Лора Андронова - Подняться на башню

• Название: Подняться на башню
• Автор: Лора Андронова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01162-3

Узнав о темном маге, чье имя в округе боятся произносить даже шепотом, герой решает действовать. На сто стоило — молодость, ловкость, мастерское владение луком и… разбойники, которым чародей чем-то насолил. Казалось бы, победа сама летит навстречу. Но мир, проникнутый магией, не так прост, как может показаться на первый взгляд… Бегут дорожки судьбы, пересекаются, переплетаются. Кто знает, куда приведет неприметная поначалу тропинка? Чем станет для мира первая битва безвестного паренька?

---

Отличие, однако же, существовало.

Дощатые полы в «Осинушке» были прикрыты коврами — вытершимися, поблеклыми, но вполне чистыми. На окнах красовались опрятные занавески, перетянутые бантами, цветы в вазах всегда были свежими, скатерти на столах — белоснежными и накрахмаленными. Именно эта аккуратность и какой-то трогательный уют привлекали сюда гладких, привыкших к сытой жизни купцов, зажиточных мастеровых и крестьян. Благодаря той же аккуратности и — в меньшей степени — капустным пирожкам бордельной кухарки в заведении всегда толпились прибывшие с Гилейского хребта гномы, а удивительная по крепости вишневая наливка магнитом притягивала в «Осинушку» кавалеров ночной дороги. Разбойников, говоря по-простому.

Уно Фрикс вошел в бордель уверенной походкой частого гостя. Не дожидаясь помощи горничной, повесил плащ на крючок и, сунув торбу под мышку, направился в гостиную. Время было не позднее — в храме Всемилостивой Амны только позвали к послеобеденному молению, — но многие завсегдатаи уже расположились на диванах и за столами. На Уно внимания не обратили: изрядно подпившая компания с хохотом обсуждала императорский поход и его политические последствия.

— А денежки-то чьи? Наши денежки, наши! Мои, Виникса, Треухого!

— Как же. Твои. Скажешь тоже. Отродясь у тебя монет не водилось.

— А я образно говорю! Образно — наши.

Запыхавшаяся служанка предлагала посетителям традиционные осенние закуски: яблочную слойку, свежие колбасы, виноград. Пышная коса девушки растрепалась, лицо порозовело.

«Слегка простужена», — машинально отметил Уно, подзывая ее к себе.

— Да, сударь? — чуть в нос проговорила она.

— Руперта?

— Хозяйка у себя, сударь. Спрашивала о вас.

— Все приготовлено?

— Как вы просили, сударь. — Уно кивнул:

— Спасибо, Касенька.

— Вам что-нибудь подать?

— Воды. Хотя, впрочем, не надо, потом выпью. И вот еще… — Он придержал девушку за рукав. — Найди время выпить чай из тех травок, что я на прошлой неделе приносил. Помнишь? А то завтра работать не сможешь.

Никем не замеченный, он поднялся по лестнице на третий этаж и постучался в дверь хозяйки борделя.

Руперта сидела за конторкой и сосредоточенно изучала амбарную книгу, одновременно делая пометки мелом на грифельной доске. Узловатые, совсем не женские руки выводили цифры, уверенно скользили по строкам и столбцам, перебирали страницы.

— Ах, вот оно где! — Голос Руперты тоже не отличался нежностью. — Дрова, опять растреклятые дрова! И куда их столько идет? Не бордель, а хренова парилка.

Уно деликатно покашлял:

— А, пришел! Садись куда-нибудь. Или нет, лучше посмотри, все ли так, как ты заказывал.

В приоткрытую дверь заглянул любопытный карий глаз. Раздалось перешептывание и хихиканье.

Руперта отложила книгу и встала. Меловая пыль облачком слетела с ее утесоподобного бюста.

— Заходите, заходите! — громыхнула она. — Только по очереди, не толпой. Чай, не ярмарка.

Перешептывание усилилось, потом на мгновение стихло, и в комнату прошмыгнула первая девушка.

Уно Фрикс очень любил жизнь. Была ли его профессия следствием этой любви или любовь — следствием профессии, установить уже невозможно. Только и его судьба, и судьбы многих других людей решились в тот весенний день, когда добродушный толстяк Фрикс-старший привел семилетнего сынишку на обучение к знаменитому на всю округу лекарю.

За десять лет, проведенных в доме старого Иридиса, Уно не только перенял все знания лекаря, но и сам придумал новые способы борьбы с такими опасными недугами, как болотная лихорадка, гнойный лишайник и красная оспа. Его фамилия, сперва скромно упоминавшаяся после фамилии его прославленного учителя, со временем встала с ней в один ряд, а затем и обогнала. К двадцати годам Уно Фрикс спас десятки людей, стал самым известным лекарем не только герцогства, но и всей империи, обзавелся собственной лечебницей, женился и произвел на свет сынишку.

Жизнь Уно неслась вперед — гладко, стремительно, ярко, как веселый санный кортеж в канун Зимохода. Казалось, ничто не может удержать его, остановить этот радостный, блистательный полет.

Когда последняя из девушек — Милли — покинула комнату, Уно почувствовал, что смертельно устал. Не хотелось думать ни о чем, кроме горячей ванны с розмариновым маслом и свежих, истекающих соком алычовых булочек. Он налил в таз воды, снял рубашку и долго, с наслаждением мыл руки и шею: Лёля, его жена, не одобряла его визитов в «Осинушку» и уверяла, что он приносит с собой отвратительный бордельный залах.

Насухо вытеревшись, лекарь какое-то время бесцельно просидел на кушетке, прислушиваясь к доносившемуся снизу гаму. Он различал трубный голос Руперты, визг и смех девочек, отдельные реплики гостей. День в «Осинушке» только начинался.

— Лёля ждет, — сказал себе Уно и решительно встал. Не стоит задерживаться и сердить молодую жену.

«Может, Нои еще не спит, — подумал он. — Успею поиграть с ним».

Уно сбежал по лестнице, подхватил в прихожей плащ и выскочил на улицу, навстречу мягкому осеннему вечеру.

Он уже был за порогом, когда его настиг крик.

Человек лежал на боку скрючившись, сжавшись в трепещущий, исходящий болью комок. Его камзол валялся в стороне, а по краю короткой вышитой рубахи алыми щупальцами расползалась кровь.

Кто-то истерично всхлипывал, кто-то с ужасом качал головой, кто-то просто молча смотрел на умиравшего. Двое одинаково одетых гномов подошли ближе, желая переложить его на диван.

— Не трогать! — Голос Уно был острым, жалящим, — Не трогать! Отойдите все! Мне требуется место.

Лекарь бросился на колени рядом с раненым, осторожно коснулся его висков, лба, прислушался к дыханию.

— Воду, полотенца, — скомандовал он, раскрывая свою торбу. — И приготовьте лучшую карету и лошадь с самым легким ходом.

Опытные пальцы живо выхватили нужные инструменты и бинты. На полу рядком выстроились баночки темного стекла с неразборчивыми надписями на этикетках.

— Это Ясив его, — шептались стоявшие за спиной Уно служанки. — В кости проигрался и…

Сгоряча, да. И понять можно: Тилони жулик тот еще. Мухлевал небось в четыре руки.

— Вся их компания — жулики. Шулер на шулере, шулером погоняет.

Уно видел перед собой только раненого Тилони. Его лицо было серовато-прозрачным, губы поблекли, на лбу застыли капли пота, кисти рук казались синеватыми и ледяными. Только на шее нетерпеливо билась маленькая жилка.

— А может, и поделом ему, — услышал лекарь, прежде чем мир вокруг него окончательно исчез.

Он остался один на один со смертью, которая выгладывала, проступала из все ширившейся лужи крови. Она пахла — тяжело, отвратительно, она смеялась рваными краями раны.

Уно воевал с ней. Он бил ее лекарствами и травами, теснил скальпелем, отодвигал марлевыми тампонами. Он жил в этой борьбе, и он жил для нее.

Когда в окно заглянула стареющая луна, Тилони уже был вне опасности. Он выглядел ослабевшим, измученным, но мертвенная серость ушла с его лица. Рана была плотно перевязана. Больного осторожно уложили на носилки и перенесли в ожидавшую карету. Уно залез следом.

— В мою лечебницу, на улицу Черных Петухов! — крикнул он, и карета заспешила по спящим улочкам Убариса.

Домой, на Свекловичную, Уно вернулся под утро. Едва переступив порог, снял сапоги и на цыпочках прошел в столовую. Нашел в буфете оставшуюся с обеда головку сыра и жуя подошел к окну. Глухая предрассветная темень постепенно блекла, в тумане проявлялись силуэты деревьев и домов.

— Где ты был? — Лёля появилась за его спиной настолько внезапно, что он чуть не выронил сыр.

— Зая, ну зачем ты встала? — Уно попытался привлечь жену к себе, но та быстро отстранилась.

— Где ты был?

— Ты прекрасно знаешь, что…

Лёля отобрала у него обглоданный сырный остаток, достала из шкафа хлеб, масло, налила в тарелку холодную капустную похлебку. При каждом движении ее темно-каштановые волосы волной перетекали по спине.

— В том притоне, да? Опять? — Вопрос звучал приговором.

— Я был в «Осинушке», Лёля. Я же говорил, что пойду туда. Сперва — обычное обследование, потом произошел несчастный случай, человек был серьезно ранен, мне нужно было им заняться… — Он оборвал свою тираду, вздохнул и повторил: — Я же говорил, что пойду туда.

Медленно, с преувеличенным спокойствием она расстелила скатерть, поставила приборы. Чуть ли не силой усадила мужа за стол. Уно покорно взял ложку и принялся есть суп.

— Мог бы и не говорить. По запаху понятно.

— Но я предупреждал! — Он оттолкнул тарелку и вскочил. — Я ничего не скрывал от тебя!

— Еще бы ты скрывал, — с усмешкой парировала она, отворачиваясь к окну. — Даже если и хотел бы — от тебя за версту духами разит.