Александр Алтунин - На службе Отечеству

• Название: На службе Отечеству
• Автор: Александр Алтунин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Германцы... там, - прохрипел он, задыхаясь, и показал в сторону, откуда бежал, - около сорока штук...

Сразу стало легче: враг обнаружен. То, что Браженко сосчитал фашистов поштучно, заставляет меня улыбнуться.

Тот, кто первым обнаруживает противника, получает возможность захватить инициативу в бою. Эту истину я усвоил в годы учебы. Останавливаю передовые взводы. С ними остается политрук Стольников, а мы с лейтенантом Калининым, прихватив группу бойцов из его взвода, идем за Федором Браженко, надеясь зайти диверсантам в тыл. Однако тыла у парашютистов не оказалось: они, как сообщили разведчики, заняли круговую оборону. Наиболее плотной она была со стороны шоссейной дороги. Фашистская разведка все-таки обнаружила развертывание на шоссе батальона, и теперь парашютисты, видимо, приготовились к бою. Соседняя рота, судя но ожесточенной перестрелке, уже вступила в бой.

Василь Сероштан разжился немецким автоматом. Я поинтересовался, от кого он "получил такой подарок". Оказывается, он, Лысов и Браженко, пробираясь подлеском, выползли на немецкий пост, расположившийся несколько впереди линии обороны. Пока парашютисты прислушивались к шуму, поднятому Лысовым и Браженко, Сероштан незаметно прополз по неширокой канавке и оказался позади зазевавшихся немцев. Дальнейшее было минутным делом, как выразился Сероштан: он "отобрал у них оружие, чтобы не баловались".

Двумя автоматами можно вызвать немалый переполох, если действовать изнутри вражеского кольца. Следовало воспользоваться "щелью", пробитой разведчиками, пока ее не обнаружили фашисты. Прикинув, сколько на это уйдет времени, посылаю связного к Стольникову с распоряжением поднять роту в атаку через сорок минут.

Возглавляемая Сероштаном группа благополучно достигла "щели": над канавкой торчат ботинки со стершимися подковками - ноги убитого парашютиста. Сержант по-змеиному скользнул в канавку, мы ползем вслед за ним. Тянутся томительные минуты. Мы затаились в кустах, опасаясь, что будем преждевременно обнаружены. Чем это грозило нам, нетрудно представить. Однако неугомонный Сероштан и тут не смог усидеть на месте. Не успел я оглянуться, как он исчез. Вернулся так же неслышно, как и уполз. По его словам, впереди нас в трех лесных ямах находится временный склад боеприпасов, охраняемый часовыми. За такую приятную весть простил ему самодеятельную разведку.

К нашему счастью, унтер-офицер, обходивший расположение парашютистов, обнаружил убитых слитком поздно. Едва успел он поднять тревогу, как Стольников начал атаку. Фашисты открыли отчаянную стрельбу. Воспользовавшись разгоревшейся перестрелкой, мы кинулись к складу. Глубокие заросшие ямы, забитые ящиками с патронами и гранатами, оказались прекрасными естественными укрытиями. К тому же наше вооружение пополнилось автоматами, снятыми с убитых часовых и унтер-офицера. Теперь нужно попытаться лишить фашистов их огневого "пайка".

Вскоре к складу устремились подносчики боеприпасов и наткнулись на пули. Обнаружив, что склад боеприпасов захвачен, парашютисты сосредоточили против нас автоматный и пулеметный огонь. Головы не дают высунуть. Пришлось взяться за гранаты. Парашютисты залегли. Они, видимо, не поняли, что нас всего горстка. Нервы их сдали. Они начали отходить в глубь леса, откуда доносились "лающие", как метко заметил Стольников, очереди немецких автоматов. Прячась за деревьями, мы преследуем отступающих и лицом к лицу сталкиваемся с бойцами своей роты, впереди которых бежит Стольников с винтовкой наперевес. Увидев меня, он поднимает винтовку вверх и торжествующе кричит:

- Победа! Фашисты драпают...

Нескольким бойцам поручаю собрать с убитых все автоматы и захватить обнаруженные боеприпасы, остальным приказываю продолжать преследование. Однако рой разрывных пуль, вызвавших невероятную трескотню в лесу, вынуждает нас остановиться и укрыться за надежными стволами деревьев. Выбрав между высоко возвышающимися над землей толстыми корнями могучей сосны довольно сухое местечко, устланное опавшими высохшими иглами, приглашаю к себе Стольникова и командиров взводов, чтобы посоветоваться и уточнить план дальнейших действий. Неожиданно появляется комбат Грязев в сопровождении лейтенанта Калинина и группы бойцов. Перебегая от дерева к дереву, он прыжком приземляется рядом со мной. В редких рябинках на лице Грязева блестят капельки пота, глаза сверкают, старший лейтенант тяжело дышит:

- Докладывай обстановку, лейтенант!

Выслушав, как нам удалось разгромить окопавшихся парашютистов, Грязев спросил:

- Сколько уничтожил фашистов?

- Не считал, товарищ комбат, - усмехнулся я, - времени не было, но не меньше двадцати - двадцати пяти штук уложили.

Слово "штук" вызвало на губах Грязева веселую усмешку.

- А сколько "штук" в плен взяли?

- Ни одна фашистская зараза не попалась, - в тон ответил я. Отбиваются, как грешники, когда их черти волокут на сковородку.

- Ну и хрен с ними, с пленными, - махнул рукой Грязев, - возись тут, людей отрывай от дела. Для меня фашист хорош только мертвый... Что ты теперь думаешь делать? Так и будешь сидеть под сосной?

- Нет, товарищ комбат, - спокойно возразил я, - сейчас с командирами взводов разберемся в обстановке и уточним дальнейший план. Думаю, незачем лезть напролом.

- Ну что ж, разбирайтесь, а я послушаю. - Грязев вытащил из нагрудного кармана измятую пачку "Беломора", нервно закурил.

Из докладов командиров взводов мне стало ясно, что уцелевшие парашютисты отступили к песчаному холму, на котором возвышается несколько могучих сосен. Укрывшись за их стволами, они заняли круговую оборону. Место вокруг холма открытое, каждый метр под плотным автоматным и пулеметным огнем. Что делать? Атаковать немедленно? Но без поддержки артиллерии и минометов понесем большие потери... Что же делать?

- Итак, какое решение назрело у командира роты? - прервал мои размышления комбат.

Вспомнив, как облегчил нам атаку удар с тыла, решительно заявляю:

- Скуем фашистов с фронта силами первого взвода, остальными взводами осуществим обходный маневр, чтобы затем одновременно атаковать с двух сторон. Думаю, что, если наши бойцы откроют огонь и с той стороны, куда парашютисты, по всей вероятности, намереваются ночью отступить, они драпанут. В светлое время, я думаю, они не решатся покинуть насиженное место.

- Ну что же, - согласился Грязев, - замысел верный: бросаться под пули без надобности нет смысла. Попытайтесь отрезать парашютистам путь к отступлению, что сразу скажется на их стойкости. Одобряю, осуществляйте маневр. Только имейте в виду, что в двух километрах к востоку от этого очага сопротивления на высоте Круглая окопались остальные силы противника. Наши роты дважды атаковали высоту с южной и западной стороны, с тем чтобы преградить путь парашютистам к линии фронта, однако из-за сильного огня пришлось отказаться от продолжения атак, иначе много людей потеряем. Я решил сковать противника огнем, а с наступлением темноты нанести удар. Ночная атака - дело сложное, поэтому сейчас проводится тщательная подготовка. Поскорее кончайте здесь и присоединяйтесь к нам. Если атака не удастся, прекратите ее и готовьтесь ворваться на холм под покровом темноты. Все ясно?.. Ну, лады, я пошел.

Пожелав нам успехов, комбат ушел, а мы детально обсудили и согласовали план действий. Рассчитав время, необходимое на осуществление обходного маневра, мы условились возобновить бой через полтора часа. Первым должен начать взвод Калинина, а когда он прикует к себе внимание противника, без излишнего шума на высоту должны прорваться бойцы Валежникова и Папченко.

В условленный час взвод Калинина широким фронтом, под прикрытием пулеметного огня, двинулся на песчаный холм. Калинин и его бойцы, стремительно перебегая, выкрикивали команды: "Рота, вперед!", "Быстрее!", "Приготовиться к атаке!". Словом, старались создать впечатление, что против окопавшихся на холме парашютистов наступают крупные силы. Успеху "демонстрации" способствовал мелкий кустарник, близко подступавший к холму. Фашисты только слышали шум и стрельбу, а никого не видели. Однако и стрельба подействовала: не жалея патронов, парашютисты открыли по кустарнику огонь. Он оказался столь плотным, что вынудил нас прижаться к земле и выкрикивать команды лежа. А на противоположной стороне холма тишина. Я уже начал волноваться, полагая, что Валежников и Папченко опоздали и намеченная атака сорвалась, как вдруг на холме поднялась стрельба, а к нам пули стали залетать все реже и реже. "Неужели Валежников и Папченко уже прорвались?" Эта мысль подбросила меня с земли, и с криком "Вперед, в атаку!" я бросился к холму.

Выскочив вместе с Калининым на вершину холма, мы с удивлением остановились: ни парашютистов, ни наших бойцов здесь не было, хотя наспех отрытые окопы и еще не остывшие гильзы свидетельствовали, что парашютисты только что скрывались за стволами огромных сосен. Яростная перестрелка и крики слышались в заболоченном мелколесье. Мы поспешили туда и вскоре натолкнулись на наших бойцов. Увидев Валежникова, которому боец лежа бинтовал руку выше локтя, я с разбегу упал рядом. Ветки, сбиваемые пулями, сыпались на голову.