в этом есть что-то странное, но, по вашим же словам, единственное, ради чего стоит создавать подделки, – это желание денег. Теперь мы видим это желание. Эти письма всего-навсего приманка, сработанная для того, чтобы вы попались на крючок: поддельные мемуары лорда Байрона, за которые с вас сдерут парочку миллионов.

Он говорил с такой убежденностью, что я не мог ничего ему возразить. Я просто стоял и смотрел, как он с трудом поднимается с кресла. Когда он зашаркал к двери, я отвернулся к окну.

Темные от дождя крыши домов, стальное небо и громадный дредноут, готовящийся произвести очередной залп. Разрозненные капли дождя били, как пули, по стеклу. Мне вдруг вспомнилось мое видение: молодой человек сидит за столом и яростно пишет, что-то бормоча, а в окне занимается бледная заря. Теперь мне было известно, что он писал, но тем более хотелось заглянуть ему через плечо, ибо я чувствовал, что в каком-то смысле, который я никак не мог понять, он писал мне. В следующий момент мне все стало предельно ясно. Вспыхнуло ослепительным светом с первым ударом грома, с треском, разорвавшим перенасыщенную электричеством атмосферу, – символом мощи, гениальности, божественного вдохновения.

– Вернон! – закричал я. – Письма подлинные!

Я повернулся – небесный грохот и мой голос, казалось, слились воедино – и увидел, что старик остановился на лестничной площадке. Потом медленно оглянулся. И, словно по невидимому сигналу, в тот же миг ураганным огнем обрушился ливень.

– Вернитесь, – сказал я спокойней. – Хотя бы дослушайте послание до конца и обсудите его со мной.

Я тяжело опустился в скрипучее кресло, неожиданно почувствовав невероятную усталость. Мгновение поколебавшись, Вернон медленно вернулся к столу. Дожидаясь, когда он подойдет, я вспомнил, что оделся так неформально, потому что решил отойти от дел. Может, я просто готов был поверить в любой вздор, лишь бы чем-то заполнить неожиданно возникшую пустоту.

– Что ж, так и быть. – Он устроился в кресле подальше от света лампы и положил руки на подлокотники. Легкий отсвет от бумаг на столе придавал что-то мефистофельское его спокойному старому лицу. – Читайте дальше.

Все еще чувствуя необъяснимую усталость, я взял страницу с расшифрованным текстом, записанным заглавными буквами, и принялся читать сначала. Приходилось повышать голос, чтобы перекрыть шум дождя, так что у меня возникло нелепое ощущение, будто гроза была призвана для того, чтобы в напрасной попытке заглушить это последнее откровение.

«НЕТ НИЧЕГО НЕИЗМЕННОГО, КРОМЕ НАШЕЙ ЛЮБВИ. ЧУВСТВУЮ, МЫ МОЖЕМ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ВСТРЕТИТЬСЯ. Я РАССТАЮСЬ С НАШЕЙ КОМПАНИЕЙ И ОТПРАВЛЯЮСЬ В НЕАПОЛЬ ПО ПОРУЧЕНИЮ ЛОРДА Б. Я ПОКЛЯЛСЯ МОЛЧАТЬ И СКАЖУ ТЕБЕ ТОЛЬКО, ЧТО МНЕ ПРЕДСТОИТ СОВЕРШИТЬ НЕЧТО ВАЖНОЕ. ВОЗМОЖНО, ТЕБЕ ПОЛЕЗНО БУДЕТ ЗНАТЬ. ЖЕНЩИНА УКРАЛА ЕГО МЕМУАРЫ. МНЕ… ПОРУЧЕНО… НАЙТИ И ВОЗВРАТИТЬ… ИХ… ЕЖЕЛИ МЕНЯ ПОСТИГНЕТ НЕУДАЧА… ТЫ ВОЛЬНА РАСПОРЯДИТЬСЯ КАК ЗАБЛАГОРАССУДИТСЯ… ТЕМ… ЧТО Я ТЕБЕ СООБЩИЛ. ЭТО, ВОЗМОЖНО… ВЕЛИЧАЙШАЯ КНИГА СТОЛЕТИЯ… ЖЕНЩИНА… НЕВЕЖЕСТВЕННА И НЕ ИМЕЕТ… НИ МАЛЕЙШЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ… О… ЦЕННОСТИ МЕМУАРОВ… НЕТ… НИЧЕГО… НЕИЗМЕННОГО, КРОМЕ НАШЕЙ ЛЮБВИ… В НИХ… ОПИСАНА ВСЯ НАША ЛЮБОВЬ».

Кончив читать, я увидел, что Вернон глядит на меня поверх скрещенных пальцев, одна бровь скептически поднята. Потоки дождя обрушивались на окно.

– Клод, – мягко сказал он. – Все это полный вздор. Вы знаете, что в действительности случилось с мемуарами Байрона?

– Да.

– Они были сожжены, – продолжал Вернон, будто не мог поверить, что мне это действительно известно, – после его смерти…

– Джоном Мюрреем, его издателем, – перебил я его, раздраженный его менторским тоном, – который посчитал их слишком непристойными, чтобы знакомить с ними публику, хотя люди, прочитавшие их, придерживались того мнения, что таких мест там очень мало.

– Совсем забыл. Вы же все знаете о своем Байроне, – сказал Вернон с таким выражением, будто знать о «своем» Байроне – ничего не значащая причуда. – Очень хорошо. Стоит немного подумать, чтобы понять, что вас надули.

– Каким это образом?

– Начать с того, что мы так и не нашли ни единой причины, которая бы побудила Гилберта зашифровывать свои послания. Но даже если такая причина существовала, в этой истории полно белых пятен. Почему женщина украла мемуары?

– Потому что Байрон рассказал там о ней. Вспомните, это была неаполитанская девушка из низов, а мы знаем, что мемуары были весьма откровенными. Последнее, чего бы ей хотелось, это чтобы какой-то развратный англичанин поведал всему миру интимные подробности их отношений.

– Хорошо, допустим, все действительно так, как вы говорите. Тогда почему Байрон не разыскал ее и не отобрал у нее мемуары?

– Ну, ну, Вернон! – сказал я, злорадно смеясь. – Я полагал, что вы лучше знаете вашего Байрона! Он был исключительным лентяем. Потребовался бы куда более серьезный повод, чтобы заставить его сдвинуться с места и покинуть Венецию.

– Исключительным лентяем, возможно, – сказал Вернон с подчеркнутым спокойствием, и это означало, что он начинает выходить из себя,– но он также исключительно серьезно относился к своим бумагам. Вспомните, как одно подозрение, что какое-то из его писем пропало, привело его в бешенство. Здесь же мы говорим о целой книге, да к тому же способной вызвать взрыв в обществе.

– Гилберт пишет, что он был в очень плохом настроении.

– Вы правы, – сухо сказал Вернон. – А еще Гилберт надеется убедить нас, что поэт доверился ему, человеку, едва знакомому, и рассказал всю эту захватывающую историю с кражей мемуаров.

– Согласен, тут много неясного. И тем не менее, Вернон,– я понизил голос и подался к нему, – убежден, что это правда. Чутье мне подсказывает.

– В том, что касается антиквариата, ваше «чутье» прекрасно служит вам, Клод. Но это иная область, и на подобные вещи у меня есть собственный нюх, который говорит мне: вас одурачили. Вы со своей откровенной любовью к Байрону и бросающимся в глаза богатством представляете отличный объект именно для такого рода махинации.

Мгновение мы сидели, глядя друг на друга поверх сияющего яйца лампы. Изредка комнату освещала серебристая вспышка молнии.