Марселен Дефурно - Повседневная жизнь в эпоху Жанны дАрк

• Название: Повседневная жизнь в эпоху Жанны дАрк
• Автор: Марселен Дефурно
• Издательство: Издательская группа «Евразия»
• Жанр: Культурология
• Год: 2002
• ISBN: 5-8071-0116-2

Книга известного французского ученого Марселен Дефурно посвящена повседневной жизни Франции в эпоху, когда в этом государстве уже долгое время шла ожесточенная борьба против вторгнувшихся на континент англичан, чей король претендовал на корону Франции. Опасность нависла над любым городом, любой деревней. В подобных условиях рушатся старые устои и поведенческие стереотипы, меняется отношение к жизни и к смерти. На поле боя безудержная жестокость соседствует с проявлением галантности к побежденному противнику. Автор показывает отношение во французском обществе к войне, как знати, так и простого люда. Однако не только война попадает в сферу внимания Марселен Дефурно – на страницах его книги предстает сложный и многоликий мир средневекового города, университеты, дворцы знати, купеческие лавки и тюрьмы, игрища с участием жонглеров и менестрелей, проповеди священников, публичные казни и торжественные выезды короля. Мир средневекового французского общества, с его печалями и радостями. Способность автора легко и доступно изложить материал, снабдив его массой интереснейших, ранее не известных отечественному читателю подробностей, делает книгу необычайно увлекательной и доступной самой широкой аудитории.

---

Внутри таких отрядов бок о бок сражались люди высокого и низкого происхождения, и, параллельно с уже существовавшим представлением о том, что военное искусство – удел знати, постепенно появляется и другое, прямо ему противоположное: оружие облагораживает того, кто берет его в руки, кем бы он ни был по рождению. Именно это Юноша внушает своим товарищам по оружию: «Тот, кто неблагороден по рождению, становится благородным, занявшись военным ремеслом, которое благородно само по себе, И говорю вам, благородство ратных доспехов таково, что человек со шлемом на голове уже благороден и достоин сразиться с самим королем. Оружие облагораживает человека, кем бы он ни был…».

Отсутствие общей для всего королевства военной организации проявлялось в предельном разнообразии относящихся к ратному делу деталей. Например, понятие «мундира», связанное с современной армией, в средневековой армии полностью отсутствовало. И все же, под давлением обстоятельств и под влиянием эволюции военного искусства, выработалось определенное число принципов, касавшихся как тактической организации армии, так и ее вооружения и стратегии ведения войн.

Пусть у отрядов и не было постоянной численности (количество солдат могло колебаться от нескольких десятков до нескольких сотен), зато мы постоянно встречаемся с одним и тем же основным элементом: «копьем», представлявшим собой элементарную боевую единицу. Каждое «копье» включало в себя тяжеловооруженного всадника (gens d'armes), при котором были один или несколько «оруженосцев», также конных, но в более легких доспехах. Именно из таких групп формировалась тяжелая кавалерия, основной и решающий фактор боя в чистом поле. Кроме того, в состав каждого отряда входили пехотинцы, вооруженные луками и арбалетами, но не существовало никакого определенного соотношения между их числом и числом всадников. Надо еще сказать, что довольно часто пехотинцы выступали пешими лишь из-за бедности, не имея средств на покупку коня и снаряжения, и только счастливый исход схватки мог изменить их положение: у врага обычно удавалось захватить трофеи – лошадей.

Опыт военных действий привел также к определенному единообразию боевого снаряжения, предназначенного как для нападения, так и для защиты. Пятнадцатый век стал периодом, когда применение доспехов, которые приблизительно к 1380 г. вытеснили кольчугу прежних времен, достигло апогея. Боевые доспехи отличались от турнирных лишь меньшей роскошью, хотя встречались порой рыцари, которые на поле боя выезжали в том же великолепном снаряжении, что и на арену. Цилиндрический шлем исчез, или, вернее, изменил форму, став коническим и скошенным, чтобы по нему скользил меч. Подвижное забрало, которое в минуты отдыха поднималось, в час битвы прикрывало лицо, и его заостренная форма придавала всаднику удивительное сходство с хищной птицей. Щит, с усовершенствованием доспехов сделавшийся ненужным, теперь использовался лишь во время турниров. Что касается наступательного оружия, под ним, как и в прежние времена, подразумевались длинное копье и меч, к которым иногда прибавлялись палица и боевой цеп, предназначавшиеся для того, чтобы взбивать железную броню поверженного наземь противника.

Непомерный вес всего этого снаряжения (для того чтобы подсадить воина на коня – животное тоже заковывали в металлические пластины, которые прикрывали ему грудь и голову, – иногда использовали горизонтальный ворот) отдавал выбитого из седла всадника в полное распоряжение врага. Сойдя же с коня добровольно, человек в доспехах рисковал оказаться прикованным собственным весом к земле или же, если перед тем прошел дождь, увязнуть в грязи. Кроме всего прочего, мода на длинноносые башмаки не обошла стороной и военное облачение, и «solerets» – наножные латы, прикрывающие стопу, остроконечные металлические латные башмаки, – практически лишали рыцаря, стоило ему спешиться, способности передвигаться.

Снаряжение оруженосцев и пехотинцев было более разнообразным. «Бригандина» (от которой происходит слово «brigand» – разбойник – применительно к наемникам) представляла собой стеганый пурпуэн, изнутри укрепленный стальными пластинами и усиленный металлическими накладками на плечах – «spalieres» – и на локтях. Иногда бригандину заменяли «jaque», толстая стеганая кожаная куртка, или «heaubergeon», защищавшая грудь кольчуга, поверх которой надевали одежду из ткани. Голову прикрывал «bassinet» (бацинет) – металлический шишак.

В то время как для англичан основным оружием пехотинца оставался лук, обеспечивавший немалую скорость стрельбы: десяток стрел в минуту, – так что, по словам летописцев, небо иной раз «темнело» от града стрел, – у французских войск нередко вооружение состояло в основном из арбалетов. А арбалет действовал медленно – всего два выстрела в минуту, – поскольку здесь тетиву приходилось натягивать при помощи механизма, который перед самым выстрелом снимали. Но зато арбалет вернее пробивал доспехи, и его «carreaux» (болты) или «viretons» (вращающиеся в полете арбалетные стрелы с оперением), то есть короткие стрелы с коническим острием, были грозными снарядами. Лучники и арбалетчики нередко носили при себе заостренные колья, которые, если их всаживали в землю перед строем, превращались в опасное для вражеской кавалерии препятствие, потому что кони натыкались на эту «ограду». Кроме того, вооружение пехотинца могло включать в себя различные виды оружия: «bees de faucon», «voulges» (глефы) и «guisarmes» (гизармы), широкие изогнутые лезвия, насаженные на длинное древко, или копья с изогнутыми наконечниками; «misericordes» (кинжалы милосердия) – короткие кинжалы, которые втыкали в щели, имевшиеся в броне сброшенного наземь всадника. Наконец к перечню вооружения следует прибавить различные боеприпасы, предназначенные для осадных операций, которые всякий хорошо организованный отряд возил с собой. Капитаны следили за тем, чтобы снаряжение их людей было полным и в хорошем состоянии: во время «montres» (смотров, парадов) каждый должен был поклясться, что его доспехи и оружие принадлежат ему, а не позаимствованы ради этого случая; те же, чье снаряжение оказывалось, на взгляд командира, недостаточным, давали клятву привести его в порядок.

Именно во время войны, как мы уже видели, наиболее ярко проявлялся постоянный конфликт между требованиями реальности и стремлениями рыцарского духа, конфликт, который приводил иногда к тому, что ради красоты жеста приходилось жертвовать наиболее существенными интересами враждующих партий. Но некоторые военачальники оказывались не слишком склонны совершать личные «подвиги». Так, Юноша отклонил предложение герцога Бедфорда, желавшего устроить бой между двенадцатью французами и двенадцатью англичанами. Тем не менее он согласился подчиниться достаточно распространенному у английских «полководцев» рыцарскому обычаю: пригласить за свой стол перед началом боя капитана вражеской армии, чтобы тем самым выразить ему свое уважение. Жан де Бюэй – автор «Юноши» – приводит в своем рассказе реальный эпизод из собственной военной биографии: встреча в Алансоне с прославленным Фастольфом, выразившим желание познакомиться с еще молодым, но уже покрывшим себя славой противником. Тальбот, лучший из английских капитанов, также прибегал к этой форме куртуазности: узнав, что Родриго де Вильяндрандо разоряет окрестности Бордо, он послал ему вызов, пригласив его перед тем вместе пообедать. Накануне битвы, ставшей для него последней, он послал к графу Клермонскому двух английских герольдов, поскольку «узнал, что сеньор де Клермон стоит в поле и жаждет встречи с ним, дабы его угостить, а потому поручает осведомиться, где бы его можно было найти». Жан де Клермон ответил в том же стиле, сообщив, что «для того чтобы отбить у вежливого наглеца охоту его видеть, он обещает ему ждать поименованного сеньора Тальбота, вполне готового и снаряженного для встречи, намереваясь поиграть с ним в „tirepoil“ и все прочие игры, где каждый мог бы наилучшим образом угостить другого».

Куртуазность куртуазностью, но мы снова сталкиваемся с самой грубой действительностью, когда речь заходит о злоключении, постигшем в 1434 г. сеньора д'Оффремона, который защищал на службе у герцога Бургундского замок Клермон в Бовези. Ла Гир и его спутники, состоявшие на службе у Карла VII, проезжали мимо замка, и бургундский капитан решил, что для него дело чести – хорошо их принять. «Желая им угодить и оказать гостеприимство, – рассказывает Монстреле, – он велел открыть вино, вынести его через потайной ход башни и пригласить их выпить, и тут им навстречу вышел сеньор д'Оффремон, и с ним было всего трое или четверо его людей, и они начали говорить с Ла Гиром и с другими, любезно их принимая… Но, разговаривая с сеньором д'Оффремоном, Ла Гир быстро его схватил и тотчас заставил сдать названный замок, и при этом заковал его в цепи и бросил в яму. И сеньора д'Оффремона держали месяц в темнице, обходясь с ним крайне жестоко, так что все тело у него покрылось блохами и паразитами, и наконец он заплатил за себя выкуп в четырнадцать тысяч золотых экю и еще дал коня и двадцать бочек вина».