Дилан Трой - Ария: Легенда о динозавре

• Название: Ария: Легенда о динозавре
• Автор: Дилан Трой
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга представляет собой первую попытку проанализировать творческий путь легендарной группы «Ария». Первую — поэтому очень многое в этой книге написано неправильно. «Что же неправильно?» — заволнуется читатель, возможно немало смущенный таким предисловием. Отвечаю: очень многое. Ибо безболезненно объединить рассказы более двух десятков людей, имевших отношение к истории группы, практически невозможно. Хотя я и старался изо всех сил быть объективным, не могу не констатировать очевидный факт — хорошей книгой про «Арию» будет третья или четвертая по счету, написанная уже не мной. (Дилан Трой)

---

Манякин не стал грузить никакими особенными заготовками в стиле «монстра рока». На все вопросы он отвечал предельно просто, не заботясь о поддержании имиджа «крутого барабанщика».

— Где и когда ты родился?

— 14 марта 1966 года в городе Александрове Владимирской области.

— А в каком возрасте тебя «зацепила» музыка?

— Я очень хорошо это помню. Мне было шесть лет. Была такая группа «Веселые Ребята», и выпускались тогда такие небольшие гибкие пластиночки. Мой брат Николай — он старше меня ровно на 10 лет — и завел тогда одну такую пластиночку с песней «Разметалось поле без конца и края…». Я сидел на кухне, слушал эту песню, и ЭТО навсегда засело мне в голову. И когда я пошел в школу, то уже в третьем классе меня взяли пионерским барабанщиком.

— А как определили, что ты имеешь к этому способности?

— У нас был учитель пения Михаил Алексеевич, которому я до сих пор обязан по жизни. Он меня «открыл», и именно с его легкой руки я стал школьным барабанщиком. Поэтому я постоянно хожу на школьные встречи выпускников, и мы всегда с ним выпиваем.

Кроме того, у меня был еще старший друг, который однажды говорит мне: «Саша, а давай ты попробуешь постучать на «тройничке»?..». (Тройником называют минимальный набор ударных инструментов. В него входят: малый барабан, хэт и тарелка. — Прим, автора.) И он научил меня играть, правда сам он был левшой, а потому научил меня играть на другую сторону. Поэтому сейчас я умею играть и в левую сторону, и в правую… Потом был школьный ансамбль, первое выступление во Дворце культуры, а впоследствии — регулярная игра на танцах.

— А что за репертуар вы исполняли во время танцевальных выступлений? Какой-то стандартный набор?

— Я бы так не сказал, потому что играли мы, в основном, «Круиз» и «Арию». Кстати, руководитель того коллектива Валера Шишаков — он тогда играл на гитаре и пел — сейчас работает в «Арии» оператором. И пригласил его на эту работу я. А когда-то, во времена, когда я еще учился в восьмом классе, именно Валера пригласил меня в свой ансамбль. И не только пригласил, но и пришел ко мне домой и поговорил с родителями, чтобы они отпустили меня играть на танцах, причем за деньги. А зарабатывали мы, по тем временам, неплохо, по крайней мере папа и мама «отдыхали». В восьмом классе я приносил деньги, которых они не получали.

— А где вы играли?

— Это была центральная танцплощадка Александрова, и народ ходил только к нам. Ну и плюс выступления на всевозможных смотрах, а также масса мероприятий по области.

— А как тебе удавалось сочетать обучение в школе со взрос лой работой, с разъездами, наконец?

— Девятый и десятый класс я окончил на одни двойки, и даже после десятого не сдавал экзамены. Я пошел к врачам и договорился с ними: не хочу, мол, сдавать экзамены из-за того, что ничего вообще не понимаю в науках. В результате мне выписали справочку, и никаких экзаменов я не сдавал. Мне просто выставили в аттестате все тройки. И это притом что после восьмого класса у меня не было ни одной тройки. В общем, в 1983 году я окончил школу…

— Скажи, сколько времени просуществовала эта группа?

— Семь лет: с 1980 по 1987. А потом я попал в московскую группу «Кинематограф». Одно время там пел Анатолий Алешин, а мне этот вокалист одно время очень нравился. За время игры на танцах я посетил около двадцати концертов группы «Араке», где тогда пел Алешин. Ты спрашивал про наш танцевальный репертуар. Так вот, мы могли съездить в Москву на концерт какой-нибудь группы, и через несколько дней играть на танцах целое отделение из услышанного. И как народ танцевал под эту, порой совсем не танцевальную, музыку — было уже их проблемой…

— Так как же ты попал в «Кинематограф»?

— Я в то время работал сапожником.

— ?!

— Денег, заработанных на танцах, мне вполне хватало для существования. Но ансамбль не давал права профессиональной работы на сцене, и считалось, что мы не можем зарабатывать этим деньги. Ведь тогда еще необходимо было иметь запись в трудовой книжке о том, что ты где-то официально работаешь. И я пошел в сапожники.

— А почему именно в сапожники? У тебя были какие-то друзья в этой сфере или ты умел это делать?

— Нет, не умел. Пошел, и научили. Вначале я был учеником. А потом меня направили на работу. В городе Александрове есть центральная точка — рынок, там и стояла моя палаточка. Туда люди приносили обувь в ремонт. Там я и работал три года, очень хорошие деньги зарабатывал. Правда к концу моей сапожной деятельности заниматься только ремонтом мне надоело. Поэтому я перешел на пошив собственной обуви, от начала и до конца…

…У меня был знакомый, Саша Добрынин. Он не так давно пел песню «Розовые розы, Светке Соколовой…». А когда-то он пел в «Веселых Ребятах». Именно он познакомил меня с Колей Сафоновым, ударником группы «Рондо». А тот, в свою очередь, вовремя сообщил мне, что группа «Кинематограф» ищет барабанщика. Я попал в «Кинематограф», а следом за мной в группу пришла половина состава той группы из Александрова, с которой я работал до этого на танцах. Мы даже весь аппарат из Александрова забрали, и вместе с ним ездили по всей стране, называясь уже «Кинематографом». Эта команда работала от Новгородской филармонии.

— Какой репертуар был у «Кинематографа»?

— Разный. Одно время играли с Анатолием Алешиным, аккомпанировали Ободзинскому, потом работали с покойным Сережей Парамоновым. Это тот, что пел «Пусть бегут неуклюжи…». Он являлся кем-то наподобие музыкального руководителя коллектива, а художественным руководителем был Борис Рычков, который написал Алле Пугачевой песню «Все могут короли». Джазист, толстый такой дядька. Кстати, среди прочих песен мы исполняли несколько «арийских» медляков.

— А состав у «Кинематографа» был стабильный?

— Практически да! В конце только начались какие-то перетасовки вокалистов. У нас их было двое. Один, Боря Буров, просто смотался с гастролей. А второго, Игоря Браславского, — сейчас он поет в «Докторе Ватсоне», — в городе Горьком ударили ножом. И вышеупомянутому Валере Шишакову, который до этого просто играл на гитаре, пришлось спасать концерт, где он отпел за двух вокалистов сразу. А потом нас с Валерой почему-то решили выгнать из группы просто из-за того, что мы были не из Москвы. Вернее, выгнали Валеру, а я ушел из «Кинематографа» в знак солидарности. И случилось это к лучшему, потому что буквально через два месяца я попал в «Арию».

— Существуют — весьма распространенные — слухи, что кто-то из твоих друзей посоветовал тебе на прослушивании у «Арии» сказать, что тебе нравится группа «Iron Maiden». Это правда?

— Да, это было на самом деле. Кто посоветовал, я уже не помню. А я тогда даже не слышал, что такое «Iron Maiden». Слушал я тогда, в основном, хард-рок. Вообще мои музыкальные пристрастия развивались следующим образом. В самом начале, еще в школе, мне попали катушки с записями «Smokie» и «Sweet». Потом, когда я играл на танцах, я был помешан на «Rainbow». У нас даже скандалы в группе из-за этого были. Мы хотели играть эти песни, а Валера считал, что под такие вещи танцевать никто не будет точно…

Надо сказать, что в «Арию» я попал довольно интересно. Прослушивание происходило в «Эрмитаже», где «Ария» играла три концерта с одной немецкой группой. На концертах играл Максим Удалов, но Векштейн, когда по телефону просил меня приехать, сказал: «Приезжай, ты можешь подменить Удалова». Видимо, тот мог и не явиться на концерт…

О прослушивании я знал заранее. А потому на репетиционной базе танцевального ансамбля в Александрове, благо она еще функционировала, я включил магнитофон — всю «Арию», и поиграл с ними вместе. Кроме того, отдельные «арийские» песни, что мы играли на танцах, я вообще знал «в ноль».

И вот началось прослушивание, а пришли на него вместе со мной четверо. Начал один, потом другой, третий. Потом была моя очередь, но я говорю: «Не могу. Не буду!», и ушел.

— А что с тобой в тот момент случилось?

— Не знаю. Наверно, не хватило смелости. Там предыдущие люди наворачивали по полной программе. Я посмотрел на все это, и ушел. А со мной был друг, он, кстати, сейчас тоже у нас работает. Он мне и говорит: «Саня! Пойдем, попробуй!». Выпили мы с ним бутылочку сухого вина, и я пошел. «Что будешь играть?» — «А что вы хотите?» — «Давай вот эту песню!» А экзаменовали меня Дуб с Холстом, больше никого не было. Одну песню, вторую, третью… Так все и получилось.

— Ты стал играть в «Арии», но, когда пришла пора писать следующий альбом, часть группы решила подстраховаться и стала параллельно репетировать с Удаловым. Ты знал об этом?

— Нет. Только потом, когда все уже устаканилось, мне об этом рассказал Кипелыч. Потом мы долго не разговаривали с Холстом и с Дубом, хотя сейчас мы с Виталиком самые лучшие друзья.

— И это правильно. Мне кажется, что барабанщик с басистом не только на сцене должны создавать слаженную ритм-секцию. Они и в жизни не должны испытывать взаимной не приязни, в противном случае кончится все плохо не только для их отношений, но и для музыки.