Иннокентий Анненский - Фамира-Кифарэд

• Название: Фамира-Кифарэд
• Автор: Иннокентий Анненский
• Жанр: Драматургия

Остов сказки, лежащей в основе моей новой драмы «Фамира-кифарэд», таков: сын фракийского царя Филаммона и нимфы Аргиопы Фамира, или Фамирид, прославился своей игрой на кифаре, и его надменность дошла до того, что он вызвал на состязание муз, но был побежден и в наказание лишен глаз и музыкального дара.

Софокл написал на эту тему трагедию, в которой сам некогда исполнял роль кифарэда, но трагедия не дошла до нас.

Мое произведение было задумано давно, лет шесть тому назад, но особенно пристально стал я его обдумывать в последние пять месяцев. А. А. Кондратьев сделал мне честь посвятить мне написанную им на ту же тему прелестную сказку, где музы выкалывают Фамире глаза своими шпильками. Он рассказывал мне о своем замысле уже года полтора тому назад, причем я также сообщил ему о мысли моей написать трагического «Фамиру», но почти ничего не сказал ему при этом о характере самой трагедии, так как никогда ранее не говорю никому о планах своих произведений, — во всяком случае, ни со сказкой г. Кондратьева, ни, вероятно, с драмой Софокла мой «Фамира» не имеет ничего общего, кроме мифических имен и вышеупомянутого остова сказки. От классического театра я тоже ушел далеко. Хор покидает сцену, и в одной сцене действующие лица отказываются говорить стихами, по крайней мере некоторые. На это есть, однако, серьезное художественное основание.

---

Жестом отпускает кормилицу; та собирает белье и уходит.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ ЕЩЕ БАГРОВЫХ ЛУЧЕЙ

Нимфа садится на камень и закрывается своей прозрачной фатой. Солнце уже поднялось. За сценой слышны звуки бубнов, медных тарелок, вакхические клики. На орхестру справа сбегает хор. Первые такты песни еще за сценой. Менады не видят Нимфу. Она сидит так неподвижно, что ее можно принять за изваяние. Странный контраст на цветущем лугу экстаза, летающих тирсов, низко открытых шей, разметанных кос, бега, свиста, смеха и музыки с неподвижной, точно уснувшей Нимфой на белом камне.

Хор

Дзынь…
Дали милы… А вы домой?
Эвий, о милый, ты мой, ты мой…
Эвий, о где ж ты? Мольбой ты зван,
Эвий, Эвоэ… Эван… Эван…
Днем ты ничей,
Синих лучей…
Будешь ли мой
Тем горячей
Ночью немой?
Будет ли полог над ложем туман,
Белый туман?
Эвий! Эван!
Дзыпь… Дали милы… Люблю, люблю.
Синее пламя твое стерплю…
Эвий, о Эвий, Эван-Эвой,
Эвий — Эвой,
Эвий — ты мой?
Силы — рулю.
Розы — стеблю,
Стрелы для бою,
Я же с тобою,
Только с тобою
Сплю и не сплю…

Вальс. Первая фигура — рядами.

Пусть иссушило нам пламя розы,
Синие выпило солнце грозды
Розовы будут с зарей стрекозы.
Синие в небе зажгутся звезды…

Вторая фигура — круг.

В середине круга сцена с тирсами и вуалями; круг движется медленно, томно.

1

Эвий, о бог, разними наш круг,
О Дионис!
Видишь, как томно, сомлев, повис
Обруч из жарких, из белых рук,
О Дионис!

2

Хочешь, склонись,
О Дионис,
К нашим вуалям
Мы не ужалим,
О Дионис…
Нежно-лилейный,
Только коснись,
Сладостновейный,
Затканноцветных,
О Дионис,
Нежно-ответных
Воздухов-риз,
Мигом совьемся
Плющем, о боже,
Я златоцветным,
Ты облетелым…
Мигом сольемся,
Сладостновейный
Эвий, на ложе
Грудью лилейной
С радостным телом.

3

Эвий, о бог, разними наш круг,
О Дионис!
Не для тебя ли, сомлев, повис
Обруч из жарких, из белых рук?
Эвий, явись…

Замедление темпа. Менады готовы лечь.

Белые руки все тянут вниз,
Белые плечи хотят на луг.
Белые груди из жарких риз,
О Дионис!

(Еле-еле… зевая.)

Эвий, о бог, разними ж ты круг…

Настораживаются. Кто-то из менад, завидев дом и, может быть, Нимфу.

Одна

Менады! Там люди… скорее… в лес!
Уж сумрак исчез с высоких небес,
А солнце глядит и пылает…
Гляди-ка: сверкая ревниво,
Там сатира глаз нас желает,
И жжет, и зовет…
Менады, вперед!

Другая

Иль ждете другого призыва?
Вперед!..
Без шума и живо…

Начинают подниматься в гору, сначала тихо, вдруг кто-то нечаянно:

Дзыпь!

Одна (останавливается и, положив тимпан за пазуху, стягивает пояс)

Ты, медный, застынь…
Мне грудь освежая, застынь, недвижим.

Другая (показывая на язык)

Ты ж, алый, замолкни,
Не свистни, не щелкни…
Бежим…

Бегут и скоро скрываются.

Наступает и проходит минута тишины. Но дневной шум становится все яснее. Просыпаются и поздние птицы. Пчелы, стрекозы, бабочки на лугу, на цветах, в цветах… Нимфа откидывает фату, спускается на луг, поднимает брошенный тирс, перебрасывает из руки в руку, бросает, садится, встает, рвет и закусывает цветы. Из лесу между тем далекое пение.

Дзыпь!.. Дали милы…
Ой, Лель-лели!
О синеглазый! Молю — вели…
Дзынь… Дали милы…
О, даль, о, синь…
Эвий… другую… забудь… покинь…

Нимфа (с мольбой простирает к лесу руки)

Как чад полуночных видений,
И диких роз, и нежных смут,
Растайте, радостные тени…
Лучи найдут, лучи доймут…

Хор (из лесу)

Дзынь… Дали милы…
Твоя — твоя…
Сердце растает,
Огонь тая…

Нимфа

Я столько вынесла печали,
Стыда из этого «люблю»…
Своих желаний, о вуали,
Не навевайте мне, молю.

Хор (из лесу)

Эвий, о бог, разними наш круг,
Видишь, повис
Обруч из жарких, из белых рук.
О Дионис!

Нимфа

Иль мало вам небесной шири,
И глаз и губ — их целовать?..
Менады, моему Фамире
Я только мать, оставьте мать…

Хор (из лесу — затихая)

Боишься — вуалем
Закройся — не станем:
Мы слабых не жалим,
Усталых не раним…

Нимфа (проводит рукой по лицу)

Как чад полуночных хотений,
И диких роз, и нежных смут,
Уйдите, радостные тени:
Вас не хотят, вас не поймут!..

(Уходит в дом.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ ГОЛУБОЙ ЭМАЛИ

Фамира. Молодой, безбородый, белые руки, тонкий и худой — на вид он еще моложе. Одет бедно и не сознает своей одежды, без всякого оружия. За спиной лира, у пояса ветка, в руках посох.

Фамира один, потом Нимфа.

Фамира

Сердца людей мятежны. Но люблю
В горах седые камни.
Вот и пристань

(Кладет на каменья посох и ветку.)

Конец дороги пыльной.
А зачем
Ты к ним ходил, Фамира! Стосковался
По золотым браслетам, влажных глаз
И суженных желаньем надо было
Для этих струн?
Иль самок соловей
Приманивать задумал, сотрясая
В щите у черепахи запертой
И плачущий по звездам горный воздух.

В дверях показывается Нимфа.

Га… женщина. Из моего шатра!
Уж завелись поклонницы талантов,
Блудливые менады — точно моль
В плаще, который позабыли выбить.

(К Нимфе.)

Оставь мой дом. Я — нищий кифарэд:
Дверями ты ошиблась.
Тут без флейты
И без венков пируют.
Голодна,
Так поищи в корзине хлеба; женам
Я не играю, я играю звездам.

Нимфа

Дитя мое! Любимое дитя…
Что значит муки вытерпеть! Его
Из мириад я отличу. А долго ль
Он был со мной… Пока пары безумья
Не заслонили мир на двадцать лет,
На целых двадцать лет от бедной нимфы.

Фамира (менее уверенно)

Безумных здесь не лечат — уходи…
Да, точно, ты — безумна.
Но зачем же
Меня зовешь своим ты, не пойму…
Я не терял еще рассудка.
Разве
Ты заразишь меня своим безумьем
И трепетом печали.

(Делая шаг к ней.)

Кто ж ты? Кто?

Нимфа

Аргиопэ, рожденная на высях
И брошенная нимфа.

Фамира (задумчиво)

Для чего ж
Вам, нимфам, слезы? Это — не лукавство,
Чтоб сердце взять мое и растопить?

Нимфа

Не плачу я, но чувства странно смутны.

Он стоит потупившись, она смотрит на Фамиру не отрываясь, жадно.

Фамира (тихо)

Ты назвала меня своим, жена?..

Нимфа

Я родила тебя. Ты, верно, спросишь,
Зачем же был ты брошен. Мой рассказ
Мучителен, но слушай. Дай мне руку.

Берет его за руку. Фамира следует за ней покорно.