Дилан Трой - Ария: Легенда о динозавре

• Название: Ария: Легенда о динозавре
• Автор: Дилан Трой
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга представляет собой первую попытку проанализировать творческий путь легендарной группы «Ария». Первую — поэтому очень многое в этой книге написано неправильно. «Что же неправильно?» — заволнуется читатель, возможно немало смущенный таким предисловием. Отвечаю: очень многое. Ибо безболезненно объединить рассказы более двух десятков людей, имевших отношение к истории группы, практически невозможно. Хотя я и старался изо всех сил быть объективным, не могу не констатировать очевидный факт — хорошей книгой про «Арию» будет третья или четвертая по счету, написанная уже не мной. (Дилан Трой)

---

— Так все-таки твои соло на «Ночь Короче Дня» — это импровизации или тщательно подготовленные партии?

— На 90 % — импровизации. Времени было в обрез, и подготовиться более основательно я бы вряд ли успел. Мне на самом деле не нравится, что я там сделал. Слушаю сейчас и все время думаю: «Что-то неправильно, что-то не так…». Единственно это не относится к соло, которое я придумал в песне «Зверь».

— А какие гитары ты использовал?

— Я записывался на «Gibson Soloist», взятой напрокат. Потом уже, через пару лет, я с большим удовольствием купил себе эту модель.

— Через пару лет — это мы уже подходим вплотную к «Генератору Зла». На этом альбоме ты уже выступил не только как гитарист, но и как автор двух песен — «Грязь» и «Дьявольский Зной». Скажи, а это правда, что сначала твои вещи вообще не планировали использовать?

— Было такое. Чуть раньше я начал заниматься своим вторым сольным альбомом, и «Дьявольский Зной» (тогда он правда еще никак не назывался) был записан вместе с барабанщиком «Мастера» Тони Шендером как инструментал. А потом ситуация резко изменилась, и эта песня потребовалась. Не знаю… в мои задачи, наверное, не входит оценка собственных творений.

— Ну по крайней мере, «Грязь» удалась вполне. Народ ее уже наизусть знает. Стопроцентный хит…

— Народ успел выучить все песни с «Генератора Зла», так что это не показатель. Хотя тебе виднее.

— «Генератор Зла» — твой первый «полноценный» альбом в составе группы. Каково работалось?

— Запись, конечно, шла очень тяжело. Сначала я со сцены свалился, в больницу угодил, потом — время для записи было выбрано не самое удачное: слякоть, грязь, снег и дождь вперемежку. Кипелов чувствовал себя не лучшим образом и ходил вечно простуженный. Альбомы все-таки лучше записывать и сводить летом. Были и творческие проблемы. Допустим, часто мы не могли найти консенсуса, какую аранжировку сделать, какой «момент» вставить, а какой — наоборот, изъять. Ну, это понятно — творческий процесс. Споров было очень много… На самом деле это и хорошо, и плохо одновременно. Факт общеизвестный.

— «Генератор Зла» по звучанию стал едва ли не самым жестким альбомом со времен «С Кем Ты?». Можно предположить, что в этом есть и твоя заслуга? Или это новые барабаны Манякина посеяли такую бурю?

— Ну уж от новых барабанов Манякина звучание гитар никак не зависит. Все гитарные партии записаны по новой технологии, очень примитивной и простой, Для того чтобы записать такие жесткие гитары, нужно было купить несколько современных и дорогих приборов, что, собственно, мы и сделали. Гитары записаны без какой-либо коррекции вообще!

— На самом деле мой вопрос был с некоторым подвохом. Я хотел ненавязчиво поинтересоваться, не получилось ли звучание таким жестким потому, что именно ты больше записывал ритмовые подкладки?

— Я не помню точно, кто, сколько и чего записал. Интересен результат. (Хотя, скажем, песню «Обман» Холстинин записал абсолютно самостоятельно.) То, что по звуку альбом превосходит все предыдущие работы группы, — это факт очевидный. У «Арии» появился новый подход к саунду. Опять же барабаны нам помогал отстраивать Женя Трушин, ведущий специалист в этой области. Его услугами мы воспользовались с огромным удовольствием. Басовый звук мы «придумывали» вдвоем с Дубининым. И надо сказать, что довольно смело мы обошлись с бас-гитарой! Бас записывался с перегрузкой, как и все остальные гитары. Прототипом послужил один альбом, на котором родной «Rickenbacker» прописывали через усилитель, который перегружался по входу. И он звучал там просто шикарно, он рычал! И я предложил Дубинину: «Вот перегруженный «Rickenbacker», давай перегрузим твой «Fender Precision»!». Виталий кричал: «Терентии, вся ответственность за этот звук лежит на тебе! Если получится плохо, то я всем расскажу, что это ты придумал!». Но я был уверен, что нужно делать именно так, а не иначе. Кстати, я не думаю, что «Генератор Зла» — это какой-то особенный, экспериментальный альбом. Просто нормальный альбом с хорошим звуком!

ТРИ ДНЯ ВМЕСТЕ С АРИЕЙ ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. РЕПЕТИЦИЯ

Эта глава была затеяна для того, чтобы вы могли наиболее точно почувствовать разницу между внешней «обложкой» деятельности группы и столь тонкой материей, каковой является «творческий процесс». Именно поэтому я внедрился в коллектив.

Самое сложное в нашем шпионском деле — создать иллюзию собственного отсутствия. В идеале, конечно, неплохо бы, чтобы музыканты перестали замечать меня хоть на некоторое время. Как поется в какой-то дурацкой песне: «на три дня, на три дня вы забудьте про меня…».

«Три дня» были выбраны совершенно произвольно. Мне повезло, что за это время «арийцы» плодотворно репетировали, съездили в гастрольный микротур и дали один большой концерт в Москве. Вообще наблюдать за «арийцами» интересно и забавно. Особенно на репетиции. Особенно тогда, когда «на производственный поток» ставятся новые вещи. Вот я и сижу на их репетиционной базе, вяло потягивая пиво — жарко! — и выкуривая одну сигарету за другой: очень люблю курить.

Первым появляется Терентий, традиционно спрашивает меня: «Как дела?» и, получив в ответ не менее традиционное: «Нормально, Сережа, нормально», убегает куда-то по своим заботам. В «Арии» Терентьев заведует студийно-хозяйственными вопросами, поэтому все, что касается конкретно базы, висит на нем. Следующим должен придти обязательно Саша Манякин. Так и есть — спустя двадцать минут после Терентия в дверях появляется Манякин, держа под мышкой толстую «железнодорожную» газету. Он начинает не спеша, по-деревенски основательно расставлять свое барабанное хозяйство.

Появление на базе Владимира Холстинина почти всегда сопряжено с какой-то мистикой. То есть никогда нельзя быть на 100 % уверенным, что он на самом деле не пришел раньше всех и сейчас не сидит где-нибудь в углу, аки паук, погруженный в анализ новых возможностей своей очередной гитары. Теоретически его можно запеленговать по писку пейджера, но это только теоретически, ибо Холст — по моему глубокому убеждению — стесняется этого «модного» прибора и просматривает все свои сообщения, только перейдя из одного укромного места в другое, еще более укромное.

Дубинин попадает на базу с шумом и грохотом. На вопрос, как дела, он выдает неопределенный жест, который с одинаковым успехом может означать выигрыш в лотерее, покупку новой бас-гитары или внезапную смерть всех ближайших родственников. Наверное, на него так действует именно дорога, потому что минут через десять он успокаивается, садится на свое место (рядом с Манякиным и барабанами) и начинает играть бесконечный пассаж, прерываясь только на то, чтобы покурить или, в свою очередь, неожиданно спросить меня — ну что, мол, как дела?

Кипелов появляется всегда в последнюю очередь. Не заметить его появление просто невозможно: у Валерия тембр голоса даже при обычном разговоре на пол-октавы выше всех окружающих. «О, при-ивет, — растягивает Кипелов, увидев меня, — слушай, жара на улице — почему ты все время в черном ходишь, как чернокнижник какой то?»

Что меня в «Арии» подкупает, так это их дисциплина. Могу поспорить, такая слаженность и единообразие в мыслях достигается только после нескольких лет совместных концертов. Непосвященному может показаться, что это не репетиция группы, которой скоро стукнет пятнадцать лет, а так — музыканты под-жемовать собрались. Впечатление обманчивое — каждый озабочен именно тем фрагментом из новых творений, который хуже всего выучил. Это — так, только разминка. «Арийцы» развлекаются. Неожиданно Виталик затягивает блюзовую гармонию, наверное по мотивам его любимого «Grand Funk», Терентий ее подхватывает, а Холст, недоуменно поглядывая на них обоих, выбирает компромиссный вариант и принимается играть чистым звуком некий загадочный перебор, сильно смахивающий на «Animals». Самого Холста это очень забавляет. Неожиданно Дубинин резко обрывает творчество: «Стойте! Теря, ты в какой тональности играешь?». — «В ми». — «Ну а я-то в си!» — надрывается Дуб. «А я так и понял. Потом», ~ невозмутимо отвечает Терентий. «Ладно, — обреченно машет рукой Дубинин, поняв, что поддеть Терентьева сегодня ему не удастся. — Вернемся к нашим баранам. Музыка закончилась!»

На самом деле музыка только началась. «Арии» предстоят два тяжелых дня. Сначала они поедут играть в город, отстоящий от столицы километров на двести пятьдесят, а буквально через день у них будет концерт на престижной площадке в центре Москвы — презентация нового альбома. «Арийцы» готовятся к концертам и прогоняют весь сет, попутно решая, какие вещи играть, а какие — нет. Репетируют они весьма сосредоточенно: Холстинин на ходу занимается производственной гимнастикой и играет свои соло, то припадая на одно колено, то практически растягиваясь в шпагат; Кипелов «отрабатывает» реакцию зала, размахивая руками в тех местах, где фанаты будут обязательно подпевать; Дубинин выплескивает энергию где-то перед воображаемым пятнадцатитысячным стадионом: делает устрашающие гримасы, размахивает грифом, дрыгает ногами в разные стороны и активно подпевает, хотя микрофона на репетиции для него не предусмотрено.