Александр Прозоров - Дикое поле

• Название: Дикое поле
• Автор: Александр Прозоров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-93699-046-3

Дикое поле. Земля между Россией и Крымским ханством, разорённая многолетними набегами до полной опустошённости. На границе этих земель получили наделы братья Батовы, и начали обживаться. С Григорием Батовым управляет хозяйством его молодая жена, в прошлом (или будушем) член олимпийской сборной по стрельбе из лука. А на ханских землях появился кандидат физических наук Александр Терц, ненавидящий свою страну настолько, что готов смести её с лица земли. И в доверие к татарам он вошёл, и с упорством нечеловеческим начал набеги на русские земли организовывать, и колдовством заручился. Но на пути набегов — подворье Батовых…

---

Над холмом поднимался сизый сырой дым: храмцовские ратники выжигали толстые корни и многообхватные пни.

После полудня отобедали густой пшенной кашей с прихваченным еще из Северной Пустоши салом, но потом незнакомый Юле молодой кузнец, которым так гордились бояре, прямо на горячей земле начал класть первую печь, подбирая валуны по размерам — так, чтобы мелкие камушки заполняли щели между крупными, а потом щедро обмазывая их глиной. Одновременно вокруг него, под присмотром Варлама, смерды начали поднимать стены из отобранных дубков примерно в локоть толщиной.

— Кощунство какое, — не удержался от реплики Григорий, помогая поднимать на холм бревно. — Из дуба стены рубить!

Немного в стороне от дома братья Анастасий и Сергей самолично ставили навес на высоких столбах — для сена. Рядом двое смердов рубили навес низкий, но вытянутый — лошадям. К вечеру усадьба начала приобретать очертания будущего жилья: два навеса оставалось только прикрыть дранкой, стены широкого дома поднялись на четыре венца, над которыми проглядывала пока еще беструбная печь.

На следующее утро боярин Храмцов вместе с Николаем Батовым умчались в недалекий лес на охоту, часть смердов отправились к реке рубить на жерди молодые тополя, а остальные снова взялись за дом, предоставив женщинам заниматься скотиной и едой. К полудню на стенах появилось еще шесть венцов, и строители занялись стропилами.

— Сегодня в дом войдешь, — пообещал сверху Варлам, и Юля поверила, наблюдая, как плечистые смерд Иннокентий и боярин Григорий проталкивают в окна дубовые доски в ладонь толщиной.

— Двери-то будут, или только стены? — с улыбкой поинтересовалась она.

— И двери, — прокряхтел мужнин брат, — и крыша…

После обеда над усадьбой появилась первая обвязка из поставленных углом вверх жердей, потом вторая. Их соединили длинным, тонким дубовым бревнышком, после чего остальные стропила принялись крепить к нему. Григорий с усталым Иннокентием все таскал и таскал внутрь доски, и Юлю все подмывало спросить — куда он их все там девает? Однако вскоре они сели вдвоем на улице, уложили рядком три доски, приколотили поверх них короткими, кованными ребристыми гвоздями две толстые жердины, обтесанные с одной стороны, еще одну — под углом к предыдущим. А затем Григорий, хитро поглядывая на невестку, принес две длинные железные петли, купленные еще в Москве, и принялся с демонстративным старанием прибивать уже их.

— Это для чего? — поправила берет Юля. Поначалу он здорово ей мешал — как впрочем, любая женская одежда шестнадцатого века, состоящая, в основном, из множества юбок и платков. Тяжелые одеяния душили тело, привыкшее к спортивному костюму и короткой, ничем не прикрытой стрижке. Однако татарские шаровары и самодельная блузка смирили ее с действительностью. Привыкла она и к берету, не позволяющему называть ее простоволосой.

— Вы чего это делаете? — повторила вопрос боярыня, но Григорий не ответил.

Они с мужиком подняли получившийся щит и понесли к дому. Вскоре из-за угла послышался стук топора. А потом появился и Варлам.

— Пойдем. — Его широкая улыбка ощущалась даже сквозь густую бороду.

Юля двинулась следом, зашла за угол. Муж посторонился, пропуская ее вперед, и кивнул на дверь:

— Открывай.

Женщина глубоко вздохнула, толкнула створку и шагнула внутрь.

Стены. Ровные бревнышки, из-под которых выпирал еще влажный мох — интересно, откуда они его взяли? Пол лежал на месте, плотно подогнанный, доска к доске. Дверь закрывалась и открывалась, и у стеночки стоял приготовленный засов. Над головой сверкал ровной, свежей древесной белизной потолок — доски поверх стропил. И хотя сквозь щели над головой просвечивало небо, хотя окна все еще оставались просто дырами в стенах — без слюды и ставен, это все-таки был дом.

Юля подошла к мужу, старательно вытряхнула из его бороды и усов мелкую стружку и опилки, обняла и крепко поцеловала.

— Сегодня я хочу ночевать здесь! — потребовала она.

— Конечно, — кивнул Варлам.

Вечером в лагере был праздник. Не столько в честь почти полного окончания строительства, сколько по тому случаю, что бояре привезли с охоты крупного секача и еще годовалого кабанчика. Люди уже успели соскучиться по ароматному сочному жаркому из парного мяса, почти забыли за два месяца пути, что это такое — есть до отвала, без всяких ограничений. И сейчас пьянели от угощения, как от хмельного меда.

Первыми покинули пир Варлам и Юля Батовы — боярин прихватил свою походную медвежью шкуру и сшитую из лисьего меха накидку, подаренную еще до свадьбы будущей жене.

— Эй, молодые! — окликнул их боярин Храмцов. — Как усадьбу-то назовете?

Варлам остановился, посмотрел на жену, пожал плечами и произнес всего лишь одно слово:

— Батово.

Глава 5. Кривой колодец

Ставка рода Мансуровых отличалась от стойбища Алги-мурзы только тем, что вместо полутора десятков здесь стояли два с половиной десятка шатров, да еще тем, что двадцать из них выглядели, как гордость мурзы — оставшийся после отца наследный шатер: двадцати шагов в ширину, подбитый войлоком изнутри и укрытый сшитыми в единое целое овчинными шкурами.

Впрочем, ничего другого татарин и не ожидал. Сколь ни был бы велик хан, но больше двух табунов коней и четырех овечьих отар степь вокруг стойбища прокормить не способна, а значит, в нем есть место только для полусотни людей. Еще примерно столько же бродят неподалеку следом за стадами, охраняя их от степных хищников — двуногих и четырехлапых, гонят на водопой, следят, чтобы никто не отстал и не потерялся. Чтобы не затоптали взрослые ягнят или жеребят, чтобы те росли крепкими и здоровыми, и не упали от слабости во время очередного перехода.

Значит, в ставке живут все те же полтора десятка воинов, десяток женщин, столько же невольников обоих полов, и россыпь голозадых детей. Лишние большие шатры предназначены для родовых беев, по одному на каждого, для ханского родича да десяти-двадцати нукеров. Причем и нукеры, и бей наверняка живут не с ближних отар, а с дани, присылаемой их родами.

Не удержавшись от редкой возможности показать власть над местными беями, Алги-мурза промчался по стойбищу, выбивая копытами желтую пыль, остановился у центрального шатра, вход в который охраняли двое одетых в легкие рубахи и шаровары степняков, спрыгнул и шагнул к пологу.

— Куда идешь?! — встрепенулись охранники, вскочили на ноги и положили руки на сабли.

— Именем султана! — небрежно отмахнулся мурза, и грозные воины вмиг присмирели. В дальнем улусе бескрайней Оттоманской империи не так часто звучало имя Сулеймана Великолепного, чтобы кто-то рискнул произнести его, не имея на то полного права.

Спрыгнувшему с коня следом за мурзой воину в европейской кирасе нукеры попытались заступить дорогу, но превосходящий их ростом на две головы суровый ратник с холодным взором просто отшвырнул степняков в стороны. Окруженные десятком воинов, сопровождавших гостей, девлетовские охранники затевать ссору не рискнули и пропустили гостя в шатер.

— Именем султана! — повторил Алги-мурза, увидев бея родов Мансуровых и Мереевых, сидящего за очагом на точно таком же, как и у него, возвышении, разве только застеленном не войлочным, а пушистым персидским ковром. Перед Девлетом стоял низкий столик, занятый чашами с желтоватым кумысом, блюдами с порезанными арбузами и дынями, персиками и грушами, а также крупными кусками жареной рыбы. Вокруг стола сидели пятеро воинов в ярких синих, зеленых и желтых халатах — опоясанные саблями, в железных шапках, отороченных лисьим и волчьим мехом.

Возможно, приближенные к Девлету ногайские бей действительно обсуждали нечто важное — но разве может быть в подвластных османскому султану пределах что-либо более важное, нежели его приказ?

— Именем султана! — Алги-мурза, намеренно раздвинув сидящих перед столом беев, протянул Гирею письмо Кароки-мурзы.

Девлет принял грамоту, почтительно поцеловал печать султанского чиновника, после чего приглашающе указал гонцу на стол.

Алги-мурза кивнул, схватил ломоть арбуза и принялся пожирать алую мякоть вместе с косточками, разбрызгивая в стороны сладкий сок. Бей сломал печать и развернул свиток, принялся читать, бесшумно шевеля губами.

— Это ты, что ли, Девлет-Гирей?

Алги-мурза, подавившись мякотью, отшвырнул недогрызенную корку в очаг и схватился за рукоять сабли, проклиная безумного русского и злобных шайтанов, надоумивших Кароки-мурзу послать именно его охранять неверного. Сидевшие за столом татары тоже подобрались, готовые кинуться на грубияна, — но без команды своего господина сделать этого не решались. Гирей в удивлении опустил грамоту и вперился взглядом в гиганта, который стоял перед ним, широко расставив ноги.