Дарелл Швайцер - Маска чародея

• Название: Маска чародея
• Автор: Дарелл Швайцер
• Издательство: Махаон
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-18-000477-2

Эта книга о магии. Подлинной магии, вошедшей в плоть и кровь человека, который меньше всего на свете хотел бы быть колдуном. Леденящие кровь превращения, заклинания и битвы становятся вехами, отмечающими Путь Познания, посвящения в волшебство. Швайцер — уникальный фантаст, сумевший доказать, что жанр фэнтези, вопреки расхожему мнению, далеко не исчерпан, и его «Маска чародея» по праву считается одной из лучших книг последнего десятилетия.

---

Крытый переход вывел нас в сырой холодный туннель под землей. Одна винтовая лестница за другой уходили в полумрак, а наш путь освещало всего несколько факелов. Я вспомнил о склепах, которые посетил Орканр. Но это были явно не они. Вода капала с потолка Воздух был страшно холодным, почти ледяным. Теперь я порадовался, что на мне была теплая мантия Луны.

Все остальные шли вровень со мной вместо того, чтобы подгонять меня или заставлять идти помедленнее.

Как только гвардейцы открыли две тяжелые квадратные двери, на нас накинулась целая стая летучих мышей, противно пищавших и метавшихся вокруг наших голов. Кто-то из евнухов завизжал и принялся отгонять мышей, размахивая руками, но солдаты хранили спокойствие, и я, чародей, тоже остался бесстрастным. Может быть, от меня ожидали, что я привычен к подобным вещам? Я так и не понял, шли ли мы этим путем из соображений безопасности или это была своеобразная проверка.

Но это не важно. Проверка еще предстоит мне, и уже довольно скоро.

Теперь мы постоянно двигались вверх: винтовая лестница, сменившаяся обычной, привела нас в длинную галерею с низким потолком. Сюда солнечный свет проникал сквозь узкие, от пола до потолка, окошки, просто вырубленные в стене и не застекленные. Я бросил на них беглый взгляд. Камешки на полу складывались в какой-то причудливый мозаичный узор, но я так и не разглядел его. В каждом оконном проеме возвышалась превышавшая человеческий рост статуя дельтийского царя, стоявшая в затененном алькове и смотревшая вниз на свой собственный алтарь. По дороге я насчитал их двадцать, тридцать, потом сбился со счета. Это место чем-то напоминало гигантскую клетку, а смена света и тени — прутья решетки. Каменные цари, казалось, ожили и наблюдали за нашей процессией. Я даже смутился под их пытливыми скептическими взглядами. И вдруг я замер на месте, вздрогнув от страха, когда узнал взиравшее на меня недавно отполированное лицо Венамона Четвертого.

Солдаты остановились.

— Здесь, в зале для аудиенций, мы должны ожидать появления Ее Величества, — возвестил Такпетор.

Лишь теперь я заметил трон в углу у дальней стены каменное кресло в алькове, стоявшее прямо перед мертвыми царями.

Царица Хапсенекьют вошла спокойно и торжественно с такого расстояния она казалась игрушечной фигуркой в изысканной, богато расшитой драгоценностями одежде, в окружении евнухов в бело-красном и дам в длинных платьях, солдат и трех советников-мужчин в юбках-кильтах и в сандалиях, с экстравагантным изобилием золотых пластин на одежде.

Евнухи Такпетора простерлись ниц. Он кивнул и сделал приветственный жест, коснувшись ладонью лба. Стражники вышли вперед, и мы с Такпетором приблизились к царице по коридору из щитов и копий.

Перед троном Такпетор упал на колени. Я тоже собрался это сделать, но он ощутимо двинул меня по ноге и прошептал:

— Нет, тебе этого не положено.

— Ну, извини, — прошептал я в ответ.

Я смотрел на царицу. Выражение ее лица было совершенно бесстрастным, а косметики на ней было столько, что, казалось, она надела маску. Я уставился в пол.

Такпетор скрестил руки на груди. Он трижды поклонился.

— О, Грозная Госпожа, моя Царица, я доставил к вам чародея Секенра, как вы и повелели.

— Секенр, — приказала царица Хапсенекьют, — подойди и сядь рядом со мной.

Ее голос был таким знакомым, настолько непринужденным, что в этот момент она показалась мне не царицей, а той госпожой, с которой я путешествовал по реке. Я поднял глаза. Наши взгляды встретились. Она улыбалась.

— Что? — вот и все, что я смог сказать.

Она указала на кушетку у своих ног. Я приблизился к ней с серьезным и таинственным видом, как и настаивал Такпетор, стараясь не запутаться в полах мантии.

Одна из женщин, сидевших на кушетке, повернулась ко мне, и ее драгоценности ярко сверкнули. Это была Тика. Ее лицо, как и лицо матери, казалось маской. Я так и не смог ничего прочесть в ее глазах. Она быстро отвернулась.

Я сел.

— Вот теперь мы втроем снова вместе, Секенр, — сказала царица. По ее знаку остальные дамы и советники поспешили удалиться. Тика придвинулась ко мне. Я взял ее за руку, совершенно не заботясь о протоколе. Она вздрогнула, негромко вскрикнула, сделалась еще более надменной, но крепко сжала мою руку. Никто ни чего не сказал.

— Секенр, — наконец поинтересовалась царица, — что ты думаешь обо всем этом?

Я так и не понял, что она имела в виду: наше воссоединение или реакцию Тики на мое прикосновение.

— Не знаю, что и сказать, Ваше Величество.

— Ты становишься мудрее, Секенр. Значит, молчи, пока тебе не надо будет сказать нечто важное. Лучшие чародеи обычно немногословны. Никто не боится болтунов, а чародеев должны бояться, иначе чего они стоят.

Я кивнул и внимательно выслушал царицу, объяснившую, почему я был так спешно вырван из своего уединения.

— Заргати заключили союз с ханатеш, археди и рядом других племен, о которых я прежде и не слышала. Подчинив себе еще с дюжину других народов, они стали грозной силой, чего никто в Городе-в-Дельте прежде и предположить не мог. Все вместе они образовали орду, наносящую моим войскам поражение за поражением. Они разрушили множество городов, посадив на кол всех их жителей — уж таков у них обычай. Ты уже видел это на Реке, Секенр. Там, где проходят заргати, небеса чернеют от стервятников. Скоро они будут здесь. Ты моя единственная надежда, Секенр. Или же, да ты и сам прекрасно знаешь, острые колы будут приготовлены и для тебя, и для меня, и для моей дочери. Заргати не берут пленных, чтобы сделать из них рабов. Они просто им не нужны. Все, что им нужно — так это пустые земли, где они будут пасти свои стада на руинах цивилизации.

— Я не понимаю, — заметил я. — Твоя армия могущественнейшая в мире…

— Они побеждают благодаря магии. Их царь — Абу-Ита-Жад, так его зовут, что значит Кровавый или Кровожадный Лев, как мне говорили, имеет у себя на службе какого-то могущественного чародея. Я в этом уверена. Стрелы не попадают в цель. Генералы погибают в собственных шатрах, где никого больше нет, безо всяких видимых причин, страшно искалеченные. Песок слепит мои легионы в то время, как враг с криками скачет вперед, а ветер дует им в спину. Секенр, это задача для чародея и только для чародея. Ты должен спасти нас. Впоследствии ты можешь требовать любую награду, какую пожелаешь.

— Я постараюсь…

Ее лицо стало суровым, теперь она была Царицей и только Царицей, а не госпожой Неку, которую я когда-то знал.

— Ты должен не просто постараться. Ты убьешь вражеского чародея. Мои солдаты сделают все остальное. Я приказываю тебе, Секенр. Я не просто прошу об одолжении, ты должен повиноваться мне.

Я отпустил руку Тики.

— Да, Ваше Величество.

Царица Хапсенекьют сильно ошибалась в одном отношении — если бы город пал, я бы исчез. Она недооценила способности чародея становиться невидимым или просто неожиданно оказываться совсем в другом месте. У нас есть свои маленькие хитрости.

Ключом ко всему было магическое зеркало. Тем вечером я коснулся волшебного стекла, оставленного мне предшественником, чувствуя, как тихо трепещет его поверхность, когда в нем пробуждается магия. В комнате, где стояла абсолютная тишина, я слышал почти неразличимые, слабые и далекие крики мужчин и женщин, погибших давным-давно при создании этого зеркала. Как и множество других артефактов Луны, этот создавался в топке, из человеческой плоти, и охлаждался человеческой кровью.

Я стоял во тьме лаборатории, по-прежнему одетый в чрезмерно большую мантию с глупейшими драгоценностями, и тихо нашептывал зеркалу. Через несколько минут я уже смотрел сквозь него, как сквозь высокое окно темной ночью. Передо мной предстала многочисленная, как стая саранчи, орда заргати, расположившаяся лагерем у Города-в-Дельте.

Перспектива размазалась, все смешалось, и меня, казалось, несло в воздухе по всему вражескому лагерю.

Я слышал песню; песня заргати — это история. Они не пишут книг о своих предках, как это делаем мы. Вместо этого они поют. Всегда где-нибудь да найдется бард-заргати, поющий бесконечную песню, которая становится все длиннее и длиннее, с описанием подвигов и завоеваний каждого последующего поколения, песнь о крови, смерти и грабежах, которые у этого народа считаются единственным источником гордости. Когда воин погибает, они просто говорят, что он вошел в песню.

У заргати есть всего одна песня. Другой и быть не может.

Теперь же перед городом тысячи и тысячи голосов слились в ужасающей литании, подобной грому, грохочущему в холмах перед грозой. Темные силуэты фигур, скорчившихся перед кострами, жрецы, взывающие к Сюрат-Кемаду, единственному богу, которого почитали заргати, воины, просившие бога о храбрости и мужестве, обещая взамен множество жизней, взятых у врагов, дети и старики присоединялись к ним, и, казалось, воздух трепетал от их криков.